Юлия Кривопуск - У мечты должны быть крылья Страница 4

И Сашка нырнул в тёплые волны. Вынырнул и, сильными гребками рассекая воду, поплыл от берега.

Раньше мать вывозила его на море каждое лето. Работая в системе «Интурист», она имела такую возможность. Сашка объездил всё черноморское побережье: Ялту, Севастополь, Геленджик, Сочи. Но после развала Союза путёвки давать перестали, а потом и вовсе уволили мать по сокращению.

Сашка любил плавать в море и не боялся заплывать далеко. С презрением относился к тем, кто трусил или у кого попросту не хватало здоровья соперничать с волнами. Сам он всю жизнь занимался спортом и сейчас уверенно и сильно бросал своё тело вперёд, дальше от берега, безумно наслаждаясь водой. Он привык доплывать до буйков и сейчас пытался найти глазами хотя бы одну красную точку, пока, наконец, понял, что буйков нет. Их забыли или попросту поленились выставить. Сашка перевернулся на спину и распластался на воде, мягко и даже вальяжно покачиваясь. Минуты утекали одна за другой, он потерял им счёт.

Какая-то слизь скользнула по коже, парень брезгливо дёрнул рукой. Слизь заскользила снова, неприятно обволакивая руки и ноги. Целый сонм желеобразных медуз с прозрачными куполами-зонтиками окружил его. Вздрагивая от отвращения всем телом, парень поспешил покинуть неприятное для себя общество, радуясь, что не успел получить ожог. Выбравшись на чистую воду, он решил плыть назад, к берегу. И тут понял, что обратный путь уже не будет таким приятным — суши почти не было видно.

В такой ситуации главное — не поддаваться панике. Сашка сделал глубокий вдох и перешёл на кроль. Он чувствовал, что силы ещё есть. Чем бояться, лучше активно работать ногами, а уж они зададут темп рукам. Раз! — вдох, раз-два! — выдох. Только бы ногу не свело. Темп, ещё раз темп, и активнее ногами. Раз! — вдох, раз-два! — выдох. Ощутив усталость, парень переключался на неторопливый брасс и восстанавливал силы. В одну из таких передышек Сашка обратил внимание, что пляж, переполненный людьми, остался в стороне, как бы сместился влево. А та полоска земли, до которой он пытался добраться, была каменистой, и отдыхающие явно обходили её стороной. К тому же на этом участке моря никто не купался. Ещё один рывок — и Сашка почувствовал под ногами камни. Случилось это почти у самого берега. В изнеможении он выбрался из воды и сел, отплёвываясь и вытирая лицо.

— Эй, парень, ты живой?

Невысокий пожилой дядечка в застиранной рубахе и потёртых брюках стоял перед Сашкой. Седые волосы обрамляли аккуратную плешь, добрые глаза неопределённого цвета озабоченно смотрели на пловца. В руках дядька держал стоптанные ботинки.

— Вроде, живой. — Сашка с трудом переводил дыхание.

— Пьяный, что ли? — В голосе дядьки звучала тревога.

— Да нет, голодный, — усмехнулся парень.

— Что? Голодный? А не пьяный?

— Да не пьяный, не пьяный!

— Куда ж тебя чёрт понёс, если ты не пьяный?! Здесь же дна нет! — всплеснул ботинками пожилой дядечка.

— Как дна нет? — удивился Сашка.

— А так. Яма здесь. Видишь — никто не купается. Одного тебя, дурака, занесло! Хорошо, что доплыл! А если бы ногу свело?! — кипятился дядька.

— Я не знал, что здесь яма.

— Не знал… А в воду ты как заходил?! На крыльях влетел?!

— Я не здесь заходил.

— Не здесь? А где?

— Вон там, где народу много.

Дядька повернул голову в указанном направлении и присвистнул:

— Ничего себе! Это в какую ж даль ты заплыл, что тебя так течением снесло? А? Пловец? Олимпиец? Это сколько ты проплыл? Километров десять туда-обратно? Когда назад поворачивал, берег видел? Или одни суда дрейфовали? — Мужчина присел возле Сашки. — Чего молчишь?

Парень прищурился и смерил говорившего пристальным взглядом. Дыхание его уже практически восстановилось. Тираду в свой адрес он действительно проигнорировал.

— Мне одежду надо найти, — произнёс он.

— Одежду? А где ты её оставил, помнишь?

— Сразу возле лестницы.

— Возле лестницы… Здесь штук десять этих лестниц. Возле какой именно?

— Там асфальтовая дорога к набережной шла.

— Асфальтовая дорога, набережная… Пошли, найдём. Вставай, олимпиец! — Дядька протянул Сашке руку.

Парень глянул на протянутую ладонь и встал сам. Мужчина посмотрел на него с уважением.

— Слышь, олимпиец, тебя как звать-то?

— Александр.

— Угу, Сашок значит. А меня Павел. Дядя Павел. Пошли здесь, по кромке — удобнее будет.

И они направились в сторону набережной, плюхая босыми ногами по воде.

— А я вон там, на маяке работаю. — Дядька кивнул на полосатую, красно-белую башню, возвышавшуюся над берегом. — Там же и живу. Иду домой, смотрю — чья-то башка в волнах ныряет. И прямо на яму идёт. Ну, думаю — не дотянет пловец. Побежал на «спасалку». Во-он она, там, на общественном пляже. — Дядя Павел указал на облезлый домик спасательной станции, стоящий вдалеке. — Думаю, сейчас Лёшке скажу — он на моторке сгоняет, глянет. А этого чёрта и нет — на обед, видать, ушел. И помощничков его сопливых тоже не видать. Небось, в кафешку пиво сосать пошли. А ведь должны неотрывно дежурить, по очереди на обед ходить. А они только и глядят, как бы смотаться или водки нажраться. Сядут и пьянствуют, вместо того чтобы за народом следить.

Сашка шёл молча, до ворчания спутника ему дела не было. Дядя Павел продолжал:

— Здесь море опасное. Это я тебе говорю, чтоб знал и дурью не маялся, не заплывал бог знает куда. Здесь тебе не лиман, где по воде километр можно прошагать и всё воробью по колено. Здесь такие места есть — два шага шагнул и с головой ушёл. У нас когда-то пол-отряда пионеров утонуло… При социализме ещё. Так же вот, в яму попали, и в воронку затянуло…

— Да не тонул я, дядя. Я плавать умею, — возразил Сашка.

— Э-э, умеешь… Лучше б не умел! Кто плавать не умеет, тот и не тонет. Тот просто на глубину не лезет. Так, у бережка поплещется, и ему хватает. А тонут как раз те, кто хорошо плавает и лезет куда не надо. Сегодня ещё штиль, а если б волны были? Тогда что?

— Что?

— Башкой об камни — вот что. Знаешь, сколько таких олимпийцев, как ты, за сезон тонет? Семь-восемь человек, а в прошлом году десять утопло. И все приезжие, отдыхающие, да по пьяни. Они думают, если они у себя в Москве бассейн два раза переплывают, то и море по колено. Ты вот тоже из Москвы небось?

— Небось, — согласился столичный житель.

— Вот. Я так и подумал. Уж больно вы, москвичи, в себе уверенные. А стихия-то, ей без разницы, уверен ты в себе или нет, по башке даст — и до свиданья. Мать-то есть у тебя?

— Есть. — Сашке уже порядком поднадоела эта лекция.

— Вот. А ты о матери подумал, когда тонуть собрался?

— Да не тонул я, дядя! — раздражённо отрезал парень. — Я мастер спорта по плаванию! Спасибо за заботу. Дальше я сам дойду.

И он зашагал к уже виднеющемуся знакомому спуску. Потом всё-таки приостановился и бросил:

— До свидания!

— До свидания, — грустно вздохнул дядя Павел. — Не тони больше, олимпиец!

Взгляд дядьки упал на две бутылки из-под пива, валяющиеся в песке. Подобрав их, дядя Павел тоже отправился восвояси.

Глава 2

Славка Воробьёв, развалившись на удобном сиденье «ауди», одной рукой держал руль, а другой кидал в рот семечки, лущил их и сплёвывал шелуху в открытое окно.

Покинув брата, парень поспешил на работу. Его начальник, Степан Васильевич Штырь (для своих просто Васильич), был владельцем и генеральным директором местного винно-водочного завода. Славка служил у него личным водителем. Шеф был мужиком не зажимистым и пользоваться служебным транспортом для своих нужд парню разрешал. Будучи на короткой ноге с местными властями, Васильич снабдил набором атрибутов, обеспечивающих беспрепятственный проезд в любую точку области, все принадлежащие заводу машины. Вот и на лобовом стекле «Ауди» красовался гербовый пропуск, открывающий дорогу даже на закрытые государственные объекты, а в багажнике лежал синий проблесковый маячок. Но серебристую иномарку с тонированными стёклами все посты ГИБДД знали и так и никогда не останавливали даже за грубое нарушение правил.

Сегодня пятница, и в два часа дня водителю надлежало уже стоять под окнами кабинета начальника. Васильич в принципе не любил задерживаться на работе, а пятница вообще святой день — работать вредно для здоровья. Особенно после обеда. Поэтому дольше чем до двух Штырь торчать на заводе не желал. Славка должен был везти шефа домой, в загородный особняк. Особнячок был выстроен на морском побережье, километрах в двадцати от города. «Скромный» домик на тысячу квадратных метров, расположенный на участочке в полгектара земли. Там проживало малочисленное семейство Степана Васильевича — жена да тёща.

Подъезжая к зданию завода, Славка сбавил газ и аккуратно, можно даже сказать, чинно припарковал автомобиль на отведённое ему место. Посмотрел на часы — слава богу, успел, приехал даже на полчаса раньше. Неторопливо выбрался из машины и вразвалку подошёл к охраннику, стоящему на входе. Тот приветственно кивнул: