Елена Колина - Наука о небесных кренделях Страница 39

Алена рассказывала мне, что, когда они поженились, Никита после секса, вместо того чтобы прямо спросить «Дорогая Алена, у тебя был оргазм?», спрашивал «Тебе было хорошо?». Тогда слово «оргазм» считалось неприличным, а туманное «было хорошо» приличным и деликатным. Не знаю, используют ли сейчас этот застенчивый эвфемизм.

Я все равно начну с фразы «Мне было хорошо только в туалетах». Нет тут никакого сексуального намека, а дело в том, что я, принцесса мира, целыми днями сидела в кафе, сжимаясь от ужаса, и чувствовала себя в безопасности, только когда выходила в туалет и закрывала за собой дверь.

Василий Васильевич несколько раз назначал мне встречи в других кафе, там, где у него суд или личные дела. В каждом кафе есть туалет.

Кафе «Кузнечик», встреча с адвокатом

В записях разговоров Андрея с Марфой встречаются слова «колеса», «порошок».

В записях разговоров Андрея с Марфой встречается слово «стекло» (на жаргоне наркодельцов «стекло» означает наркотики в ампулах).

В записях разговоров Андрея с Марфой много раз встречаются слова «колеса», «порошок», «стекло». КАЖДЫЙ ДЕНЬ ЧТО-нибудь УЖАСНОЕ. Каждый день, много дней подряд.

Не записываю, жаль пустых листов.

Новый опыт

Тата с Игорем и Павликом вернулись из Таиланда. Ужасались, расспрашивали. Я рассказывала, у Таты с Игорем неуловимо менялись лица. Мне отчего-то было неловко перед Татой и Игорем за события, как бы не положенные нам по статусу, – за обыск, за выпиленную автогеном дверь, за то, что у нас беда. Это было как будто… как будто я пришла в гости, мне открыли дверь и радостно воскликнули «Это ты?! Заходи скорей!», и вдруг – лица хозяев постепенно леденеют, – и я понимаю, что не могу войти, и мы стоим по разные стороны двери, они не говорят «Уходи!», но я понимаю, что не могу войти… Я раньше не знала: стыдно, что у тебя беда.

Я ждала, когда он скажет: «Попробую разобраться» или «Я разберусь» (это лучше).

Игорь сказал: «Что касается ситуации с Марфой, правильно говорят, что посеешь…»

Но Марфа не сеяла наркотики! Если и сеяла, зачем пенять человеку, когда нужно просто спасать?

Игорь сказал: «Что касается ситуации с Андреем, правильно говорят, от сумы да от тюрьмы… Я бы на его месте исчез на год-два».

На год-два?… Я ждала, я думала!.. Я думала – Игорь! Я думала, Игорь, старый друг, новый родственник, приедет и БУДЕТ, а он сказал, что Андрею нужно исчезнуть, и я как будто с разбега уткнулась в стену. Искры из глаз, легкое головокружение, рот раскрыт в изумлении.

Когда Андрюшечка маленьким сталкивался с чем-то внезапно неприятным, – лопаткой по голове в песочнице или укусил мальчик в детском саду, – я говорила: «Это интересно, это новый опыт».

Вот и у меня тоже новый опыт. НИКТО НЕ ОБЯЗАН. И это не горькая обиженная истина, а никто не обязан, и не нужно сердиться. Не то превратишься в эгоистичного больного, который считает свою болезнь центральным конфликтом в жизненном сюжете всех окружающих.

Неужели я чуть не превратилась в эгоистичного больного? Неужели не знаю, что человек всегда болеет один? Не понимаю, что у здоровых есть свои интересы, – принесли компот и пошли по своим делам? Бессовестно хочу получить от людей больше, чем они хотят мне дать? Если не дают, требую, чтобы они соответствовали моим ожиданиям? А если нет, обижаюсь до сдавленных слез?…Тем более укусивший нас в детском саду мальчик имеет свои причины кусаться. Игорь был со мной очень нежен, сочувствовал, сострадал, соболезновал, предложил «забрать Мурочку к нам до свадьбы», – спасибо. То есть я благодарна за участие. А Мурка сказала: «Это еще зачем?» Тата привезла Мурке из Таиланда колье (бриллианты, жемчуг, изумруды), Мурка примерила и сказала: «Красиво, я как турецкий султан».

…Думаю, все дело в пословице. В этом «от сумы да от тюрьмы…». Но я же не дура обижаться на параллелизм и ассонанс, поднимающие утверждение “от сумы да от тюрьмы не отказывайся” до уровня метафоры, в которой звучит смирение, признание обыденности происходящего, А ЭТО НЕ ТАК.

Всем саспенсам саспенс

Каждый вечер Никита и Илья изучают мои записи. У Ильи сценарное мышление, он умеет рассчитать по минутам путь к кульминации и финалу, умеет просчитать ходы, использовать саспенс – чтобы зрители напряженно ожидали: вот герой тонет, цепляется за коряги, выгребет или нет… уфф, выгребает. Но ведь это им самим сочиненные ходы, им придуманный саспенс. Жаль, что наше дело не соответствует трехактному развитию истории и пятичастной структуре и подлый таинственный антагонист оказывается могущественней протагониста, персонажа с сильной волей и ясной целью.

У Ильи много знакомых ментов – умных, честных, жаль, что ненастоящих. Кстати, сериальные актеры, как Илья, мечтают о настоящем кино, настоящих ролях.

Илья пытается упорядочить информацию – строит схемы, анализирует. Никита не может анализировать, у него… у него много других достоинств. Он не может анализировать информацию.

Никита встречался с главным прокурором района, с главным прокурором города, со всеми главными в городе. Каждый из них обещал «узнать», после этого Никита встречался с каждым из них еще раз и не прибежал к нам радостный со словами «ребята, ура!».

Никита молчит и злится. Я понимаю, он не может прямо сказать кому-то важному: помогите, прекратите, эй вы, звери, выходите, Крокодила победите, чтобы жадный крокодил солнце в небо воротил! Но мохнатые боятся: «Где нам с этаким сражаться!»

Если бы это было что-нибудь другое, Никита мог бы просить о помощи, к примеру «рейдерский захват, помогите»… Но сейчас что Никита может сказать: «Моего друга обвиняют в организации группы по продаже наркотиков, а он хороший»?

– Опишите ситуацию, – скажет чужой важный человек.

– У следствия есть доказательства его связи с девушкой, находящейся в тюрьме по обвинению в продаже наркотиков. Да, вот еще что – дело на контроле в Москве.

Никто чужой важный не захочет иметь дела с ЭТИМ, зачем ему?…

Ужас не только в том, что на нас свалилось ЭТО. Дополнительный ужас в том, что мы оказались совершенно беспомощны. Плачут зайки на лужайке, а ведь каждый зайка думал, что он ого-го-го, особенно Никита, особенно Илья, особенно я…

…– Важная информация, – сказал Никита.

– Пусечка, молодец, важная информация, наконец-то, – обрадовалась Алена.

– Помните, я говорил: ведется разработка большой преступной группы, контролирующей пятьдесят процентов рынка незаконного оборота наркотиков по Санкт-Петербургу и Ленинградской области. Планируется большое показательное дело, – сказал Никита. – Так вот: нас хотят привязать к этому делу.

– Телефон, выключи телефон! – закричал Илья.

– Во время обыска могли поставить жучки в квартире, – сказала Ирка.

– Твою мать, Хомяк! Это не кино! А ты не резидент разведки! Ты заигралась в шпионов! – заорал Никита. Позвал нас всех в ванную и пустил воду из крана. В ванной влажный пар. Под звук льющейся воды Никита сказал: – Проверяется связь этой группы с нашей группой. Хотят сделать громкое дело, показательное дело. Хотят, чтобы это было одно дело.

«Проверяется связь этой группы с нашей группой. Хотят сделать громкое дело, показательное дело, одно дело». Я упала в обморок. Организм отреагировал быстрее, чем я, – склонился на Аленино плечо и потерял сознание. Но не окончательно, потому что сквозь пелену слышал крики.

– Никита, ты идиот?! – кричала Ирка. – Зачем ты это сделал?

– А что я?! – кричал Никита. – Илья сказал, нужно соблюдать конспирацию, вот я и включил воду! А ей стало плохо от влажного пара! Я мог и холодную включить! Какая мне разница, какую воду включать?…

– Пусечка, ты идиот! Хорошо, что я с тобой развелась! – кричала Алена.

– Он идиот, идиот, хорошо, что развелась, – подзуживала Ирка.

– Как ты смеешь говорить, что мой муж идиот?! – кричала Алена.

Ирка попыталась отнять меня у Алены и переложить на свое плечо. Алена не отдавала.

– Не ссорьтесь, девочки, – сказал Илья. – То, что Никита идиот, всего лишь частный случай общего дискурса…

– Илья имеет в виду, что у нас вся власть тупая… – услужливо подсказала Ирка.

– Вот так, без подготовки, довести человека до обморока… эх ты, защитник традиционных ценностей, – сказал Илья и меланхолически добавил: – Патриот…

– Либерал! – бешено орал Никита.

А я в это время была в обмороке.

Не знаю, что сказать

Позвонил Игорь.

– У меня идея – справлять свадьбу в яхт-клубе: в бассейне плавают девушки в синих купальниках – синхронное плавание, представляешь, – а на бортике играют скрипачи из Мариинского театра…А кто тебе больше нравится в качестве ведущего свадьбы, Собчак или Ургант? А петь будет… он будет в синем.

Кто именно будет петь, прозвучало неразборчиво, стасмихайлов или григорийлепс (я совсем не знаю эстраду), но он будет в синем. Чувствую себя, как будто меня с размаха хлестнули по лицу мокрой тряпкой. Игорь не понимает, что у нас происходит? Или делает вид, что не понимает?