Элис Петерсон - Спустя десять счастливых лет Страница 39

– Я уезжаю на выходные, – вздыхает Анни, – с родней мужа. Ох, Бекка, мне искренне жаль, что я не могу помочь.

Я дую на свой горяченный тыквенный суп.

– Слушай, ты сильная, – продолжает Анни. – Ты справишься и одна. Преподавательница знает про Олли, верно?

Киваю.

– Я с тобой схожу, – отзывается Пита, к моему изумлению.

Она подтягивает стул и садится к нашему столику.

– Ты не можешь идти одна, Бекка, если занятие для пар. Я тебе не позволю.

– Ой, да не волнуйся! – восклицаю я с притворным весельем. – Очень мило с твоей стороны, но все в порядке. Я уже большая девочка, прости за невольный каламбур.

Джо смеется, стоя за барной стойкой.

– Мне несложно. Джо все выходные работает.

– Не все, – поправляет он.

Пита закатывает глаза.

– Практически все, а мне нечем заняться. – Она спрашивает, где и во сколько будет занятие. – Так, сейчас мне надо бежать, заедешь за мной завтра?

Я перевожу взгляд на Анни, не в силах скрыть то, как мне неприятно.

– Спасибо, – говорю я, когда Пита уже собирается уходить, – хотя тебе совсем не обязательно мне помогать, – вдруг добавляю я, поймав взгляд Джо.

Пита посылает нам с Анни воздушный поцелуй.

– А для чего еще нужны друзья?

39

Курсы для молодых мам «Маленькие ангелы» проходят в частном доме в Чандлерс-Форде, неподалеку от Винчестера. Мы с Питой входим в переполненное помещение, где повсюду лежат оранжевые и розовые мячи для родов. Пита в светло-сером платье, облегающем фигуру, и высоких сапогах выделяется среди беременных женщин. Мы находим места рядом с одной из пар, и я с ними знакомлюсь. Кейша и Пол тоже ждут первенца. Оказывается, Кейша из Ямайки. У нее красивая темная кожа и темно-карие глаза. Пол – белокожий, с веснушками. Замечаю, как он то и дело поглядывает на часы, а потом смутно припоминаю слова папы про матч по регби после обеда.

Затем мы очень быстро знакомимся и с остальными. Я случайно подслушиваю разговор про молокоотсасыватель, бесконечную усталость и раздувшиеся, как шары, лодыжки.

Кейша работает в «Бритиш Эйрвейз» и познакомилась с Полом во время перелета в Нью-Йорк. Она уже пять лет как стюардесса, но после рождения ребенка хочет на год уйти в декрет. Она бросает взгляд на Питу и спрашивает, есть ли у меня пара. Как бы я ни готовилась к этому вопросу, он застает меня врасплох.

– Неужели ухитрился отмазаться? – говорит Пол, подмигивая жене. – Изобразил головную боль, чтобы посмотреть игру?

– Он умер.

После этих слов любая беседа подходит к концу. Правда, я хотела произнести их помягче, объяснить про аварию.

– Добро пожаловать! – В центр круга шагает наша учительница.

Кейша все смотрит на меня, потеряв дар речи, однако в ее глазах я замечаю сочувствие. А вот Пол если и не хотел сюда приходить, то сейчас у него уж тем более желания поубавилось.

Преподавателя зовут Августа Рейд. На ней тянущийся алый топ с огромным вырезом и слишком много макияжа.

– Ну что, мы собрались! – Она хлопает в ладони. – И ждем появления малыша! Беременность у всех протекает по-разному, и моя обязанность на протяжении шести недель рассказать вам обо всех подходах к деторождению. Кто здесь считает, что выбор просто огромен?

Все начинают согласно бормотать.

– В кафе ведь нельзя просто заказать кофе с молоком, верно? Вам предложат целый список. С родами происходит практически то же самое. – Августа поворачивается к белой доске и берет цветной маркер. – Рожать дома или в больнице? Какие есть варианты обезболивания? – Она записывает их на доске. – Выбираем естественный способ или медикаменты против боли?..

Августа просит каждого назвать свою профессию, чтобы познакомиться поближе. У нас есть электрик, учитель, клинический психолог, молодая женщина, которая уже третий раз замужем, но рожает впервые, и одинокая девушка Хлоя, которая пришла с лучшей подругой. Я улыбаюсь Хлое, хочу дать ей понять, что не только она здесь без пары.

Кейша говорит, что у нее будет девочка.

– А я пришла поддержать Ребекку, – самой последней обращается к группе Пита. – Она потеряла мужа в ужасной аварии…

Вот черт! Лучше бы я пришла с мамой. Она ведь намекала, что ничем не занята. Наверное, мама даже была бы тронута. И если задуматься, то почему я не попросила Пиппу? Мы общаемся все лучше и лучше. Тодд на этих выходных дома…

– …в такое время нам как раз нужны друзья. – Пита поглаживает мою руку. – О, и кстати, я актриса. Может, кто-нибудь меня узнал? Со мной вот-вот выйдет документальный фильм о Джейн Остин, в воскресенье, в девять вечера.

В качестве первого упражнения Августа просит написать три вещи, которые нас волнуют в предстоящих родах.

– Постарайтесь не совещаться с партнером. Это должны быть пункты, которые заботят именно вас…

– Так, а что ты пишешь? – наклоняется ко мне Пита. – О да, боль. Некоторые просто выплевывают детишек, пуф и все, а другие мучаются двадцать четыре часа, а потом все равно приходится делать чертово кесарево.

Я соглашаюсь. Анни сделали кесарево после тридцати часов схваток.

– Вот я бы сразу на него записалась, – продолжает Пита.

Второй беспокоящий меня пункт – а что, если я не смогу кормить грудью? Мама не могла. Краем глаза замечаю, как Пита хватается за живот.

– Я бы о фигуре еще беспокоилась, – говорит Пита.

У меня не получается сосредоточиться.

– Это моя работа – выглядеть хорошо. Меня бы уволили, и каюк мне. – Она делает вид, что отпиливает себе голову. – Тебе-то повезло, тебе все равно.

Я вправе себя запустить. Грудь обвиснет до земли. Буду весить тонну и кататься по улицам, как огромный колобок из холодца. Никто даже и не заметит, всем плевать. Новый образ вызывает у меня улыбку.

Пита снова наклоняется.

– Преждевременные роды?

– У Пиппы так было с близнецами.

– Я бы и глазом не моргнула, – прямолинейно заявляет она. – В больнице привыкли разбираться со всякими случаями. Я бы волновалась кое о чем другом. О сексе.

– Мне переживать об этом смысла нет, – резко отвечаю я, но до Питы будто не доходит.

– Как там у вас дела? – громко интересуется Августа, обходя учеников по кругу.

– А мне надо что-нибудь писать? – спрашивает Пита, когда преподаватель приближается к нам.

И почему я не пришла одна? Что в этом такого страшного? Пора уже перестать быть неуверенной особой, которая не рискует открыть дверь ресторана первой, а предпочитает спрятаться за чужой спиной. Надо стать той, кто может спокойно взглянуть официанту в глаза и уверенно попросить столик на одного, а потом с той же уверенностью выпить вина. Бросаю взгляд на Питу, которая снова ощупывает живот, словно представляя, что там ребенок. Ясно, что поддерживать она меня не собирается. Вот только не могу понять, что заставило ее угробить субботний день.

После занятия предлагаю подбросить Питу до «Мезо Джо». В машине мы смеемся над страхами, которые перечисляли мужчины: деньги на парковку, где можно купить китайскую еду на вынос, как менять подгузники, не будут ли они чувствовать себя лишними, можно ли принести вино или шампанское в больницу, чтобы отпраздновать?

– Я хочу забеременеть до тридцати пяти, – размышляет Пита. – Не хочу быть старой мамой среди молодняка у ворот школы.

– Сейчас многие женщины рожают еще позже. В смысле, вспомни занятие. В тридцать один меня считают молодой матерью. А сколько тебе лет?

– Тридцать три с половиной, так что Джо лучше поторопиться! – Ее смех резко обрывается. – Он же ничего тебе не говорил?

– О чем?

– Обо мне? О его чувствах?

– Нет, ничего, – говорю я.

– Серьезно? Ты в последнее время часто с ним видишься, верно?

– Нечасто, – отвечаю я, стараясь не бояться ее обвиняющего тона.

– Джо такой закрытый. – Пита глядит в окно. – Сложно сказать, что вообще, черт возьми, творится в его голове. Думала, хоть с тобой он разоткровенничается. – Она снова смотрит на меня. – Вы вроде как близки.

– Мы старые друзья, но о таком он со мной не разговаривает.

– Печально. Джо здесь, я в Лондоне. Какие могут быть серьезные отношения, когда я вижусь с ним на выходных, и то не на всех. Да и он постоянно работает, а если нет, то сидит с отцом. Чувствую, что я и близко не вхожу в список важных для него вещей. Ох, как же я хочу, чтобы его папаша наконец откинулся…

– Пита! – удивленно смотрю на нее я.

– Ну, Бекка, он едва собственное имя вспоминает. Джо с ним очень тяжело.

Потрясенная, я останавливаю машину возле «Мезо Джо». Двигатель продолжает работать.

– Пита, такое говорить нельзя, это ужасно. Да, Джо тяжело, однако он все равно любит отца.

Она пожимает плечами.

– Терпеть не могу быть обузой для семьи, я бы такого не допустила.

– Мне пора ехать, – говорю я, замечая, как к машине приближается инспектор дорожного движения. – Спасибо, что сходила со мной на занятие.