О'Санчес - Я люблю время Страница 37

После недолгого совещания они решили, – Фил решил, – что все вместе поднимутся как бы на первый ярус холма, в котором покоилась чаша стадиона, и по асфальтовой дорожке обойдут весь периметр. Потом поднимутся еще на один «ярус» выше… А там будет видно.

– Филя…

– Слушаю?

– А… что за «достопримечательности»? Нет, мне просто интересно, а не потому что я есть захотела.

– Это секрет. Вдобавок, мы еще должны их заслужить.

– А ну как не заслужим? Зажилишь тогда проставку? – Вил пнул пластмассовую двухлитровую бутыль с мутным содержимым, и она полетела вниз, чуть не угодив в какую-то парочку роликовых конькобежцев.

– Постараемся заслужить. Да, Света?

– Да, я вся такая стараюсь! Вилечка, зачем ты так делаешь? Ты их чуть не забрызгал!

– Так чуть же. Оно и не считается. Мне бутылка показалась подозрительной, объясняю для непонятливых, а брать ее в руки я побрезговал. Вопросы? Вдруг именно в нее слабеющей рукой Андрея Ложкина были засунуты искомые документы?

– И все равно поосторожнее. Знаешь как неприятно бывает, когда какой-нибудь хам привяжется, или пошлить начинает. Пол-остановки здоровых мужиков стоит, и хоть бы кто вступился! Я вам сейчас расскажу случай, про одну женщину, родную тетку одной моей довольно близкой подруги. Все это было среди бела дня, в центре города. Знаете где Бульвар Профсоюзов находится? Сейчас он называется Конногвардейский, а тогда еще был Бульвар Профсоюзов. При Собчаке его переименовали, вернули как прежде было, при царе, а тогда это было еще до Собчака…

– Светик. Про тетку Собчака ты нам обязательно расскажешь послезавтра, а теперь мы поднимаемся наверх. Все, что может быть похожим на папку с бумагами, скрепленные, либо разрозненные листки размера А4, чистые с одной стороны, и запачканные текстом – с другой, не должно ускользнуть из сферы нашего внимания. – Филарет запрокинул лицо и с шумом втянул ноздрями воздух, словно бы принюхиваюсь к следу, который могла оставить стопка бумажек форматом А4.

Вздохнул и Велимир, ему тоже почудилось нечто такое, что оставлять без внимания нельзя, но вот бумаги ли это? Вопрос вопросов.

– Мальчики, а где тут туалет или какое-нибудь укромное место?

– Что, действительно актуально? – Филарет с видимой досадой стал оглядываться, похоже, ему в эти секунды очень не хотелось отвлекаться ни на что постороннее, прямо с поисками не связанное.

– Да, Филечка, извини, пожалуйста, мне действительно… У меня лямка порвалась на плече, мне нужно ее булавочкой сколоть. А что, далеко?

– Да, теперь вижу. Нет, близко, не волнуйся, сейчас все уладим. Давай, мы с Вилом тебя прикроем от нескромных взглядов?

– И сами честно-честно не будем подсматривать!

– Нет, я так не могу.

– Все за мной. Сразу видно, Света, что ты не посещаешь большие спортивные мероприятия. Потому что…

– Потому что туалетов здесь полно, но плохих, но много, но имеются. Вот, в этих горбах, и эм, и жо. О! Везет тебе, Светка! И рядом, и женский, и открытый. Вперед! Только не вздумай пользоваться по прямому назначению!

Девушка с сомнением понюхала воздух, поглядела на ржавую полуоткрытую дверь, но отступать не отступила. Вил переместился на несколько шагов влево, стал в пол-отворота и замер… Следить за Светой и тем, что она там делает, ему не хотелось, нового бы он ничего для себя не увидел, но выпускать ее из сферы своего внимания нельзя. Нельзя – Велимир чуял это всем подспудным умением, что в нем было; Филарет также отошел, но в противоположную сторону. Велимиру показалось, что к его силе, которую он протянул в сторону девушке, прислонилась на миг другая… То ли враждебная, то ли не очень… То ли правда, то ли ему показалось…

– Как, уже?!

– Вилечка… Знаешь, как там грязно! Что, очень долго, да? Заметно, да, по-уродски?

– Нормально. Вообще ничего не заметно. Клянусь.

– Не долго, в самый раз. Вил прав, ничего не видно, а дома потом заштопаешь как полагается. Ну-ка, давайте дойдем во-он до того корильона, я его еще не видел вблизи. Веселее!

Вся троица, повинуясь командирскому басу, спустилась вниз, там, после некоторой заминки, мужчины на руках, ревниво передавая друг другу, перенесли девушку через ограды – сами же молодецки прыгая через них (у Велимира прыжки получались чуть более ловкими), с вялым любопытством осмотрели звонницу и пошли дальше, к самому заливу. С точки зрения поиска, ничего особо интересного по сторонам и под ногами не было.

– Не нравится мне этот ветер, Вил, очень не нравится. Какой-то он дрянной, осклизлый, словно с дождем, да не июньским, а ноябрьским…

– Ты не вон те ли облака имеешь в виду? – Велимир кивнул на тучи, привлекшие внимание Фила. Он по-прежнему ехидно улыбался, но глаз от туч уже не отводил.

– Угу.

На небе, только что безоблачном, появилось целое стадо темно-серых туч, и все они двигались на них. Словно баржи выстроились гуськом – и строго по течению невидимой небесной реки! Где они возникли, когда появились – у кого спросишь? Но вынырнули они словно бы из воды, в той части горизонта, что очерчивала залив, и целенаправленно плыли к стадиону, не обращая внимания на ветерок, должный бы снести их левее, к Васильевскому. Велимир воровато метнул косяка в сторону Филарета, но тот стоял, мрачен, и не обращал внимания на окружающее, на Вила и Свету: нежданные тучи, вот то единственное, что явно беспокоило его в данную минуту. Тучи как тучи, ничего в них магического, но… Пора бы, кажется, привыкнуть к случайностям, которые вдруг сыплются на них с такой настойчивостью. Вил, подражая Филарету, посмотрел в небо, потянул ноздрями воздух – сыростью немножко тянет, да и все. Хотя…

Вдруг что-то изменилось в небе: тучи словно бы напоролись на гигантский колун и медленно разъехались в стороны, образовав клинообразную прореху чистого неба как раз над стадионом и его близлежащими окрестностями. Но Велимиру в этот миг было плевать на конспирацию: очень уж не хотелось попасть под странный дождь в такой чудный день, да еще на берегу залива. Кроме того, маневр с тучами удался настолько легко, что, вполне возможно, это результат был бы таковым и без его внимания, случ… Ага, опять, то есть, случайно. Ну-ну…

– Умопомрачительно, господа! Небесные фрегаты. Как тебе это нравится?

– Да? А что такое? – Вил попытался выдавить из себя шутку, но его не слушали, даже Света обратила, наконец, внимание на странную погоду и смотрела вверх, вытаращив большие, как у Мальвины, синие глаза.

– А то. Ты когда-нибудь видел такие странные тучи? Света! Не отходи никуда, как раз промокнешь! – Тучи, которые только что покорно развалились на две серые половины от удара невидимой секиры, изогнулись по флангам, сомкнулись в толстенный бублик над тем же стадионом, и зрачок синего неба, окольцованный странными этими тучами стремительно стал сжиматься и исчез вовсе.

– Ой, мальчики! Какая красота, жалко фотика нет! А как это, почему они так?

– Да, чтой-то низковаты тучи летают… К дождю.

– Метров триста, да. Низковато. – Велимир тихо удивился про себя, не столько познаниям Фила в деле определения высоты туч над землей, когда рядом нет ни специальных приборов, ни какого-нито высотного ориентира, по которому можно было бы свериться, сколько самому факту, что тот говорит обыденно и уверенно, знаний своих от него не скрывая (Света не в счет), словно не брокером всю жизнь трудился, а метеорологом…

– Угу. Щас хлынет и мало не будет!…

Сначала ударил ветер – с взвизгом, резко, остро, словно стилетом, прицельно, именно в них троих. Полыхнули молнии – толстенные, корявые, неожиданно яркие и очень близкие. Одна, вторая, третья… Еще, еще, еще и еще! Ох, ты, мать природа! Да так рядом, но все по кругу, словно циркулем очерчено! Потом упал дождь, холодный и колкий, но почти тут же и закончился – град его сменил. И какой град!!! Молниям под стать: размером с хорошую черешню, а кое-где и гораздо крупнее.

– Мамочка! Мне страшно! – Девушка двумя руками вцепилась в локоть Филарету и на мгновение Вилу почудилось даже, что она хочет сунуть голову ему под мышку, как страусенок из сказки, чтобы спрятаться и не видеть окружающего их ужаса. Филарет неспешно вынул зонтик – откуда он ухитрился его достать, Вил не успел поймать этот момент, – и поднял над собой. Щелкнула кнопка, и в руке филаретовой с шелковым шелестом вырос гигантский гриб на тонюсенькой ножке… Это был необычный зонтик: полупрозрачный, расписанный в три цвета китайскими драконами, с очень плоским скатом, который вдруг круто переламывался по краям и образовывал вертикальное защитное кольцо. Кольцо это было сделано из прозрачного материала, непохожего ни на шелк, ни на синтетику и спускалось едва ли не до колен, как плащ. Градины забарабанили по каменистому «пляжу», по серой, враз вскипевшей воде залива, по кустарникам и траве, безжалостно вминая зелень вниз, в земляную грязь. Градины секли так, что, казалось, без труда способны были пробить насквозь дюймовую доску, не то что легкую шелковую ткань, но зонтик легко держал удары, ничуть не сминаясь ни под ледяным камнепадом, ни под порывами ветра, на глазах вырастающего в ураган!