Джек Керуак - Ангелы Опустошения Страница 4

Сразу же следом забивает мяч за правую ограду черная бита Пая Тиббза и «Плимы» вырываются вперед… у-ух…

(зрители фанатеют в недрах моей горы, я слышу рокот небесных гоночных машин в расселинах ледников)

–  Затем Лью Бэдгёрст срезает мяч вправо и Джо Маккэнн разбит в пух и прах (фу ты ну ты средние очки) (фи, вот и верь после этого) —

А на самом деле Маккэнна чуть не вышибают с кэтчерской зоны а он еще и вынужден прервать перебежку на базу к Тоду Гэвину, но Надежный Старина Генри Прей заканчивает иннинг, накинув мяч вдоль земли Фрэнку Келли на третьей базе – да здесь уж базовых целая куча будет.

Потом вдруг у питчеров завязывается неожиданно блестящая дуэль подач – по нулям, ни один не дает кэтчеру ни шанса для удара кроме одного сингла (это удается Неду Гэвину) во втором иннинге, блистательно прямиком до крайней восьмерки когда «Шевролетов» Зэгг Паркер наконец взламывает лед синглом вправо (он тоже великий сверхбегун), и тот неперехваченный становится даблом (бросок-то сделан, но он его делает скользом)  – и в игре появляется новая тональность можно подумать но нет!  – Нед Гэвин выманивает Клайда Кэслмена к центру затем спокойно выбивает Мужика Стэна Орсовски и сходит с питчерской горки преспокойненько пожевывая табачок, сама пустота – По-прежнему 2:1 в пользу его команды —

Маккэнн уступает сингл большому гадкому Лью Бэдгёрсту (левой ручищей обхватившему свою биту) в его половине восьмерки, а у него перехватывает базу пинчраннер Аллен Уэйн, но опасности нет потому что он ловит Тода Гэвина граунд-аутом —

Начинается последний иннинг, счет тот же самый, та же самая ситуация.

Неду Гэвину нужно лишь придержать «Шевролетов» на три лонг-аута. Болельщики затаили дыхание и напряглись. Он должен сойтись с Бёрдом Даффи (набравшим 346 до нынешней игры), Фрэнком Келли и пинчхиттером Тексом Дэвидсоном —

Он поддергивает ремень, вздыхает и выходит на приземистого Даффи – замахивается – Низко, мяч раз.

Вне зоны, мяч два.

Долгий перелет мяча в центр поля но прямиком в руки Томми Тернеру.

Осталось всего две попытки.

«Давай Недди!» надсаживается капитан Сай Лок с 3-й базы, Сай Лок величайший шорт-стоп всех времен в свое время и в мое время цветения яблонь когда Па был еще молод и хохотал на кухне летним вечером с пивом и Замшей и пиноклем —

Выступает Фрэнк Келли, опасный, грозный, жадный до денег и вымпелов, подстрекатель, смутьян —

Недди замахивается: бросок: в зоне.

Мяч раз.

Передача.

Келли бьет вправо, от шеста, Тод Гэвин догоняет, это дабл, связующая перебежка на вторую, толпа звереет. Свист, свист, свист —

Скоростника Зельмана Пиву отправляют на подмогу Келли.

Текс Дэвидсон здоровенный ветеран чавкающий старый аутфилдер старинных баталий, ночами он квасит, ему плевать – Он лупит по воздуху сокрушительным круговым замахом биты.

Нед Гэвин закручивает ему все 3 попытки. Фрэнк Келли матерится на скамейке, Пива, на связующей перебежке, до сих пор на второй базе. Остался еще один!

Бэттер: Сэм Дэйн, кэтчер «Шевролетов», старый ветеран, по сути кореш Текса Дэвидсона насчет пожрать и выпить, единственная разница в том что Сэм бьет с левой – а так тот же рост, сухопарый, старый, тоже плевать —

Нед подает контрольный впритык —

И вот он вот: – громыхающий хоум-ран за центральный барьер, Пива вылетает за поле, Сэм скачет вокруг жует свой табак, ему по-прежнему плевать, на основной базе его заталкивают Келли и его психи —

9-й на исходе, Джо Маккэнну нужно лишь сдержать «Плимутов» – Прей промахивается, Гучва бьет сингл, они держат и вторую и первую базы, и вот выходит маленький Недди Гэвин делает связующую пробежку посылает решающий мяч на третью, питчер жрет питчера – выскакивает Лео Сойер, похоже что Маккэнн выдержит, но Томми Тернер просто убивает мяч шлепком пуская его по земле и вот влетает везунчик Джейк Гучва, который бил сингл так неназойливо, и «Плимуты» все вываливают и тащат Неда Гэвина в раздевалку на плечах.

Ну скажите мне, что мы с Лайонелом изобрели плохую игру!

11

Великолепный день утром, он совершил еще одно убийство, по сути то же самое, только на сей раз жертва счастливо восседает в кресле моего отца почти совсем в том месте на Сара-авеню, а я просто сижу у себя за столом и пишу, беспечный, и тут слышу о новом убийстве и продолжаю писать (предполагается что как раз о нем, хе хе)  – Все дамы ушли на лужайки но какой ужас когда они возвращаются и сразу ощущают в комнате убийство – что Ма скажет, но он расчленил труп и смыл его в унитаз – Темное зловещее лицо клонится над нами в мракосне.

Я просыпаюсь утром в семь а моя половая тряпка до сих пор сохнет на скале, как женская голова с волосами, как покинутая Гекуба, и озеро просто затуманенное зеркало в миле внизу откуда вскоре во гневе восстанут дамы с озера[7] и всю ночь напролет я едва мог смежить веки (слышу слабый гром в барабанных перепонках) потому что мыши, крыса и два молодых оленя куродуролесили вокруг, олешки нереальные, слишком худосочные, слишком странные для оленей, но тем не менее какие-то новые виды таинственных горных млекопитающих – Они вычистили полностью тарелку холодной вареной картошки которую я им выставил – Мой спальник сплющен перед новым днем – Я пою у печки:

 –  Оу кофе, ты выглядишь прекрасно когда варишься — –  Оу оу леди, ты выглядишь прекрасно когда любишь

(дамы Северного полюса чье пение я слышал в Гренландии)

12

Туалет мой – маленькая островерхая деревянная уборная на краю прекрасного дзенского утеса с валунами и скальными сланцами и старыми узловатыми просветленными деревьями, остатками деревьев, пнями, выдранными, измученными, нависающими, готовыми сорваться вниз, бессознательными, Та Та Та – дверь которую я подпираю камнем чтоб не закрывалась, выходит на обширные треугольные горные стены по ту сторону Горловины Молнии к востоку, в 8.30 утра дымка сладка и чиста – и мечтательна – Ручей Молния множит свой рев – вступают Три Дурня, а Шалл и Коричный подпитывают его, и еще дальше, Хлопотный Ручей, и за ним, другие леса, другие первобытные участки, иные в наростах скалы, прямиком на восток до Монтаны – В туманные дни вид с моего сиденья подобен китайскому дзенскому рисунку серых пустот тушью по шелку, я чуть ли не ожидаю увидеть двух посмеивающихся старых бродяг дхармы, или одного в тряпье, возле пня с козлиными рогами, одного с метлой, другого с пером для письма, он пишет стихи о Посмеивающихся Камышах В Тумане – говорит:

–  Ханьшань, каково значение пустоты?

–  Шидэ, ты вымыл утром пол в кухне?

–  Ханьшань, каково значение пустоты?

–  Шидэ, ты вымыл – Шидэ, ты вымыл?

–  Хе хе хе хе.

–  Почему ты смеешься, Шидэ?

–  Потому что мой пол вымыт.

–  Тогда каково значение пустоты?

Шидэ берет метлу и метет пустое пространство, я однажды видел как это делает Ирвин Гарден – они бредут прочь, посмеиваясь, в тумане, и остаются лишь несколько ближайших камней и наростов что мне отсюда видно а выше Пустота уходит в Облако Великой Истины верхних туманов, ни единой чернеющей рамы, это гигантский вертикальный рисунок, а на нем 2 маленьких учителя и над ними пространство бесконечно —

–  Ханьшань, где твоя тряпка?

–  Сушится на скале.

Тысячу лет назад Ханьшань писал стихи на утесах вроде вот этого, туманными днями вроде вот этого, а Шидэ подметал монастырскую кухню метлой и они посмеивались вместе, и Императорская Рать приходила издалека и исширока чтобы найти их а они лишь убегали, прятались, по трещинам и пещерам – Вдруг я вижу как Ханьшань появляется перед моим Окном показывает на восток, я смотрю, и там только Ручей Три Дурня в утренней дымке, смотрю обратно, Ханьшань исчез, опять смотрю что он мне показал, там только Ручей Три Дурня в утренней дымке.

Что еще?

13

Потом наступают долгие дневные грезы о том что я сделаю когда выберусь отсюда, из этой горновершинной западни. Просто дрейфовать и брести вниз по этой дороге, по 99-ке, поститься, мож только филе-миньон на горячих угольях как-нибудь вечерком на пересохшем дне реки, с хорошим винцом, а наутро дальше – в Сакраменто, Беркли, наверх к домику Бена Фейгана и перво-наперво прочесть это хайку:

Проехал стопом тысячу    миль и принесТебе вина

– мож поспать у него на травке во дворе той же ночью, по крайней мере хоть одну ночь в гостинице Чайнатауна, одну долгую прогулку по всему Фриско, один большой китайский два больших китайских обеда, увидеть Коди, увидеть Мэла, поискать Боба Доннелли и остальных – кой-чего тут и там, подарок для Ма – к чему строить планы? Буду просто дрейфовать по дороге посматривая на неожиданные события и не стану останавливаться аж до Мехико.