Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем Страница 4

— Граждане зрители! Спасайтесь если, конечно, хотите жить! Наш Театр Драмы и Комедии имени товарища Уильяма Шекспира горит!

Услышав это, зрители дружно поднялись с мест и бегом направились к выходу, давя друг друга. Башмачник Гурракалон, оставив в горящем зале Фариду, пулей вылетел через окно, разбив стекло в дребезги. Фарида, дрожа от страха, подняла свои тяжелые сумки с рисом и взвалила огромный рюкзак на спину. Театр всё горел, а репрессированный поэт победоносно хохотал, как дьявол у алтаря с перевернутым крестом. Фарида тоже крикнула пронзительным голосом, похожим на свист поезда, приближающегося к разъезду и — ах! — проснулась.

Между тем на западе бродила луна, высоко в небе мерцали звезды и доносился далекий лай собак.

3 глава Лестница

Взяв с собой тяжелые сумки с рисом, и взгромоздив на спину тяжёлый рюкзак, Фарида снова поехала в город торговать рисом. Солнце пекло. Шагая с тяжелыми сумками в руках, она вся вспотела от жары и задыхалась от духоты. Она шагала по кварталу и кричала:

— Рии-и-ис! Кому рии-и-ис! Есть отменный рис «девзира» для плова-а-аа! В этот момент открылось окно одной из квартир, и Фарида насторожилась, подумав что сейчас её покроют матом. Но она услышала голос женщины. Женшина вежливо улыбалась, жмуря глаза и делая козырек ладонью, защищаясь от ярких лучей солнца. Потом поздоровалась:

— Здравствуйте, сестричка! Сколько просите за килограмм? — спросила она.

Фарида назвала цену, и они договорились между собой.

— Как дешево Вы продаете такой отменный рис. Почти бесплатно. Спасибо рыночной экономике и властям, теперь намного проще стало купить необходимые товары. Раньше люди ездили на базар чтобы купить продовольственные товары истратив лишные деньги и время. А теперь торговцы сами приходят и предлагают свои товары покупателям. Я сейчас спущу Вам сумку на веревке. Мне пять килограмма риса, пожалуйста. С этими словами женщина спустила дерматиновую сумку, привязав её к верёвке.

— Взяв сумку, Фарида насыпала в неё рис и взвесила.

— Вот, пожалуйста, ровно пять килограммов! Можете повторно взвесить у себя, опажон! Поверьте мне, я никогда никого не обманываю. Боюсь Бога. Не нужны мне чужие копейки. Из-за какой-то выгоды не хочу я гореть на том свете, в огненном аду — сказала Фарида.

— Да я верю Вам, дорогая, не беспокойтесь. Я тоже никого никогда не обманывала. Моя мама была атынайи, «религиозная проповедница», и отец был известным всему городу муллой. Как он трактовал аяты, подумать только! Его уважали все, даже большие руководители, которые были коммунистами, представляете? Я, между прочем, тоже знаю Коран наизусть. Если хотите я могу Вас тоже научить арабской письменности и трактовку — сказала женщина.

— Ой, какая вы счастливая! Выучить Коран наизусть — это не всем удается. А я знаю только несколько маленьких сур и молитв. И то не полностью. Да простит всемогущий Аллах мои ошибки — сказала Фарида, отправляя сумку наверх. Женщина притягивая груз верёвкой, сказала:

— Аллах милостив и милосерден. Вы не волнуйтесь, дорогая сестра, он простит не только ошибки, которые мы совершили, но и грехи тоже, но только тогда, когда мы молимся честно, от души не причиняя зло другим — сказала она.

— Да, Вы правы — сказала Фарида, глядя на религиозную женщину с улыбкой на устах.

Женщина, которая знает Коран наизусть, подняла сумку с рисом наверх как поднимают люди ведро с водой из глубокого колодца в Российских глубинках. Женщина, подняв сумку, вежливо улыбаясь Фариде, закрыла окно. Фарида долго стояла, глядя в окно, а потом удивилась. Даже испугалась и стала звать женщину, которая исчезла, закрыв окно. Самое страшное было то, что окна у здешних домов были все одинаковые. К несчастью, Фарида не могла вспомнить цвета занавески в окне странной покупательницы с большим багажом религиозных знаний.

— Апа! Апа! Отдайте, пожалуйста, мои деньги! Мне они очень нужны! У меня голодные дети и слепая свекровь! Я должна принести им хлеба! Слышите?! — просила Фарида.

Но, к сожелению, женщина не откликнулась. Она исчезла словно камень, который канул в море. Фарида даже потеряла из виду то окно покупательницы риса.

— Господи, которое окно? На каком этаже? Ну и люди, а? — подумала Фарида.

— Это было четвертый… нет, пятый этаж. Точно — пятый. А номер квартиры? Как я могу определить номер квартиры? О боже, только не это… Помоги мне, Господи… — думала Фарида.

Потом, подняв тяжелые сумки, зашла в подъезд и по лестнице стала подниматься наверх. Было бы проще, если бы дом имел лифт. По земле она бы смогла как-то продвигаться, но здесь подниматься по лестнице наверх с тяжелым грузом было трудно. Ей казалось, что вот-вот её руки оторвутся от тяжкого груза, но она, пыхтя, продолжала подниматься наверх. В этом ей мешали не только тяжелые сумки, но и её полнота тоже подвела. Более того, она была беременна. Поэтому еле дойдя до третьего этажа, Фарида, обессилев, присела на лестничной площадке.

В этот момент она увидела влюбленную пару, которая спускалась по лестнице, весело смеясь и шутя друг с другом. Увидев Фариду, которая сидела на лестничной площадке, девушка обошла её стороной, зажмурив нос, словно человек, который опасается, как бы не подхватить страшную чуму. Парень сделал то же самое.

— Она, наверное, наркоманка. Тфу зараза… — сказал он, глядя на ходу в сторону Фариды.

Фарида снова встала и, подняв тяжелые сумки, продолжила подниматься наверх. Наконец, она поднялась на пятый этаж и постучала в двери наугад, но не смогла найти ту женщину, которая обманула её. Потом она стала спускаться вниз, но тут она, неправильно шагнув, упала и, потеряв равновесие, кувырком полетела вниз на площадку нижнего этажа. Когда она упала, тяжелые сумки свалились на неё. Фарида присела, поблагодарила Бога за то, что сумки не порвались, и не рассыпался рис.

Лежа на лестничной площадке, она чувствовала невыносимую боль в области живота, корчилась, хватаясь за живот, и плакала. Спустя несколько секунд Фарида потеряла сознание.

Она очнулась на больничной койке в окружение врачей в синих халатах.

— Что со мной? Где мои сумки с рисом? — спросила Фарида стараясь подняться.

Но врачи не разрешили ей вставать, а один из них сказал:

— Не беспокойтесь, Ваши сумки с рисом находится здесь. Их принес некий Гурркалон. После этого они спокойно объяснили ей о случившимся. Фарида заревела узнав о том, что у неё случился выкидыш. Ей дали еду и питье и просили сильно не переживать, мол, благодарите бога, что сами остались в живых. Фарида не могла остановить слезы.

— Бедный мой ребенок. Как я любила тебя, как с тобой разговаривала. Мы с тобой восемь месяцев были вместе. В это время ты был всегда сомной и жил у меня в животе. Когда я разговаривала с тобой, ты понимал меня и отвечал по своему, упираясь маленькими ножками в мой живот, и радовался. Прости меня, если сможешь, мой маленький, мой родной. Ты умер в утробе моей, даже не появившись на этот свет, из-за моей неосторожности… Это, я во всем виновата…Теперь ты ходишь где-то там, волоча за собой кровавые кишки, через которые питался. Ходишь один и ищешь меня… — плакала Фарида.

Она так горько, долго плакала, что даже лицо и веки её опухли от напряжения. За всё время пребывания в больнице, пока она не выписалась, её непутевый муж Худьерди ни разу не появился, даже за окном палаты.

4 глава Человек, который живет в дупле

Поэт Подсудимов живет словно дятел на краю хлопкового поля в огромном дупле тутового дерево. Поскольку это тутовое дерево растет вертикально, то спит поэт в дупле стоя. Его самодельная кровать стоит вертикально, словно кресло астронавтов. Иногда Поэт Подсудимов чувствует себя космонавтом, который полулежит внутри космического корабля перед отлетом в космические просторы с космодрома «Таппикасод». На потолке дупла висит старая керосиновая лампа, которая светит в летнее время по ночам, и вокруг неё вращаются мотыльки и майские жуки, придавая дуплу романтический вид. Поэта Подсудимого привела в это дупло не нужда житейская, а искусство. То есть поэзия. Он нуждался в спокойствии и арктической тишине, чтобы писать печальные японские трехстишья хокку, глядя на ночное небо через щели дупла на звезды, на луну, прислушиваясь к безмолвию хлопковых полей и освещённых луной берегов. Он был доволен тем, что влезает в это дупло и пока не думал о реконструкции своего жилища, то есть о расширении жилой площади. Хотя в дупле ему было тесновато, но это ни чуть не смущало Поэта Подсудимого, так как самое главное для него были покой и творческая свобода. Правда, жена его Ульпатой ушла от него из этой тесноты и сейчас жила в городе со своим новым спутником жизни. Ну что из этого? Небо то не свалилось на землю после её ухода. Наоборот, Поэт Подсудимов избавился от лишних забот-хлопот, которые мешали его творчеству. Что поделаешь, ежели женщина не понимает поэта.