Наталья Ключарева - Деревня дураков (сборник) Страница 39

Или со временем понимаешь, что твой двор – часть целого ряда более-менее похожих дворов, где с другими людьми-детьми происходили совсем другие, но чем-то (чувством счастья и полнотой бытия) похожие на твои события.

То есть всё дело в похожести места? Потому что события детства в Макондо будут отличаться от событий детства в Твери. А вот в Твери и Пензе – в чем-нибудь обязательно совпадут.

Как-то это неудовлетворительно. Если, например, взять людей, которые никуда не уезжали, которые живут там, где родились.

Пытаюсь восстановить, когда и как появилось у меня это странное чувство. Это было в двенадцать лет. И этому предшествовали два больших потрясения. Во-первых, я – из нашего дефицита с шеренгами морской капусты на прилавках – на несколько месяцев попала в сытую невероятную Францию. А потом, неожиданно затосковав, вернулась обратно. Во-вторых, это были мои первые недели в Ярославле. То есть вырвали из своего двора. Показали двор совсем чужой и непохожий. И наконец – поставили в похожий, но чужой.

Как ни крути, все попытки объяснить это чувство оказываются неудовлетворительными. Значит ли это, что чувства нет? Напротив! Это свидетельство его подлинности. Ведь всё неподдельное – неуловимо словами. Потому что больше любых слов и идей. И в то же время меньше.

Чувство родины: тут воздух другой. Воздух, ветер, запах талой земли – разве можно из этого вывести формулу? Это просто есть.

Но чаще всего мне кажется, что чувство родины – это чувство стыда. Когда не можешь отделить себя от происходящего, чтобы плюнуть и отвернуться, а стоишь, как дурак, с пылающей головой, будто это ты всё наделал. Высыпал мусор посреди дороги, скинул купол с колокольни, повесил кошку, украл никому не нужный ржавый гвоздь.