Андрей Дитцель - Кентавр vs. Сатир Страница 37

Моим ближайшим соседом по площадке был престарелый рок-музыкант и байкер Петер, иногда громкий, иногда пьяный, — но и мою музыку, гостей, любовные стоны принимавший как должное. Напротив нас жила (и до сих пор здравствует) фрау Герман, глуховатая — невероятное везение для нас с Петером, — очень добрая и общественно активная. Собственно, наша hausmeisterin, хаусмастерша, управдом.

Фрау Герман каждый день физкультурно проходила тряпочкой шесть этажей лестничных пролётов, заботилась о цветнике, руководила районной благотворительной лотереей, пекла пироги и ездила на историческом велосипеде на танцы «для тех, кому за сорок». Ей самой при этом было уже за восемьдесят. Фрау Герман родилась и жила рядом, на улице Садовников. «В этот самый двор попала бомба, ровно посередине, я приходила смотреть», — рассказывает она у меня в гостях. Колодец двора до сих пор выглядит так, как будто его ремонтировали наспех — кладка лежит как попало, балконы перекошены. А фасад дома аккуратный, лепной и свежий, хотя год постройки — 1909-й. «Знаете, почему здесь всё так плохо растёт? — продолжает фрау Герман. — Здесь не земля, а сплошной кирпич, обломки».

«Фрау Герман, вам не помешал тот молодой человек, который прошлый ночью стучал во все окна и звонил во все звонки после того, как я его выгнал?» — «Что, wie bitte? Говорите в мой слуховой аппарат пожалуйста… Нет, я хорошо спала, как всегда. Я крепко сплю».

Накануне я выставил на улицу одно кратковременное увлечение, болгарского студента. Он вылез ночью из постели покурить на кухне, что было строго запрещено. У меня дома не курят. Правда, через полчаса я проявил сочувствие — к своим соседям прежде всего — и заказал ему такси до дома. Кстати, номер гамбургской службы такси легко запомнить — дважды 666. Как специально для таких случаев.

Фрау Герман я до сих пор навещаю. А вот Феликс F. Амзель потерялся — так же неожиданно, как возник. Материализация, как можно догадаться, произошла в «Кире». В клубе ко мне подошёл длинноволосый и небритый мужчина в пляжных тапочках из соломки на босу ногу.

«У тебя футболка белая», — обратился он ко мне. «Что ты имеешь в виду?» — не понял я. «Что на ней нет никакого рисунка, просто белая, ты здесь один такой — чистый».

Я попросил у бармена что-нибудь пишущее: «Если хочешь — нарисуй или напиши что-нибудь!»

Он обошёл меня по кругу — насколько позволяла заполненность помещения — и написал что-то на спине. Я поежился от щекотки и перекрутил майку так, чтобы рассмотреть текст. Текст был таким: «HELLO — sagt Felix der Glückliche» — от Феликса Счастливого.

Тогда и я представился. Только у меня уже был один друг Феликс-Филя и ещё один Феликс-коллега, и я стал называть нового знакомого по фамилии — Амзелем. Она ему досталась очень точная, Амзель — это чёрный дрозд.

Eins, zwei, drei, vier, fünf, sechs, acht…Nach dem Tag kommt frische Nacht.Wer versteckt sich im Gebüsch?Das ist Amsel, schwarzer Bursch!..

Десять, девять, восемь, пять…Птицам тоже надо  спать.Чей в траве мелькает хвост?Это Амзель, чёрный дрозд.

Мы вышли из душного — никаких запретов курения ещё не было в помине — помещения на улицу. «Упс, кто-то поставил свой велосипед так, что мне сейчас не вывести со стоянки свой». — «Это я не нашёл другого места, — сказал Амзель, — но, честное слово, не знал, кому помешаю». — «Так поедем вместе?» — предложил я.

Амзель отучился на чём-то вроде социологии или социальной педагогики, но по жизни был фотографом (для души) и велокурьером (чтобы немного зарабатывать). Его способ перемещения в городском пространстве сразу покорил меня — все светофоры последовательно игнорировались, для сокращения пути использовались тёмные парковые дорожки и территории строек. Ничего по части освещения на велосипеде при этом не было. Пока мы гнали, я сконцентрировался на самой езде — и шею свернуть не хотелось, и файглингом, трусом, я прослыть не мог — и не понял, как мы оказались на нижней набережной канала Кайзера Фридриха, среди местных просто «Кайфу», — то есть я часто бывал на верхней, с деревьями и клумбами, но дорожку у воды видел впервые.

Над каналом нависала ежевика, в воде плескалась рыба. Мы нарвали ягод и перепачкались — темно всё-таки было, — футболка окончательно потеряла невинность. Я сказал, что тоже покажу Амзелю любимое место.

В моём доме не закрывался чердак. По приставной лестнице можно было с некоторым риском выбраться на крышу, которая соединялась с другими аймсбюттельскими домами. Кое-где по брандмауэрам на высоту пятых-шестых этажей забирался плющ. На востоке, за телебашней и философской башней университета, начинало светать. Мы стояли над городом, держась за руки, а потом спустились вниз и любили друг друга в моей комнате.

— Представляешь, на Хольстене меня хотел остановить полицейский («Что, из-за светофора?») Я сделал вид, что не заметил и поехал дальше. Тогда он погнался за мной на машине.

— Тебе впарили штраф?

— Nee, я ушёл. Свернул на Альзинкплатц в боковую — и через дворы. Только восьмёрку на колесо поставил, когда прыгал на тротуар.

— Снимай рубашку, ты вымок.

— Я знаю. Я гнал со всех сил. Там ещё и дождь начинается.

Мы пьём дешевое красное из тетрапака и валяемся в постели. В Гамбурге гроза, ливень. Амзель тащит меня на балкон, усаживает на перила перед собой, обнимает, держит в руках, держит на руках, входит в меня. На улице то и дело становится светло от молний. По нам текут дождь и пот. Перед оргазмом я чуть не лечу вниз.

Утром Амзель выбежал за круассанами в kleine Konditorei на углу дома. И вернулся почти со слезами на глазах: «У меня велосипед ночью увели…»

Амзель без велосипеда — как птица без крыльев, как человек без детства. Бывают же сволочи, подумал я… А на таких велосипедах нужно ставить специальные знаки — принадлежит хорошему человеку. «Он у тебя был на замке?» — «Да, только я торопился, поставил лишь на раму и заднее, не пристегнул к столбику…»

Поиски не дали результата. Велик был старый, никак не застрахованный. «Ну что же, новый куплю», — вздохнул Амзель.

«Фрау Герман, у нас тут часто велосипеды крадут?» — позвонил я соседке. «Неет, это где-нибудь в Санкт-Паули, а у нас хороший район, — отвергает саму возможность фрау Герман. — Да и я сама присматриваю из окна». Стоянка — несколько металлических перекладин — действительно находилась прямо под её кухней.

Вечером я приехал утешить Амзеля к нему домой — он снимал комнату в WG, жилищной коммуне, практически над каналом. «Покормишь меня?» — после бессонной ночи, поисков велосипеда и рабочего дня на голых нервах у меня разгорелся нешуточный аппетит. Амзель открыл холодильник, общий с соседкой, которая в отъезде. «Сейчас посмотрю, что у меня есть!»

В холодильнике есть молоко, две плитки горького шоколада и тарелка клубники. Мясо и рыбу Амзель не ест, да и вообще его мало занимает пища. Только кофе много пьёт. «Ты такой прожорливый, — погладил он меня после того, как я опустошил запасы. — Видел уже мой новый? Вернее, он немного подержанный, по объявлению, но мне нравится. Есть в нем что-то стремительное». В комнате, в которую и помещаются-то всего матрац с книжной полкой, к стене прислонён велик со снятыми колесами. На полу лежат инструменты.

Амзель меняет камеру на переднем колесе, мы выезжаем кататься в порт, спускаемся на Эльбштранд, сидим в кафе у воды. Чтобы ночевать у Амзеля, мне нужно захватить дома пару вещей. Да и дождь опять начинается, стоит утеплиться. На пять-десять минут я по привычке оставляю свой велосипед под окном фрау Герман без замка. Выхожу на улицу с натянутым на лоб капюшоном дождевика. Шайссе. Где велосипед? Кто у нас повадился воровать? Должно быть, кто-то, живущий рядом — надо ведь было уследить. И конечно, какой я сам растяпа, после вчерашнего…

«Надеяться на полицию не будем, — сказал Амзель, — разберёмся сами». И мы придумали план.

На следующий вечер Амзель оставил под окном фрау Герман свой новый велосипед, зашёл ко мне домой, включил громкую музыку, покинул квартиру, спустившись с балкона и спрятался на углу улицы. Если бы кто-то из соседей отслеживал велотрафик, то наверняка бы остался уверен, что и я, и мой гость дома. Я же сидел на скамеечке в кустах через дорогу от Амзеля.

Прошло несколько часов. Я нервничал и скучал. Пытался играть в арканоид на мобильнике, но ничего не получалось. Погода стояла хорошая. «Давай просто гулять», — позвал я Амзеля. «Ну, мы ещё завтра повторим», — с облегчением сказал он. Никто в этот вечер так и не клюнул на оставленный без присмотра велосипед.

Играть в шпионов под моросящим дождиком, ещё и вечером в пятницу, когда столько приглашений посидеть у друзей или совершить что-нибудь клубное, совсем не хотелось. Но и велосипеды требовали мщения. Мы заняли те же наблюдательные пункты.