Умберто Эко - Таинственное пламя царицы Лоаны Страница 36

Глaвa 9

Однако Пиппо знать не знал

Как я провел следующие пять дней (а может, семь, а может, десять)? Воспоминания слились. Как знать — верно, к лучшему, потому что выкристаллизовалась нагая суть, скажу иначе — «квинтэссенция монтажа». Я что-то комбинировал, резал, двигал, склеивал, то реконструировал естественную плавность мыслей и эмоций, то монтировал встык. У меня в голове выстроилось не то, что я видел и слышал, и даже не то, что я мог бы видеть и слышать в далеком детстве. Вместо этого образовался мираж. Муляж. Попытка в шестьдесят лет вообразить, чем дышал и жил десятилетний. Нет уверенности, что все «было именно так». Но есть хрупкое представление, есть значки на ломких папирусах — какие чувства я мог, имел возможность перечувствовать в давнем прошлом.

Снова на чердаке. Роюсь, опасаясь, что учебники не найдутся. Наконец передо мной коробка, облепленная клейкой лентой, с надписью «Начальная и средняя — Ямбо». Рядом «Начальная и средняя — Ада». Ну, реставрировать память младшей сестры не входит в мои планы. У меня невпроворот работы со своей собственной.

Не хотелось бы, впрочем, заработать себе и на этой неделе гипертонию. Я вызвал Амалию пособить, и мы вдвоем снесли ящик к деду в кабинет. Начальная и средняя — это значило с тридцать седьмого по сорок пятый. Поэтому вниз перекочевали и ящики «Война», «Сороковые» и «Фашизм».

В кабинете я растасовал находки по разным полкам. Буквари, учебники истории и географии, мои тетрадки с надписанной фамилией и номером класса. Газеты. С начала эфиопской кампании дед собирал «исторические» номера газет. Газета с речью дуче о восстановлении Империи. Газета с объявлением войны (10 июня 1940). И дальше, и дальше до Хиросимы. Открытки, плакаты, программки, буклеты и несколько разрозненных журналов.

Я решил работать по методу историков — сличать данные. То есть одновременно читать учебники за годы начальной школы (1940–1941), газеты за те же годы и слушать соответствующие пластинки.

Я поначалу думал, честно говоря, что сколь тенденциозны учебники, столь же тенденциозными окажутся и газеты, все же знают, например, что «Правда» сталинских времен не очень-то много правды сообщала советским людям. Однако скоро мне пришлось изменить мнение. При всей своей зашоренности, итальянские газеты, даже во времена войны, как-то все-таки позволяли понять, что происходило в мире на самом деле. Из своего далекого прошлого дед преподал мне любопытнейший урок гражданской и исторической адекватности: умение читать между строк. Он-то умел это делать виртуозно. Я стал смотреть, что же дед подчеркивал в газетах. Главное внимание он уделял не крикливым заголовкам, а комментариям, сноскам, подвалам, врезкам, всему тому, что сразу не бросается в глаза. В «Коррьере делла Сера» за 6–7 января 1941 содержалась заметка: «На фронте в районе Бардии идут ожесточенные бои». Полстолбца сообщений из района боевых действий (эта колонка была постоянной: в ней деловито перечислялись цифры, например количество сбитых самолетов). Газета мельком добавляла: Некоторые плацдармы, после упорного сопротивления наших войск и нанесения врагу ощутимых потерь, оставлены. Некоторые плацдармы? Из контекста явствовало, что Бардия, оплот нашей армии в Северной Африке, рухнула под натиском англичан. На полях газеты красными чернилами дедушка приписал: RL, сдали Б. 40.000 пл. RL, естественно, означало — Радио Лондон, передача Би-би-си. Сорок тысяч пленных, по данным Би-би-си. Как видим, «Коррьере» не дезинформировал, а умалчивал. Тот же год, 6 февраля. Материал «Контрнаступление наших войск на северном фронте Восточной Африки». Какой еще северный фронт Восточной Африки? Во многих выпусках предыдущего года, при сообщениях о первых наших наступлениях в Британском Сомали и Кении, печатались детальные карты: читатель видел, где же именно мы победно наступаем. При сообщении о северном фронте Восточной Африки никаких карт не было. С помощью атласа мне удалось уяснить, что это значило: в Эритрею нагрянули англичане.

В «Коррьере» от 7 июня 1944 года красовался заголовок на всю первую полосу: «Обороняющиеся немецкие войска огненным шквалом отбросили союзников на берегах Нормандии». Как? Откуда вообще взялись союзники на берегах Нормандии? И немцы тоже откуда там взялись? Шестого июня был день высадки англичан и американцев, открытие фронта в Европе. Газета сделала вид, будто это само собою всему миру известно, а также известно и что маршал фон Рундштедт, естественно, готовил отпор союзникам, и именно поэтому в данный момент все побережье завалено трупами. Короче говоря, неправды газета не сообщала.

Так что имелась возможность получать информацию о реальных событиях в мире, при известном умении читать фашистскую прессу, том самом умении, которым, думаю, обладали все. Я зажег подсветку в радио, запустил проигрыватель и уселся проживать свое детство наново. Разумеется, результат был — как если бы я проживал чужое детство.

Первая школьная тетрадь. В те времена начинали с палочек. К буквам переходили только научившись заполнять всю страницу ровненькими палочками с одинаковыми промежутками. Ставили почерк, ставили руку. Каллиграфия имела большое значение во времена, когда пишущие машинки встречались только в конторах. Я перешел к учебнику первого класса, составленному синьориной Марией Занетти, с иллюстрациями Энрико Пиноки; издательство Libreria dello Stato, год XVI Фашистской эры.

Примечание к рисунку[240]

Параграф о дифтонгах io, ia, aia завершался возгласом Эйя! Эйя! и ликторским пучком. Этот фашистский клич в свое время изобрел, если я правильно помню, Д'Аннунцио. Какое лучшее слово на букву Б? Бенито. Рядом вся страница посвящена балиллам. «Б» учили с помощью Бенито и балилл, однако, как я слышу, мое собственное радио сейчас поет bа, ba, baciami piccina (по-по-поцелуй же, крошка!). Удавалось ли мне четко выговорить Б? — мой внучок Джанджо до сих пор путает Б и В и говорит «вомба» вместо «бомба».

Примечание к рисунку[241]

Балиллы и Сыны Волчицы. На странице мальчик в форме: черная рубашка и белые перекрещенные на груди помочи с буквой М в центре. «Марио — мужчина» — гласила подпись. Рядом римская арка. Надпись: «На Рим! На Рим! На Рим, герои!» Следует страница в духе images d'Epinal, но на ней не зуавы и не французские кирасиры, а униформы фашистских молодежных союзов.

Букварь: «Сын Волчицы. Был день 24 мая. Гульельмо надел красивую новую форму, форму Сынов Волчицы. «Папа, я тоже солдат дуче, правда? Вырасту, буду балиллой. Буду носить значок, мне дадут вымпел, буду Впередсмотрящим.[242] Буду смелым воином. Буду сильнее всех, добуду награды».

Для закрепления группы согласных gl давались слова gagliardetto, battaglia, milraglia («вымпел», «битва», «пулемет»). Это шестилеткам-то. Это к которым «весна, танцуя, прилетает С дарами, с полными руками». На середине букваря авторы вдруг вспоминали об ангелах-хранителях:

Дорогой долгою малыш идет,куда его дорога приведет?Он невелик, равнина велика,но Ангел с ним идет, в руке рука.

Куда этот Ангел держал путь вместе со мной? К вымпелам, битвам и пулеметам? У фашизма с церковью были подписаны Латеранские соглашения, соответственно которым, дрессируя нас на балилл, учителя обязывались время от времени поминать ангелов.

Я тоже носил фашистскую форму? Мечтал пойти на Рим, сделаться героем? Радио передавало героический гимн — шел парад чернорубашечников. И вдруг, когда менялась пластинка, в парад вступал нелепый Пиппо, обиженный природой и выставленный портным на всенародное посмешище. У Пиппо тоже была рубашка, но она была надета на жилет. Пиппо, так звали облезлого пса Амалии. Я представил его себе в нелепом наряде рассеянного прохожего: полуопущенный взгляд водянистых глаз, застывшли улыбка, заплетающиеся плоскостопые ноги… Но если есть руки и ноги, значит, это уже не пес? Значит, он не Пиппо комиксов (Пиппо звали в Италии того же персонажа, который у Диснея — Гуффи). Этот Пиппо не имел отношения к сокровищу коровы Кларабеллы. А к секрету Пипетто?

Пиппо — рассеянный прохожий — напяливал рубашку на жилет. Как забыть эту распевную «руба-а-шку» (растянутый звук, чтоб зарифмовать с «нараспашку»). В каком же еще в другом похожем случае полагалось таким же манером ввинчивать лишний слог в текст? Я попробовал напеть про себя «Джовинеццу»,[243] слышанную накануне, вставив лишнее «и» «Per Benito e Mussolini, Eja Eja Alalà». He «За Бенито Муссолини…», а «За Бенито И Муссолини все мы как один умрем». За Бенито Муссолини мы как один нараспашку наденем руба-а-шку.