Роман Канушкин - Джандо Страница 38

— Незаурядные люди?! В каком смысле?

— Ну, к примеру, один британский герцог, основоположник современной философии, автор знаменитого «Нового органона» и других фундаментальных трудов… Я говорю о лорде Фрэнсисе Бэконе; кстати, до сих пор не прекращаются споры о том, что именно этот человек стоял за бессмертными творениями Уильяма Шекспира. Также мы вправе вспомнить великого Леонардо…

— Леонардо?! Это какой такой Леонардо? — Йорген был слегка озадачен. — Уж не хочешь ли ты сказать…

— Да, мой дорогой Йорген, именно. Леонардо да Винчи! Любопытное соседство, не правда ли? Там же мы находим крупного государственного мужа — барона Бульвера Литтона, одного из самых блестящих эрудитов своего времени, автора знаменитого романа «Гкбель Помпеи»… Позже это Бернард Шоу, Анатоль Франс… Можно упомянуть множество крупных ученых, на чьих трудах держится современное научное знание. Можно упомянуть также Рудольфа Штейнера, известного своими открытиями в области биологии, медицины и педагогики и выступившего вдруг с рядом книг об Атлантиде и о странной науке, названной им тайноведением. И этот список можно продолжить… Всем этим людям не давали покоя звезды, и всем им не давала покоя луна. Наверное, они слышали магический зов Прошлого… Но в любом случае перед нами не один из многочисленных оккультных или теософских кружков — я говорю о ярчайших умах человечества…

— И что, они все практиковали этот… это?..

— Нет. Но они знали, что это существует. Они знали о древней магии и знали, чем была Атлантида…

— М-да!.. — Йорген еще раз посмотрел на разложенные перед ними фотографии. — Надеюсь, все эти великие умы не были тайными костоломами и скрытыми садистами?

— Разумеется, нет, — улыбнулся Урс. — На этот счет можешь быть спокоен. Мистер да Винчи не носился по ночной Флоренции с целью выкрасть новорожденного младенца…

— Бог его знает — мир всегда был сумасшедшим. Поэтому у нас в Африке вызывают подозрение люди, не пьющие виски… Ну и что ты думаешь по этому поводу?

— Увы, Йорген, я пью виски, поэтому у меня нет готового ответа…

— И как же вся эта хренотень могла сюда попасть?

— Вот это самое непонятное. Я бы хотел избежать крайностей, но все же придется признать, что мы видим проявление черного магического культа явно не местного производства. Я не знаю, почему именно здесь и сейчас, но был бы не прочь это выяснить. Надеюсь, как и ты, Йорген, как и наш молодой друг из России.

— Значит— Европа, — задумчиво проговорил Йорген, — европейское образование… Я всегда говорил, что цивилизация умирает, подходит к своему концу.

— Примерно так же рассуждал один господин, — улыбнулся Урс. — Звали его мистер Шпенглер…

— Возможно, все возможно… — Йорген еще раз посмотрел на фотографии. — Европа… Все же прав был Артюр Рембо, когда сбежал сюда, в Африку. Может, какой-нибудь местный царек, окончивший, скажем, Сорбонну, нахватался там всякой чушатины, завел дружбу с подозрительными типами… Знаешь, как бывает — начитался книг, ничего не понял, а теперь у него отъехала крыша?

— Может, и так, — согласился Урс. — Но, как ты выразился, нахватался в полной мере, всерьез, и крыша у него отъехала туда, откуда уже не вернется…

— В любом случае, — проговорил Йорген, — он заслуживает хорошую пулю, и здесь ему не поможет его магия.

— Не будем опережать события. — Урс посмотрел на Профессора Кима. Тот молча слушал их разговор и за все это время не проронил ни звука. — Зверь силен и опасен.

— Разумеется, — усмехнулся Йорген. — Но я еще не видел ни одного зверя, который бы устоял перед «М-16»…

Великолепный сероглазый охотник Йорген Маклавски ошибался. Сэр Джонатан Урсуэл Льюис открыл лишь первую страницу в истории, которая затянется на несколько лет, и вряд ли в тот момент он до конца осознал, что прочитал на этой странице. А Профессору Киму тогда вдруг показалось, что нечто подобное с ним уже было или должно случиться… И что дела обстоят не совсем так, как они предполагают.

20. Сумрак

Действительно, первым, кто понял, что дела обстоят «не совсем так», был Профессор Ким. Мадам всегда утверждала, что Профессор «чувствует неладное». В каком-то смысле она была права, и Профессор знал об этом — Мадам имела все основания для подобных утверждений.

Вечером, накануне отъезда из Найроби, этого респектабельного, даже чопорного европейского города, перенесенного в Экваториальную Африку, они решили заглянуть в «Сафари-клаб». Йорген объявил, что для скорейшей акклиматизации надо выпить джина. Он посоветовал Профессору Киму взять какой-то пестрый коктейль, напоминающий миниатюрный оазис в здоровенном широком стакане.

— «Пьяный марабу» — вещь, — похвалил Йорген, указывая на коктейль. — После первой порции вам захочется послать все к черту, после второй вы скорее всего обнаружите себя в полицейском участке, куда попали за дебош, и если вы закажете третью порцию, то я лучше прямо сейчас отправлюсь домой…

— Идите, Йорген, идите, — согласился Урс. — Мы с Профессором сразу закажем по третьей…

— Нет уж, я лучше приму контрмеры — «Пылающий бомбардировщик», или как там у них это называется…

И тогда Профессор Ким почувствовал легкий укол в висках, но очень быстро все прошло — его мозг отогнал давнее тревожное воспоминание. Однако…

— Послушайте, Урсуэл, и вы, Йорген, — проговорил Профессор Ким, — может, это все от длительного перелета, акклиматизации, но меня не покидает одно странное ощущение… Я впервые в Африке — так сказать, стране детских грез. И не мне учить вас, людей бывалых, искушенных и, как я сегодня убедился, в некотором роде — легендарных…

— Урс, — усмехнулся Йорген, — твой знакомый опять принимает меня за Нельсона Манделу?

— Увы! — Сэр Льюис вздохнул и пожал плечами.

— А вообще — это твой знакомый? — спросил Йорген.

— В первый раз вижу… Друзья зовут меня Урсом и не делают попыток выставить большим важным Архивным Червяком. — Урс обиженно вскинул голову и поинтересовался: — Может, это твой приятель, Йорген?

— Может, и так, — согласился Йорген, — только я об этом пока ничего не знаю.

— Выпей, может, вспомнишь… Говорят, помогает.

Профессор Ким улыбнулся. Потом окинул взглядом своих собеседников и произнес, еще более утрируя свой и без того довольно заметный акцент:

— Ай бэк е пардон. — Он читал и писал по-английски, но, наверное, ему всегда не хватало разговорной практики. — Приношу свои извинения… Дело в том, что я иностранец, проездом, так сказать, в поисках экзотики. Говорят, в этом баре можно найти парочку местных пропойц, один из которых выдает себя за известного охотника, а другой — нет, представьте! — за оксфордского профессора.

— Иностранец, а как осведомлен о наших делах, — похвалил Йорген. — Охотником стану я после пары рюмок этого пылающего коктейля…

— Слабак! — воскликнул Урс. — Я продержусь до пятой, прежде чем вспомню Оксфорд.

— А кстати, что это за штука? — Профессор Ким с удивлением смотрел на трехслойный коктейль в небольшой рюмке — верхний бесцветный слой горел голубым пламенем.

— Здесь это называется «Бэ пятьдесят два»… Так же зовется американский бомбардировщик. Допиваешь — и чувствуешь себя эскадрильей стратегической авиации, выходящей на цель…

— Точно, — обрадовался Урс, — шпагоглотатели, пожиратели огня… Нам надо заказать то же самое. Получится оксфордский бомбардировщик Маклавски — Ким.

— Тихо, осторожней. — Йорген опасливо озирался по сторонам. — Это — запрещенное оружие.

— Тогда по глотку и вперед! Заодно отловим наших колдунов-людоедов…

— Больших ценителей старины, — усмехнулся Йорген.

— Вобьем осиновый кол, — с театральной торжественностью произнес Ким.

— Отлично! Отпил — увидел — разбомбил!

— За Кесаря и его сечение!

— За харакири, за банзай, за «Панасоник»… Янки, гоу хоум!

— Все женщины равны! — произнес Урс.

— А мужчины — ровнее, — добавил Йорген.

— А Чарлз Дарвин — лучший друг обезьян, — сказал Профессор Ким. — И все же мы не совсем верно себе представляем, с чем столкнулись. У меня есть… — Профессор Ким на миг замолчал.

НЕ СОВСЕМ ТАК.

Рука непроизвольно потянулась к голове, чуть выше линии лба. Он понял, что может сейчас случиться, и очень бы хотел, чтобы этого не произошло. Вдруг незаметно большой теплой волной подкатило ощущение, что все это с ним уже было… Бар, наряженный, как рождественская елка-пальма, коктейль-бомбардировщик и дурашливый настрой вовсе не отменяют смутную невысказанную уверенность, что ЧТО-ТО не так, что, двигаясь по кругу, опять проходишь то место, где надо что-то исправить, и тебе опять не удается… Такое острое ощущение дежавю обычно предшествовало падению ТУДА. Но Профессор Ким давно научился с этим справляться.