Бен Элтон - Два брата Страница 36

— Совсем как…

Дагмар покраснела.

— Хорош пялиться! — прошипела она.

— Я не смотрю! — зарделся Пауль.

— Я тоже! — соврал Отто.

— Смотрите! — гневно прошептала Дагмар. — Можно подумать, никогда меня не видели!

— Столько тебя не видели, — сказал Отто.

Пауль лягнул брата.

— Так пялиться — просто хамство, но мне все равно, потому что творится кошмар! Ступайте в зал и ешьте мороженое, вам, наверное, больше ничего и не надо, а я пойду к родителям, хотя лучше бы мне умереть!

Дагмар отвернулась, громко шмыгнула носом и промокнула глаза.

Пауль и Отто слегка растерялись, однако вместе с родителями послушно проследовали в зал. Братья в жизни не видели ничего подобного, но смекнули: что-то пошло не так.

Кроме семейства Штенгель и двадцати официантов в зале не было ни души.

— Улыбайтесь, — прошептала Фрида и сама натянуто растянула губы. — Кажется, мы первые.

Только Вольфганг расплылся в неподдельной улыбке. Курьезно! Они одни в огромном зале с десятью громадными хрустальными люстрами, и на каждого — по пять официантов.

— Какой красивый ковер, правда? — Фрида отважно пыталась светской болтовней заполнить пустоту. — Чтоб такой соткать, нужна целая вечность. Шампанское восхитительное! Как вам фруктовый салат, мальчики? Вот уж лакомство!

Шло время, подтянулись и другие гости; в хоромах, легко вмещавших двести персон, набралось человек сорок.

Приглашенные растерянно слонялись по залу. Слышались реплики:

— Говорят, свирепствует грипп… Наверное, многие свалились…

Когда стало ясно, что дальнейшее ожидание совершенно бессмысленно, в зале появились хозяева. Возросшая числом обслуга внесла канапе и десятиметровый стол под белоснежной скатертью, уставленный снедью на двести персон.

Пауль и Отто ели в три горла.

Беспрестанно наведываясь к волшебной самобранке, они съели мяса больше, чем за последние три месяца. Затем приступили к десертам, твердо решив перепробовать абсолютно все.

Дагмар вяло ковыряла куриную ножку и печально оглядывала пустой зал.

— Никто из моих друзей не пришел, — сказала она. — Ни один. Никогда не прощу. Никому.

— Мы-то пришли, — проговорил Пауль с полным ртом клубники под взбитыми сливками.

— Да, мы-то здесь, — поддержал Отто, выглядывая из-за вилки с ростбифом. Он решил сделать второй заход на все роскошные яства.

— Вы не считаетесь. Я знала, что вы придете. Но больше никто не появился, даже евреи. Они-то почему не пришли?

— Наверное, побоялись, что штурмовики дадут от ворот поворот, — сказал Пауль. — По правде, я и сам опасался.

— Я тоже, — буркнул Отто. — Потому и подготовился.

— В смысле? — не поняла Дагмар.

Отто попытался загадочно улыбнуться. Из-за крема, которым был вымазан его рот, вышло не вполне загадочно.

— Кончай, Отто, — нахмурился Пауль.

— Нет, скажи, — не отставала Дагмар.

Оглядевшись, из внутреннего кармана пиджака Отто достал выкидной нож. Нажал кнопку, потом насадил картофелину на выскочившее лезвие и отправил ее в рот.

Печаль Дагмар тотчас сменилась восторгом.

— Ого! Ты прямо как гангстер в кино! — выдохнула она.

— Спрячь! — рыкнул Пауль. — Сколько можно! Ладно — предосторожность, но похваляться-то зачем? Если поймают с ножом, тебя не пощадят, сам знаешь.

— Ага, и я не пощажу, — огрызнулся Отто.

Проткнув ножом кроваво-красный ростбиф, он подал его Дагмар. Та возбужденно хихикнула и сняла мясо со зловещего лезвия.

Паулю было не до смеха.

— Совсем рехнулся? Убери! Какого хрена размахался! Наверняка тут полно шпиков. Вон как зыркают эти официанты в бабочках. Если тебя кто заложит, ты покойник. На входе гестаповцы, сам же видел.

Отто неохотно закрыл и спрятал нож в карман.

— Может, ты и прав, — сказал он. — Но если кто сунется — поймет, что перед ним не еврейский паинька. Уж поверь.

— Молодец, Отто! — сурово сказала Дагмар. — Зарежь хоть одну свинью. Хорошо бы сотню заколоть!

— Сотню — мало! — промычал Отто. — Один еврей стоит тысячи бандитов, по меньшей мере. Вот столько и положу. Увидишь.

— Ага! — рявкнул Пауль. — А что будет с мамой, если грохнут тебя? Мало ей переживаний?

С минуту все трое молча ели.

— Ну хоть теперь знаю, кто мои настоящие друзья, — сказала Дагмар. — Не надо надрываться с письмами из Америки. Только вам буду писать.

— Вот это надо отметить! — ухмыльнулся Пауль. — Давайте еще навернем клубники со сливками.

— Тогда принеси и мне тарелочку, Паули, — попросила Дагмар. — Пожалуй, я немного съем.

— К вашим услугам, мадам! — Пауль вскочил, обрадованный, что именно его удостоили просьбой.

Когда он ушел, Дагмар повернулась к Отто.

— Еще разок покажи, — шепнула она.

— Что?

— Нож.

— А, сейчас. — Отто слегка опешил, но и обрадовался. — Круто, да?

Он достал нож и выкинул лезвие.

Дагмар потрогала острие.

— Думаешь, ты бы смог? — Голос ее чуть дрогнул. — Сможешь пырнуть нациста?

— Конечно. Если придется. Наверное, офигенное чувство. В кайф.

На секунду гримаса возбуждения исказила красивое личико Дагмар.

— Ты сможешь, я знаю, — выдохнула она. — И мне это очень нравится.

Пальцы Отто стиснули рукоятку ножа.

— Конечно, этого делать нельзя, — поспешно добавила Дагмар. — Пауль прав — слишком рискованно… Просто здорово, что ты смог бы, вот и все.

Убедившись, что Пауль все еще у десертного стола в дальнем конце зала, она взяла салфетку и, будто бы вытирая крем со щеки Отто, его поцеловала.

Поцелуй был не девчачьим. Нет, взрослее, опытнее, сродни тому, каким в «Красной пыли» Джин Харлоу одарила Кларка Гейбла.

— На память обо мне, — сказала Дагмар. — Спрячь нож, пока кто-нибудь не увидел.

С десертом вернулся Пауль.

— Что с тобой? — спросил он брата. — Чего такой красный?

— Не в то горло попало, — поспешно просипел Отто.

Супруги Фишер, обходившие немногочисленных гостей, остановились возле Фриды и Вольфганга, которые сидели в центре почти пустого зала.

— Признаюсь, я был лучшего мнения о берлинцах, — сказал герр Фишер. — Поразительное малодушие.

Он изрядно приложился к вину, и его слегка покачивало.

— Не вините людей, герр Фишер, — ответила Фрида. — Они знают, что гестаповцы запишут тех, кто пришел. Вы же видели двоих на входе.

— Вот потому-то лица, имеющие общественный вес, и должны были прийти. Подать пример. Но струсили! Эта власть управляет не по закону, а дубиной страха.

Захмелевший Фишер был беспечен и говорил довольно громко.

— Тише, дорогой. — Фрау Фишер обеспокоенно взглянула на маячивших официантов. — Помни, где мы находимся.

— Ну вот, извольте! — бесстрашно продолжил герр Фишер, но уже чуть тише. — Все боятся говорить правду. Слава богу, я развязался с этой страной. — Он подался вперед и заговорщически прошептал: — Знаете, днем я дал прощальное интервью берлинскому корреспонденту «Нью-Йорк таймс». В апреле он видел бесчинство перед моим магазином. Его самого захомутали.

— Перестань, дорогой, — сказала фрау Фишер. — Что толку сейчас вспоминать.

— Дорогая, негоже покидать землю предков, поджав хвост. Мы не бежим — нас выжили. И я не стану из этого делать секрет.

Фрау Фишер опять встревоженно оглянулась.

— Кажется, подают кофе, дорогой, — сказала она.

— Да и нам пора, — подхватила Фрида. — Мальчикам рано вставать в школу, мне — в больницу.

— Прежде чем вы уйдете, хочу кое-что сказать. — Герр Фишер тщательно выговаривал слова, как человек, пытающийся скрыть опьянение. Он взял Вольфганга за руку. — Мы с женой в неоплатном долгу перед вашими прекрасными мальчиками.

— Перестаньте, прошу вас, — перебил Вольфганг. — Они уже обалдели от счастья, когда вы дали им по сто марок.

— Наверное, в тот день они спасли жизнь нашей дочери, — не смолкал герр Фишер. — И уж точно уберегли от бесчестья. Мне вовек с ними не рассчитаться.

— Они — друзья вашей дочери, — вмешалась Фрида. — Пожалуйста, не стоит…

— Я лишь хочу сказать, что никогда этого не забуду. Дагмар, фрау Фишер и я скоро станем американцами, а у меня есть друзья, у которых есть друзья в конгрессе. Прошу вас, дайте знать… если вдруг… если ситуация… если вам понадобится помощь.

Вольфганг пристально посмотрел на Фишера.

— Большое спасибо, — сказал он. — Надеюсь, вы говорите всерьез, герр Фишер, потому что очень велика вероятность, что мы воспользуемся вашим предложением.

— Абсолютно всерьез. — Фишер стиснул руку Вольфганга. — Вы и фрау доктор Штенгель чудесные люди, а ваши мальчики — просто сокровище. Мы с женой их никогда не забудем.

Auf Wiedersehen