Дороти Л. Сэйерс - Человек, рожденный на Царство. Статьи и эссе Страница 4

И о с и ф. Этого мало. Вы нас приютили.

Ж е н а п а с т у х а. Что поделаешь! Не оставлять же вас в холодном стойле, при гостинице. Мы бы заснуть не могли, когда мать с ребёнком без крова… Да ещё, отец говорил, там эти ангелы, и Младенец — не какой‑нибудь, сам Мессия! Поешь и ты, легче будет. Как ты думаешь, это правда, что Он восстановит царство Израильское?

М а р и я. Да, правда.

Ж е н а п а с т у х а. А не удивляешься, когда на Него взглянешь?

М а р и я. Иногда — очень удивляюсь, словно держу на руках весь мир, небо, море, зелёную землю, херувимов и серафимов. А потом опять всё просто, Он — мой сынок. Если Он станет мудрей Моисея, святей Аарона, прекрасней Соломона, Он — мой сын, мой любимый Иисус.

Ж е н а п а ст у х а. Царица, и та иначе не скажет. Что ни говори, дети — Божье благословение. Куда это Цилла делась? Не дай Бог, далеко зайдёт, а там и волки бывают. Ци–и-лла!

Цилла (вбегает в домик). Ой, мама! Мама!

Ж е н а п а с т у х а. Что такое?

И о с и ф. Здравствуй. Что случилось?

Ц и л л а. Едут! Едут сюда! И папа с ними!:

Ж е н а п а с т у х а. Кто там ещё?

Ц и л л а. Цари! Трое царей, на конях едут, хотят посмотреть Младенца.

Ж е н а п а с т у х а. Ну прямо, цари! Ты уж скажешь!

Ц и л л а. Честное слово! В коронах, факелы всякие…. Спросили отца:"У вас Младенец?", а он говорит:"У нас" — и послал меня вперёд.

И о с и ф. Да, я вижу их в окно. Огибают угол у пальмы.

Ж е н а п а с т у х а. Ой, Господи! А у меня беспорядок, со стола не убрано! Разреши, Мария, я миску заберу. Ну, так получше. Цилла, поищи для Него чистую пелёнку.

Ц и л л а. Вот, возьми. Один такой старый, бородатый, в красивом красном плаще. А другой в доспехах, а третий -

чёрный, в ушах кольца золотые, на тюрбане — всякие камни, лошадь белая–белая, с серебряными колокольчиками.

Ж е н а п а с т у х а. Это надо же! И к нашему мальчику…

И о с и ф. Радуйся, Мария. Верно сказал пророк: народы придут к Свету Твоему, и цари — к Славе Твоей.

М а р и я. Дайте мне Его, пожалуйста.

Ж е н а п а с т у х а. На, вот так, к тебе на колени… прямо царь на престоле! Посмотри, какой ягненочек. Ой, идут!

К а с п а р. Здесь?

Пастух. Да, господа мои, здесь. Заходите, вот Иисус со Своей Матерью.

Ж е н а п а с т у х а. Заходите, заходите. Осторожней, о притолоку! У нас тут не дворец какой, всё по–бедному…

К а с п а р. Ив бедном доме можно преклонить колени. Здесь больше святости, чем в храме у Ирода.

М е л ь х и о р. Больше красоты, чем в его дворце.

В а л т а с а р. Больше милости, чем в его сердце.

К а с п а р. О, госпожа, светлая, как солнце, и ясная, как луна! Народы земные приветствуют Сына Твоего, рождённого, чтобы царствовать. Радуйся, Иисус, царь Иудейский!

М е л ь х и о р. Радуйся, Царь мира!

В а л т а с а р. Радуйся, Царь Небес!

М а р и я. Благослови тебя Бог, почтенный мудрец, и тебя, высокий воин, и тебя, темнокожий путник из пустынного края. Я дивлюсь вашей вести, но знаю, что это — правда, ибо ангелы говорили точно так же:"Царь Иудейский…" — да, и они сказали, что Сын Мой — Помазанник Израиля."Царь мира…" — это очень много, но, когда Он родился, ангелы возвестили мир всему миру."Царь Небес…" — это Я не совсем понимаю, но они сказали, что Он — Сын Божий. Что ж Я мо-

гу вам сказать, пока Он не вырастет и Сам не ответит?

К а с п а р. Чем больше мы знаем, тем меньше понимаем. Сомнения мешают действиям, многознание иссушает сердце. Мир мучается загадкой: примирятся ли милость и мудрость в обетованном Царстве?

М е л ь х и о р. Мы — цари, и мы знаем, что людям нужно доброе правление, где сочетались бы свобода и порядок. Но порядок мешает свободе, свобода противится порядку, так что сила и любовь — всегда в разладе. Мир мучается загадкой: примирится ли сила с любовью в обетованном Царстве?

В а л т а с а р. Я говорю за всех несчастных, за бедных и бессловесных. Мы встаём, чтобы работать, ложимся, чтобы спать, и ночь — перерыв между тяготами. Страх — наш спутник, мы боимся бедности, боимся войны, боимся смерти, а ещё больше боимся жизни. Но мы бы это вынесли, если бы знали, что страдаем не тщетно; что Бог — с нами, в тяготах и трудах Своего мира. Мир мучается загадкой: примирятся ли скорбь и радость в обетованном Царстве?

М а р и я. Трудно на это ответить, а вот со Мной было так: когда Ангел возвестил Мне весть, Господь вложил песню в Моё сердце и Я увидела, что ум и богатство — ничто перед Господом. Самый смиренный, самый последний может стать Ему другом. Ведь смотрите, Я — не знатна, а сила Господня — на Мне. Я не учёна, а слышала Слово Божие. Я горевала — и тут родился Мой любимый Младенец. Вот Я и знаю, что мудрость, сила и скорбь могут ужиться с любовью. Для Меня и для Младенца это — ответ на все загадки.

К а с п а р. Мудро сказано, Мария. Благословенна Ты среди женщин и благословен Сын Твой Иисус! Каспар, царь Халдейский, приносит Царю Иудейскому ладан.

М е л ь х и о р. Мария, Ты сказала слово силы! Благословенна Ты среди женщин и благословен Сын Твой Иисус! Мельхиор, царь Памфилийский, приносит Царю Иудейскому золото.

В а л т а с а р. Слово Твоё, Мария, исполнено любви. Благословенна Ты, Матерь Божия, и благословен Сын Твой Иисус! Валтасар, царь Эфиопский, приносит Царю Иудейскому мирру.

Ц и л л а. Ой, какая корона! Ой, какая кадильница! Рубины, бриллианты, дым голубой идёт! А пахнет‑то как! Мирра, алоэ, корица, гвоздика… И всё для нашего Младенца! Посмотрим, что Ему больше понравится! Улыбнись, а? Смотри, какая корона!

Ж е н а п а ст у х а. Как Он важно на неё глядит!

Ц и л л а. А на кадильницу — смеётся.

Ж е н а п а ст у х а. Цепочка звякает, Ему и смешно.

И о с и ф. Смотрите, взял пучок мирры!

Ж е н а п а ст у х а. Кто их разберёт, что им по душе!

М а р и я. Кажется, миррой бальзамируют мёртвых? Видишь, печальный царь, Мой Сын взял твои скорби.

И о с и ф. Мирра — это и любовь. Сказано в Песни песней:"Мирровый пучок — возлюбленный мой".

М а р и я. Господа мои, мы благодарны вам за дары. Что же до ваших слов, не сомневайтесь, Я сохраню их в Моём сердце.

2. Шатёр трёх царей.

К а с п а р. Что ж, братья мои цари! Звезда веда нас странным путём.

М е л ь х и о р. Сокровищами царских дворцов играет Младенец. А что стало с нашими речами и пророчествами?

В а л т а с а р. Мне кажется, мы забыли нашу мудрость и спрашивали, словно школьники.

К а с п а р. Всякое учение — неведение, и все сокровища — игрушки. Но ты, Валтасар, сказал удивительные слова:"Царь Небес"и"Матерь Божия". Кто вложил их в твоё сердце?

В а л т а с а р. Не спрашивай; я говорил как во сне, ведь я глядел на Младенца. Вокруг Него была тень смерти, в Нём — свет жизни. Я знал, что Он бессмертен и смертен, а это — последняя загадка мироздания.

К а с п а р. Валтасар, ты самый мудрый из нас. Что ж, пора спать, завтра — в дорогу. Попросите музыкантов, чтобы они сыграли что‑нибудь.

М е л ь х и о р. Арфисты! Флейтисты! Сыграйте нам.

Музыка то затихает, то становится громче, и Ангел говорит сквозь неё.

Ангел. Каспар! Мельхиор! Валтасар!

К а с п а р (не просыпаясь). Кто зовёт меня? Ангел. Предвестье во сне, слово о тьме великой.

М е л ь х и о р (не просыпаясь). Что это? О, что это?.

Ангел. Меч на пути в Иерусалим.

В а л т а с а р (не просыпаясь). Как мне найти тебя? Где найти?

Ангел. У дерева на холме.

Музыка умолкает.

В а л т а с а р. Позови ещё! Я иду… (Просыпается). Он ушёл! Его нет!.. Каспар!

К а с п а р. Это ты, Мельхиор?

М е л ь х и о р. Я думал, это ты.

В а л т а с а р. Мне снился сон.

К а с п а р. И мне.

М е л ь х и о р. И мне.

К а с п а р. Мне снилось, что я иду в Иерусалим и ветер задул мой светильник. Тогда я поднялся в небо и взял звезду как свечу. Но света не было… Я стал падать, падал, падал, пока голос не окликнул меня по имени.

М е л ь х и о р. Шёл в Иерусалим и я, когда земля передо мной разверзлась. Я вынул меч, положил на расщелину и пошёл по узкому лезвию. Когда я перешёл, я увидел, что острие — в сердце Марии, и услышал горестный детский плач.

В а л т а с а р. Я шёл туда же глубокой долиной, между лесистыми склонами, и услышал голос Марии:"Вернись! Вернись! Мой Сын заблудился в горах". Я долго искал в терновнике, зная, что не дойду до города, если Его не найду.

К а с п а р. Братья, эти сны — не пустые.

М е л ь х и о р. Если мы вернёмся в Иерусалим, мы увидим меч на пути.

К а с п а р. Мы заглянули в сердце Ирода и увидели ужас тьмы.

М е л ь х и о р. Честно говоря, я ему не верю.

В а л т а с а р. Делайте как знаете, братья. Я в Иерусалим не вернусь.

К а с п а р. Значит, мы во всём согласны. Эй, скатайте шатры! Седлайте коней! Мы поедем другой дорогой.

Сцена III

Иерусалим.

Е в а н г е л и с т. Тогда Ирод, увидев себя осмеянным, очень рассердился…

П р о к л. Ваш ход, господин мой Ефрем.

Е ф р е м. Простите, капитан, задумался. Да не бренчи ты, ради Бога! Царь при смерти, тут, рядом.