Светлана Борминская - Дай погадаю! или Балерина из замка Шарпентьер Страница 38

– Мы плотву не ловим, – ковыряясь в крабовом салате десертной ложкой, вздохнула я. – А вообще, кроме дочки и внучки, никого у меня нету... В гости к себе не приглашаю, у меня такая халупа, без слез не взглянешь. С крыши, Бень, течет прямо на кровать.

Баблосов замер с салатным листом в зубах.

– Как же ты спишь? – осторожно спросил он. – С тазом на голове? А можно я тебе предложу кое-что?

Я молча набивала рот салатом и качала головой. Решительно качала и вздыхала.

– Конечно, я невысок, – внезапно сказал Баблосов, и я вдруг скумекала, что Бениамин Маркович собирается говорить не о работе...

«Нет, не может быть! Надо его остановить, пока не поздно», – подумала я.

– Дело не в росте, – даже не прожевав салат, горячо ответила я. – Я тоже не каланча. И помнишь Бобра, с которым я встречалась в июне? Так он тоже был от горшка два вершка!

– Видел я этого Бобра, он кажется самовлюбленным типом... – поморщился Баблосов.

– Знаешь, а мне нравятся самовлюбленные типы... Они просто любят себя, и все. Спасибо, Бень, было очень вкусно, – поблагодарила я и отодвинула тарелку.

– Удовольствие не только в еде, – улыбнулся Баблосов, окидывая взглядом ресторанный зал. – Да, я смешной и невзрачный, вдобавок хромой и в ботинках с супинаторами, – вздохнул он, и было заметно, что он сконфужен. – Я незавидный тип, Света?

– Я очень недалекая по части мужчин, – призналась я и добавила: – Ты извини меня, пожалуйста, Бень.

– Нет, ты очень далекая, Свет, – захмелевшие четыре глаза Бениамина Марковича внимательно смотрели на меня, и я внезапно поняла, что у меня просто двоится в глазах от виски. – Скорей это я недалекий тип... Ведь мужчины любят, когда другие страдают, а я хочу помочь тебе.

Мне вдруг почудилось, что я вижу у барной стойки Сулейменова.

– Ты наивная и добрая, а я старый пройдоха, – зажмурившись, очень проникновенно сказал Бениамин Маркович и плеснул виски в стаканы себе и мне. – Люди соединяются, потому что не могут быть одни... Что ты на это скажешь, Света?

Я смотрела на свои руки и молчала, мне больше не хотелось пить...

– Ты любила когда-нибудь, зая? – внезапно, без предупреждения, спросил Бениамин Маркович.

– А что? – Я участливо взглянула на Баблосова, сидящего напротив и медленно поедающего из тарелочки салат «Цезарь».

Бениамин Маркович чем-то смахивал на грибника в брезентовых штанах и такой же куртке и выглядел, как всегда, чуть-чуть не в теме. И тут я начала кашлять, у меня просто возник «кашельный» приступ, и все три посетителя ресторана досадливо обернулись на меня.

– Бень, – наконец прокашлялась я. – Мне достался домик у реки за квартиру, которую сожгли... Но его, похоже, затопит, если дождь не закончится... Ну, какая тут любовь, а? – тихо возмутилась я и добавила: – Знаешь, когда люди соединяются, получается совсем не то, что они ждут, ты не замечал?

– Света, очень важно, кто рядом с тобой. – Баблосов бережно положил свою тяжелую ладошку на мою дрожащую руку, слегка прижав ее к столу. – Можно прожить жизнь, но так и не узнать, что такое счастье. Я бы хотел быть с тобой, Света, – тихо добавил он, заглянув мне в глаза.

Какой-то черт, не иначе, быстро «прокрутил» в моей голове цветной диафильм: квартирка где-то в Химках, продавленный пыльный диван у правой стены и я, забитая жизнью клуша на нем, лежу и плюю в потолок... И, не раздумывая ни секунды, я начала врать, какой на самом деле достался мне шикарный дом, если починить там крышу! Я наплела еще столько, что у Баблосова печально вытянулось лицо, а я, поперхнувшись на слове «Мерседес-Бенц», демонстративно отвернулась от него и уставилась в камин!

«Ну почему на меня западают либо полные отморозки, либо мужчины, которых мне жаль? Ну и еще вертопрах Бобер... Вот моя долюшка женская!» – закрыв глаза, думала я.

– Новость знаешь, Свет? – Бениамин Маркович как ни в чем не бывало погладил мою руку. – Сестры Хвалынские вернулись неделю назад!

– Неужели! – обрадовалась я перемене темы и чуть не свернула голову.

– Опять в Италию собираются, там же у них наследство! – кивнул Баблосов.

– А где же они были почти два месяца, старые ведьмы? – Меня вдруг начала бить крупная дрожь. – Я ведь натерпелась из-за них!

– Лежали в больнице. Вот, в газете про них написали, в разделе «Ну, надо же»! – Баблосов вытащил из кармана куртки сложенную газету.

– Ну, разве можно верить «Сплетнице», Бень? Я даже читать не хочу! – Быстро разворачивая «Московскую сплетницу», от волнения я порвала газету.

Бениамин Маркович молча курил.

– Ага, мусорщики Рима снова бастуют... А вот еще, статья про двух русских туристок... Это – про них?

Баблосов кивнул.

«При выходе из самолета в аэропорту Чампино под Римом две нетрезвые туристки из России споткнулись и скатились по трапу кубарем, получив тяжелые травмы. В госпитале их запомнили как самых сварливых пациенток столетия – после реанимации и комы они излупили лечащего врача костылями и были переведены в отделение психиатрической клиники для особо буйных стариков... из которого их выписали неделю назад».

– Похоже, их сажают два карабинера на самолет, – ткнул пальцем в газету Баблосов.

На снимке обе бабки Хвалынские выглядели весьма бодрыми, похудевшими и задиристыми, и даже модный саквояж от Диора – потертый и винтажный – был при них. Рядом с бабками стояли два смазливых карабинера и хохотали.

– Их же похоронили, – пробормотала я. – Теперь им придется доказывать, что они живы, так, да?

– Безусловно, они еще побегают по инстанциям. К тому же им выдал визу в Италию их знакомый консул. Он уже подтвердил это. – Баблосов мрачно усмехнулся.

– Значит, если б они не скатились с трапа и не попали в больницу, то не разминулись бы с душеприказчиком? – возмутилась я. – Ну, бабки! Даже в самолете нажрались... Кто же эти две похороненные вместо них утопленницы?

– Света, а давай лучше потанцуем? – Баблосов протянул мне руку. – Не беспокойся о них, у Хвалынских все будет нарядно, я уверен почему-то...

За красным роялем сидел пьяный пианист со скорбным лицом и извлекал из инструмента жалобные звуки, похожие на собачий вальс. Внезапно он взмахнул руками и начал играть регтайм! И у нас получилось. Я и не предполагала, что Бениамин Маркович так хорошо танцует. Мы вернулись за столик минут через десять, взмокшие и довольные.

– Это твой мужчина? – кивнул в сторону бара Баблосов.

После новостей о воскресших бабках Хвалынских я совсем забыла про Сулейменова. Хозяин двух чебуречных пристально смотрел на нас и, похоже, был уже порядочно пьян.

– Ни разу не мой, Бень, – буркнула я.

– Почему ты оправдываешься, Света? К женщинам в дешевых магазинчиках всегда клеятся такие типы, – внезапно разозлился Баблосов.

Я промолчала, а когда Сулейменов ушел, облегченно вздохнула, проглотив ежа в горле, и мы просидели с Беней, разговаривая, еще около двух часов.

В сумерках у ресторана было пусто... Лил дождь, и совсем не пахло опасностью, запах которой очень похож на плесень. Мне все-таки померещилось, что за нами кто-то следит, но из-за угла по лужам резво подъехала пустая маршрутка, в которую мы и сели.

– Я тебя провожу, – мрачно сообщил мне Бениамин Маркович.

– Да ради бога! Только не говори потом, что я тебя не предупреждала, – нехотя отмахнулась я.

В эту минуту в маршрутку заглянула чья-то физиономия и послышался хлесткий мат, и не успела я разглядеть, кто это был, как они уже дрались – Бениамин Маркович и некто, с размаху ударивший Баблосова кулаком в лицо!

Водитель маршрутки чертыхнулся и, выскочив из кабины под дождь, побежал, оглядываясь, к вокзалу. А я, высунувшись из кузова, закричала:

– Караул! Милиция! Убивают!

Мой крик получился жалким, потому что дерущиеся уже с яростью мутузили друг друга в луже... Нет, я не буду скрывать, что всегда считала: мужчины должны драться за женщину, если им приспичило, на то они и мужчины. И немало я повидала в своей жизни стихийных кровавых драк. Поэтому крик Бениамина Марковича:

– Я тебе покажу кузькину мать! – показался мне весьма своевременным.

Хотя из-за кого дерутся эти двое, стопроцентной уверенности у меня не было до той секунды, пока я наконец не узнала Сулейменова.

«Неужели из-за меня?!» – бегая по лужам, ахала я, видя, что действо набирает размах с каждой секундой, – кровь уже текла с обоих.

– Сволочь!

– Дерьмо!!!

Последовало по одному сокрушительному удару, и оба упали в две лужи, похожие на мини-озерца, в которых при желании можно утонуть. Сначала на четвереньки встал Баблосов и, обратив ко мне разбитое лицо, шепеляво выговорил:

– Позвони моему адвокату, Света... Вот мой мобильный... Не урони только... – И телефон вместе с ошметками мокрой грязи полетел мне в руки.