Тамара Кандала - Эта сладкая голая сволочь Страница 4

Но, к своему несчастью, кот оказался ловчее. Я услышал страшный рев и понял, что дверь не захлопнулась, наткнувшись на мягкое препятствие. Додик так орал, что я решил, будто разрезал его дверью пополам. Выронив стакан с виски, я схватил животину. Кот повис у меня на руках тряпочкой. Я попытался его реанимировать. Кот смотрел на меня жалобными глазами и, как рыба, выброшенная на берег, открывал и закрывал рот не в состоянии извлечь из своих, видимо, раздавленных внутренностей даже жалкое «мяу».

Меня охватила паника – никогда не имел дела с ранеными животными и понятия не имел, как в таких случаях поступают.

Я уложил подранка на диван и бросился к компьютеру, в Интернет, чтобы узнать адрес ближайшей ветеринарной клиники. Она оказалась в квартале от меня, на улице Грез, № 13 (символичный адрес, не правда ли?).

Засунув за пазуху кота, я кинулся навстречу судьбе.

Глава 3

«Когда я, пыхтя как паровоз...»

Когда я, пыхтя как паровоз, с бездыханным зверем примчался по адресу, молодая женщина закрывала ключом дверь ветеринарного кабинета. Я бросился к ней, страдальчески воздев одну руку (другой держал кота, прикрытого курткой) в небо.

– Пожалуйста!!! – взмолился я. – Животное умирает...

Она окинула меня быстрым взглядом, потом двумя пальцами оттянула край моей куртки и взглянула на кота. По-прежнему не произнося ни слова, повернула ключ, который все еще торчал в замке, в обратную сторону и толкнула дверь.

– Заходите, – сказала она, пропуская меня вперед.

Мы прошли через приемную, обклеенную фотографиями представителей фауны, и оказались в самом кабинете. В центре возвышался цинковый стол (заставивший подумать о морге), а в углу, у окна, стоял еще один, письменный, на котором высился компьютер и лежали несколько толстых медицинских справочников.

– Давайте сюда ваше животное, – произнесла женщина, скидывая плащ. – Сюда, – указала она на «стол из морга».

Я вытащил Додика и водрузил на цинковую поверхность, быстро поведав при этом «историю болезни».

Похоже было, однако, что кот вполне оклемался и теперь принялся с интересом оглядываться.

Доктор ощупала его быстрыми движениями длинных нервных пальцев, потом взяла в руки, крепко прижала к груди и с чувством поцеловала в физиономию. Дважды. Я опешил (а зацелованный дома кот воспринял это как должное).

– Вы проделываете это со всеми пациентами? – поинтересовался я.

– Только с теми, кто позволяет, – ответила женщина с милой улыбкой.

Я остро пожалел, что пациент не я.

– Надо же! – заметил я. – Со мной такого не случалось ни в одном медицинском кабинете. Хотя в некоторых я бы с удовольствием позволил...

На этот раз лицо доктора осталось бесстрастным, только чуть приподнялась левая бровь.

– А на хозяев это не распространяется? – продолжал я лезть на рожон, заинтригованный ее невозмутимостью.

– Только если они готовы разделить со своими питомцами и все остальное. Кастрацию, например. – Теперь улыбка была еще милее. – Присядьте пока вон туда, за стол. У вас есть его паспорт с вакцинациями?

– Есть. Но я забыл дома. Спешил.

– Ну хорошо... Как нас зовут и сколько нам лет?

– Поль, – сказал я и игриво улыбнулся. – А вопрос о возрасте, прошу прощения, не совсем уместен.

Она посмотрела на меня, нахмурив брови, как смотрят на расшалившихся детей, страдающих умственной отсталостью и потому заслуживающих снисхождения, что бы они ни делали и ни говорили.

– Меня интересует возраст животного, – сказала она официальным тоном. – И его имя.

– Адонис. Через две недели девять месяцев. Боюсь, что отдавил ему дверью внутренности, – отрапортовал я, притворно смутившись.

– Не волнуйтесь, кошки в отличие от людей очень выносливые. Но я тщательно осмотрю его.

Пока она осматривала Додика, я не мог отказать себе в удовольствии и осматривал осматривающую. Ничего. Обручального кольца нет. На вид лет двадцать пять, но, судя по тому что она владелец кабинета, должно быть не меньше тридцати с хвостиком. Тип роковой брюнетки, но с милой улыбкой. Короткая стрижка. Породистое лицо с тяжелыми веками, прикрывающими то ли желто-рапсовые, то ли медово-ореховые чуть раскосые глаза. Тонкий нос с горбинкой и большой рот с припухшими, как у ребенка после плача, губами. Длинные ноги, узкие бедра и при этом очень аппетитная попка, обтянутая джинсами, – рука так к ней и тянулась. Но я взял свою руку в руки и вздохнул.

– Ну как? – спросила она, застав меня врасплох.

– Что «как»?

– Довольны результатом осмотра? – в голосе была издевка.

– Вполне! – ответил я в тон. – А вы?

– Кот в полном порядке. Все органы на месте и работают как часы. Живот немного раздут и изо рта попахивает. Как у него стул?

– В каком смысле? – сбился я с романтического настроения.

– В прямом. Сколько раз в день и как он ходит в туалет?

– Два-три раза в день, а иногда и ночью. И каждый раз это смахивает на химическую атаку. Консистенция подтаявшего шоколада – очень неудобно для уборки, – отчитался я.

– Думаю, у него глисты, – заключила доктор. – Я дам лекарство – одну таблетку сейчас, вторую через две недели. Смотрите, как надо давать.

Она легким нажатием пальцев раскрыла коту пасть (как в детстве мы открывали нежные цветки львиного зева) и мизинцем ловко сунула таблетку глубоко в глотку. Кот крякнул и проглотил. Я, поперхнувшись, закашлялся.

– Вы слишком впечатлительны, – сказала она, похлопывая меня по спине. – Кстати, о глистах. В Южной Америке в некоторых провинциях дети поголовно заражены глистами. Провели лечение – и через пару месяцев резко выросли диатезы, бронхиальные астмы и прочие заболевания, связанные с реакцией на внешние раздражители типа пыльцы и еды. Оказалось, что глисты нормализуют детский организм. Глисты не дураки, они хотят жить в здоровом теле. Поэтому удалять их надо как можно раньше. Чтобы они не стали естественной частью организма, который впоследствии будет от них зависеть. Представляете, если бы ваше здоровье зависело от глистов?

Я представил. Такая перспектива мне не понравилась.

– И пора подумать о кастрации, – продолжала вредная дама.

– Ни за что! – сказал я, порадовавшись на этот раз, что клиентом был все-таки не я.

– Начнет метить – будет поздно. Да и удрать может, почуяв кошку. Вы на каком этаже живете?

– На седьмом и восьмом, – честно ответил я.

– Значит, может разбиться, прыгнув на призыв.

– Но как же я лишу его радостей жизни? Это жестоко.

– Обещаю, что он об этом ничего не узнает. Останется в счастливом неведении. – И она взглянула на меня из-под тяжелых век, как из глубины веков, раскосыми глазами заплаканной пифии.

У меня словно подкосились ноги – какая-то очень опасная, обжигающая мысль пронеслась в голове, вернее, хвост мысли (даже не мысли, а впечатления), за который мне так и не удалось ухватиться. Единственное, что я понял, – хвост был из прошлого. И это мне не понравилось. Настолько не понравилось, что вспотели ладони.

Пришлось сесть и перевести дыхание. Такого со мной не случалось давно. Приступы беспричинной клаустрофобии, казалось, остались в прошлом, в другой жизни. Но известно, что у памяти тоже бывают галлюцинации. А особо чувствительные натуры чувствуют иногда свой астральный хвост как реальность, данную им в ощущениях.

– Осмотр закончен, – сказала доктор, подсаживая карабкавшегося на ее высокую грудь кота повыше, на плечо.

– Сколько я вам должен? – спросил я, поднимаясь на все еще слабые ноги.

Она назвала сумму. Я расплатился.

– Отдавайте кота, – сказал я.

Доктор сняла его с плеча и, поцеловав напоследок, теперь в розовый живот, поставила на стол.

– Дивный экземпляр, – констатировала она. – Настоящий красавец!

Приятно было услышать такое о любимом уродце. Да еще от профессионала.

– Спасибо, – растрогался я.

– Это я о коте, – на всякий случай уточнила она.

Изобразив на лице смесь легкой грусти и горькой иронии, я взял с вешалки ее плащ.

– Разрешите вам помочь?

Доктор оказалась почти одного со мной роста, и, пока она продевала руки в рукава, у меня была возможность рассмотреть ее затылок, переходящий в нежную шею с ямочкой, и вдохнуть резковатый, мужской аромат духов с пачулями.

На улицу (Грез, №13) мы вышли вместе. Дождь кончился. Обрызганный небесной росой город, свежевыбритый и надушенный одеколоном «Вечерний Париж», манил в свои сети.

Задача минимум была затащить ее «на стаканчик». Задача максимум еще не сложилась.

Я посмотрел на табличку на дверях.

Она гласила:

Dr. L. PERRIN

&

Dr. N.CADIER

Ну, черт, никогда не поймешь у французов, где мужчина, где женщина, по крайней мере – по написанию имен.

– Доктор Кадье... – сказал я наудачу чуть вопросительным тоном.

– Нина Кадье, – ответила она и протянула руку.

– Поль Линкс, к вашим услугам, – представился я.