Джон Карр - Охота на цирюльника Страница 39

– Вот что я хочу сказать, капитан, – с жаром начал Морган. – Если и стоит за кого пить, то в первую очередь мы должны выпить за миссис Перригор. Она – самый славный малый на свете; пусть-ка кто-нибудь попробует это отрицать. Миссис Перригор послушно выполняла все наши дурацкие поручения и ни разу не задала ни одного вопроса! Так что позвольте…

Он говорил довольно громко, однако его все равно никто не слышал. Все посетители ресторана под влиянием шампанского заговорили во весь голос, за исключением одного-двух зануд, которые изумленно озирались по сторонам. Люди такого сорта не в силах понять причину, по которой океанские лайнеры внезапно охватывает необъяснимое веселье. Такие зануды неисправимы и сойдут в могилу, так ничего и не поняв. То тут, то там слышались взрывы смеха, взмывавшие в воздух, словно ракеты; хихиканье, кудахтанье, хохот, возбужденные смешки доносились с разных сторон. Пробки от шампанского взмывали в потолок; стюарды проворно сновали между столиками. Вообще-то курить в ресторане не разрешалось, но сейчас ресторанные столики постепенно закрывала дымовая завеса. Оркестр весело грянул мелодию из «Пиратов Пензанса»; затем вспотевший дирижер подошел к перилам балкона и поклонился публике; его встретил шквал аплодисментов. Дирижер повернулся к оркестру, и музыканты заиграли еще одну веселую песенку. В воздухе сверкали драгоценности; пассажиры, до сей поры совершенно незнакомые друг с другом, начали курсировать между столиками, знакомиться, жестикулировать, решать, остаться ли здесь или подняться в бар. Тем временем Генри Морган заказал третью бутылку шампанского.

– О нет, нет, ни за что! – жеманилась миссис Перригор, отпрянув назад и кокетливо взмахивая руками. Она заговорила еще громче: – Ни в коем свучае! Знаете ли, вы пгосто дикаги, жестокие дикаги! Пгосто ужасно, как вы пользуетесь свабостью бедной женщины, котогая не в сивах устоять… Хихи-хи!… Но шампанское пгосто чудесное, пгавда? Подумать только! Какие вы хитгецы! Я ведь буду совегшенно пьяная! И это будет ужасно, пгавда? – Она громко расхохоталась. – Пгосто до ужаса смешно, ужасно пгиятно иногда напиться в стельку…

– Я фам фот шшто скашу, миссис Перрикор, – доверительно пробасил капитан Валвик, хлопая по столу. – Шампанское отличное. Ничефо не имею против шампанскофо. Но это напиток не тля настоящих мужчин. Нам нушшно фыпить такофо, от чефо фолосы тыпом фстают. Нам нушшно фыпить «Старофо Роба Роя»! Фот шшто я претлакаю. Кокта мы токончим эту путылку, потнимемся ф пар и сакашем «Старофо Роба Роя», а потом сыкраем ф покер…

– Послушайте, – укоризненно заметила миссис Перригор, – ну к чему такие формальности? «Миссис Перригог»! Будем пгоще… Генри! О-о! Вот я и сказала это! О господи! И тепегь вы гешите, что я совершенно… хи-хи-хи… совершенно несносна, пгавда? Но знаете ли, мне о столь многом необходимо с вами поговогить…

Над ними прощебетал новый голос:

– Привет!

Морган виновато поднял голову и встретился глазами с Пегги Гленн – в зеленом вечернем платье, у которого был довольно помятый вид. Пегги с трудом преодолела последнюю ступеньку лестницы и устремилась к ним. Она улыбалась ангельской улыбкой, но что-то в ее походке, пока она пробиралась сквозь облака табачного дыма, насторожило писателя, даже несмотря на выпитое шампанское. Миссис Перригор обернулась.

– Ах, моя милая! – неожиданно громко и возбужденно воскликнула она. – О, как невыгазимо чудесно, что вы пгишли! О, идите же скогее, скогее к нам! Пгосто чудесно видеть, какая вы нагядная, как пгекгасно выглядите, – и это после всех ужасов, котогые ПРОИЗОШЛИ с вами вчега ночью! И…

– Дорогая! – Пегги, сияя, бросилась к ней, чуть не раскрывая объятия.

– Пегги, – заявил Морган, устремляя на нее суровый взгляд, – Пегги, в-вы… пьяны.

– Хо-хо! – вскричала Пегги, победительно вскидывая вверх руку в знак подтверждения. Глаза ее сверкали; она была очень довольна собой.

– Но почему, почему вы напились?

– П-почему бы и нет? – возразила Пегги с видом победителя.

– Ну, тогда, – великодушно предложил Морган, – выпейте еще. Капитан, налейте и ей шипучки. Я только подумал, после того как вы днем ревели и стенали…

– Это вы ревели и стенали. Сокрушались, что Керт заперт в мерзкой темнице с крысами…

– Что вы такое говорите?!

– Я его ненавижу! – страстно призналась Пегги. Она сжала кулаки; глаза ее увлажнились. – Я ненавижу и презираю его. Он мне отвратителен, вот что я вам скажу. Не желаю больше слышать о нем, никогда, никогда в жизни! Д-дайте выпить.

– Господи! – Морган изумленно уставился на нее. – Что на сей раз случилось?

– О-о-о, как я его ненавижу! Он д-даже не ответил мне, п-подлый негодяй! – Губы у нее дрожали. – Хэнк, больше н-никогда не упоминайте при мне его имени. Сейчас напьюсь в стельку, до бесчувствия, вот что я сделаю, и надеюсь, что его слопают крысы. А я-то… принесла ему большую корзину фруктов, а он… просто валялся на койке и притворялся, будто спит; и т-тогда я сказала: «Ладно!» – и поднялась наверх и встретила Лесли… то есть мистера Перригора… и он спросил, не хочу ли я послушать его речь. А я ответила: ладно. если он не против того, что я буду пить. Он ответил, что сам никогда в рот не брал спиртного, но не возражает, чтобы я пила; в общем, мы пошли к нему в каюту…

– Выпейте еще, миссис Перригор… То есть Синтия! – заревел Морган, дабы предотвратить, как ему показалось, неминуемый скандал. – Налейте всем выпить. Ха-ха!

– Но, Генри! – радостно закудахтала миссис Перригор, широко раскрывая глаза. – П-по моему, это пгосто чудесно и так ужасно, ужасно забавно, знаете ли, потому что мивый стагина Лесли всегда говогит, говогит без конца; пгедставляю, как бедняжка был газочагован… Хи-хи-хи!

– Люплю смотреть, как молотешь феселится, – дружелюбно заметил капитан Валвик.

– …раз Керт вел себя так безобразно – и именно сегодня, когда все уже готово к представлению, когда мне наконец-то удалось сохранить дядю Жюля в трезвости! А это, знаете ли, ужасно трудно, – пояснила Пегги, морщась, чтобы скрыть слезы. – Четырежды я ловила его на том, что он пытался незаметно выбраться из каюты за ужасным старым джином! – Мысль об ужасном старом джине чуть снова не заставила ее заплакать, но ей удалось сдержаться. Сморщив лоб, она топнула ногой. – Н-наконец мне удалось заставить его прислушаться к голосу разума, и все уладилось, и он сошел к обеду в прекрасной форме, и все было прекрасно…

– Куда именно сошел к обеду ваш дядюшка Жюль? – поинтересовался Морган в наступившей внезапно тишине.

– Как – куда? Сюда, конечно… А разве…

– Нет, он не спускался, – объявил Морган.

Пегги живо обернулась кругом. Медленно, с трудом преодолевая хмель, она оглядела зал – дюйм за дюймом. Из-за дымовой завесы доносились взрывы хохота и слышалось хлопанье пробок; но дядюшки Жюля здесь не было. Пегги некоторое время постояла в нерешительности, а потом села за столик, уронила голову на руки и горько расплакалась.

– Пошли! – Морган вскочил на ноги. – Пойдемте, шкипер! Если мы будем действовать быстро, есть шанс предотвратить крушение. Скорее всего, он укрылся в баре… Пегги, сколько времени прошло с тех пор, как он вырвался на свободу?

– С-сорок пять минут! – рыдала Пегги, ударяя себя руками по лбу. – А до представления остался… всего час… О-о-о! Кто вообще прид-думал этот мерзкий джин и зачем противные мужчины пьют?

– Сколько он способен выпить за сорок пять минут?

– Б-бочку, – призналась Пегги. – О-о-о!

– О, моя догогая! – вскричала миссис Перригор, у которой на глазах тоже показались слезы. – Неужели вы хотите сказать, что наш милый месье Фогтинбгас пгавда напился? О, мивочка, как ужасно! Ужасный, пьяный стагикашка…

– Дамы, дамы, – зарокотал капитан Валвик, ударяя кулаком по столу, – фот шшто я фам скашу: сейшас не фремя плакать! Пошли, мистер Моркан; фы посапотьтесь оп отной, а я о трукой. Та перестаньте плакать, фы опе! Пойтемте…

Морган железной рукой вытащил из-за стола миссис Перригор, а Валвик подхватил Пегги, и они потащили их через веселящуюся добродушную толпу. Казалось, все одновременно, в едином порыве, устремились к бару, чтобы успеть повеселиться до концерта. Бар, переполненный и шумный, показался Моргану еще более переполненным и шумным. Они с Валвиком и миссис Перригор выпили ровно по бутылке шампанского; и хотя он с негодованием отмел бы утверждение, будто способен захмелеть от бутылки жалкой шипучки, тем не менее не мог со всей откровенностью отрицать, будто шампанское вовсе не подействовало на него. Например, ему казалось, что у него вовсе нет ног, а его тело может двигаться в воздухе, словно он привидение. Между тем обе дамы рыдали все горше – им казалась нестерпимой мысль, что дядюшка Жюль закутил. Моргану, наоборот, становилось все веселее. Происшествие со стариной Фортинбрасом представлялось ему превосходной шуткой. С другой стороны, мозг его работал как часы: образы, звуки, цвета, голоса были четкими и ясными, как никогда. Он кожей ощущал духоту, дым и алкогольную сырость, пропитавшие атмосферу бара. Видел, как пассажиры с раскрасневшимися лицами толпятся вокруг кожаных стульев под бешено вращающимися лопастями вентиляторов и пасторальными сценами, изображенными на потолке. Заметил янтарный свет, проникающий сквозь мозаичное оконное стекло, и слышал, как кто-то бренчал на пианино. Добрый старый бар! Превосходный бар!