Алексей Фомин - Затон Страница 39

Умоляю вас, выслушайте меня, – взмолился Пантелеймон. – Да я за вас… Все эти годы я страховал каждый ваш шаг. Но… Не так давно было принято решение исключить вас из числа избранников. – Он разочарованно всплеснул руками. – Сами понимаете, издержки коллективного руководства… Я был против…

Что за чушь ты несешь? – искренне удивился Сосо. – Избранник должен быть один. Ты же сам говорил… Расчеты, приметы, все такое…

Пантелеймон схватился обеими руками за щеку и застонал, как от зубной боли.

Случилось невероятное. Такого никогда не было. Вас оказалось сразу несколько. А он, – Пантелеймон закатил глаза под лоб, – то ли просмотрел, то ли… Вы совершенно правы, избранник должен быть один…

Сколько нас всего? – жестко спросил Сосо.

Трое… Основных…

А что, есть еще и неосновные?

Ох… – сокрушенно вздохнув, Пантелеймон прикрыл глаза и покачал головой. – Калибром поменьше, но все-таки… И расчеты – не такие точные, и приметы – не такие явные, но все-таки, все-таки…

И кого сейчас избранником… назначили? Я его знаю? – поинтересовался Сосо.

Старика…

Хм-м, – Сосо впервые улыбнулся за время разговора. – А кто третий?

Не знаю. Мамой клянусь, не знаю. – Пантелеймон умоляюще смотрел на него.

Сосо поднялся с кровати, откинул крючок и толкнул дверь наружу.

Прошу.

Глубокоуважаемый Сосо, я всегда был на вашей стороне, – залебезил Пантелеймон. – Я и в дальнейшем буду оказывать вам посильную помощь. Но… Надеюсь, вы понимаете… Решение руководства… У меня теперь другое задание…

Прошу. – Сосо указал рукой на выход.

Гость, ссутулившись и втянув голову в плечи, вышел из комнаты, а Сосо, заперев дверь, с легким сердцем завалился спать.

Проснулся он с ломотой во всем теле, жуткой головной болью и твердым намерением прекратить пьянствовать. «Это ж надо было допиться до рыжих чертей, – криво улыбнувшись занемевшим лицом, подумал Сосо. – Все. С пьянкой покончено. Точка».

Вспомнив об этом трагикомическом эпизоде из своей недавней жизни, Сосо неожиданно расхохотался. Ему вдруг стало так хорошо… Он ехал на извозчике, развалившись на мягком сидении, закинув нога на ногу и разбросав руки в стороны. «Курейка, чертова Курейка закончилась. Она в прошлом. – В голове у Сосо фантастическим бриллиантом заискрилась невесть откуда взявшаяся мысль: – Питер! Наконец-то Питер! Уж теперь то…»

Чего изволите, вашбродь? – Удивленный смехом пассажира, извозчик обернулся назад.

Сосо небрежно махнул рукой.

Пошел, пошел. Вперед. Все в порядке.

«Мне еще нет и сорока. Я неглуп, смел, расчетлив, умудрен богатейшим и разнообразным опытом, а теперь еще и закален неудачей, вернее ее преодолением. Я прекрасно разбираюсь в людях и… И главное – теперь я знаю цену своим товарищам. С точностью до копейки».

Внезапно, как это бывает только в Питере, низкие, цепляющиеся за крыши домов косматые, свинцово-серые тучи нехотя расползлись в стороны, бесстыдно обнажив лазоревую наготу бездонного неба, и сквозь эту небесно-голубую прореху нежаркое мартовское солнце брызнуло на город своими лучами. Сосо, зажмурившись, поднял вверх голову, с наслаждением ловя их своим небритым лицом. «Солнце… Как давно я не видел солнца…»

Тпру-у! Стоять! – гаркнул на лошадь извозчик. – Приехали вашбродь!

Выведенный из состояния эйфории громким голосом извозчика, Сосо привстал, обозревая окрестности и пытаясь сообразить, куда же тот привез его. На рабочую окраину, где жил Серго с семьей, это никак не было похоже. Только тут он вспомнил, что забыл назвать извозчику адрес.

Куда ты привез меня, болван?

Не извольте беспокоиться, вашбродь. Все, как есть, правильно. Бывший особняк бывшей балерины Кшесинской. Бывшей царской любовницы. И ихних братьев. Бывшей. Здесь теперь большаки заседают. Опять же, редакция газеты «Правда». Вам сюда, вашбродь.

Сосо, с подозрением глянув на всезнайку-извозчика, взял свои пожитки и ступил на подножку экипажа. Пролетка накренилась на правую сторону под жалобный скрип рессор.

Удачи вам, вашскобродь, – весело пожелал извозчик в спину собравшемуся сходить пассажиру.

Он помедлил, стоя на подножке, потом повернулся и пожал руку ошалевшему извозчику.

Спасибо, товарищ.

Сосо спрыгнул на тротуар и решительно шагнул в парадное.

Эпизод 13. Анна. Нижний Новгород. 2006

Ключик был миниатюрный, с простенькой резной бородкой и даже на ее ладони казался очень и очень маленьким. Таких сейчас и не встретишь. А в годы ее детства этот ключ подошел бы, наверное, к каждой второй московской квартире. Замок, открываемый этим ключом, назывался, кажется, английским. А в просторечье – «слезы москвича».

Анна подкинула ключик, лежащий на ладони, и, залихватски поймав его за привязанный к нему шнурок, решительно вставила в замочную скважину. Оборот, второй, еще пол-оборота. Она смело толкнула дверь, но та приоткрылась совсем чуть-чуть, ограниченная натянувшейся изнутри цепочкой.

«Сюрприз, – пропел гаденький голосок. – Цепочка». По сценарию никаких цепочек не должно было быть, так же, как и лиц, находящихся внутри квартиры. Признаться, всякого рода сюрпризы изрядно поднадоели Анне за последнее время.

В образовавшейся щели вдруг возник человеческий глаз и ломающимся юношеским баском спросил:

Ты кто такая?

От подобной наглости Анна слегка опешила. Она сбросила с плеча тяжелую дорожную сумку и поставила ее на пол.

Простите… А какое отношение вы имеете к Плотниковым? А может… Вы – вор?

Глаз моргнул несколько раз и, похоже, смутился.

Э-э… К Плотниковым… – заблеял он. – Я не вор… А ты не из органов?

Нет, – удивилась Анна столь странному поведению. – Я из Москвы.

Ты одна?

Одна… – наконец-то Анна испугалась, и только мысль о тяжеленной сумке, которую в случае чего придется тащить самостоятельно, удерживала ее у этой двери.

Дверь захлопнулась, и кто-то через глазок долго рассматривал Анну и обстановку на лестничной клетке. Осматривающий, видимо, удовлетворился увиденным, потому что дверь широко распахнулась, и перед взором Анны предстал худосочный юнец лет шестнадцати-семнадцати. Волосы до плеч и юношеские прыщи были самыми приметными его чертами.

Я племянница тети Ляли, – выдала Анна фразу, заготовленную еще в Москве. Ляля предвидела, что у бдительных соседей может возникнуть вопрос: кто же это поселился в плотниковской квартире?

Видимо, тетя Ляля была здесь личностью известной, потому что юнец, совсем потерявшись, протянул:

А… Ясно. А я – племянник Плотниковых. – Он отступил назад, давая Анне пройти в квартиру, но она явно не торопилась этого делать.

Имейте в виду, молодой человек, я приехала сюда на милицейской машине. И вообще… У меня очень неплохие связи в нижегородской милиции. Я сейчас звоню и через минуту… – Она демонстративно вытащила из кармана брюк мобильник.

Такой поворот событий окончательно добил юнца. Он тут же перешел на «вы» и заканючил, чуть не плача:

Да нет же, я не вор, вы не беспокойтесь. Не надо никуда звонить, я теть Раин племянник, честно. Вы проходите, не сомневайтесь. Сейчас я вам все объясню…

Анна шагнула внутрь, но на всякий случай дверь оставила приоткрытой, а между собой и молодым человеком поставила свою сумку.

Вот что, молодой человек, не надо мне ничего объяснять. В квартире никого не должно быть, это мне прекрасно известно. Так что выметайтесь поскорее, – говоря так, она действовала скорее по инерции, в то время, как голос разума настойчиво подсказывал: «Зачем тебе эти сложности? Бери свою сумку и отправляйся в ближайшую гостиницу!» Эти самые Плотниковы были какими-то родственниками тети Ляли. Сейчас они работали то ли в Индии, то ли в Иране, а ключ оставили Ляле. О существовании дополнительных ключей и прыщавых мальчишках, могущих оказаться в квартире, Ляля не предупреждала.

Вариант с этой нижегородской квартирой проистек самым естественным образом из предшествующего хода событий. После происшествия на Малой Грузинской Ляля, чувствовавшая себя виноватой, категорически настаивала на том, чтобы Анна уехала из Москвы и на какое-то время спряталась в провинции, пока она, используя свои профессиональные связи, разберется со всей этой чертовщиной. «Отлично, – согласилась Анна, – я давно собиралась побывать в Нижнем». Счастливое совпадение. А у Ляли оказалась там же пустая квартира, которую ей оставили уехавшие в длительную загранкомандировку родственники. Не придется лишний раз светиться, регистрируясь в гостиницах.

Отъезд из Москвы был обставлен по всем канонам детективного жанра: с наружным наблюдением, двойной и тройной подстраховкой, перехватами, отсечениями и т. п. На этот раз Ляля задействовала все свои связи и контакты, вплоть до зама ГУВД, начинавшего в свое время службу в милиции под ее руководством.

Оперативная машина подвезла Анну к ЯК-40, уже стоящему на полосе с ревущими двигателями. Анна перебежала из машины в самолет, и он тут же взмыл в воздух. Когда решалось каким транспортом лучше добираться до Нижнего, Ляля заявила: