Эмиль Брагинский - Старики-разбойники Страница 4

Едва Анна Павловна успела справиться с тесемками, как в кухню заявился сияющий Воробьев.

Он презрительно оглядел Мячикова в дамском фартуке:

– Выйди!

– Извините! – сказал Николай Сергеевич Анне Павловне. – Я скоро вернусь! – И послушно пошел за Воробьевым.

В комнате Воробьев торжественно провозгласил:

– Для того чтобы тебя оставили на работе, ты должен раскрыть преступление, но не рядовое, а преступление века!

Мячиков поглядел на друга с немым укором:

– Я с тобой согласен! – и вернулся на кухню.

– Селедочные тарелки нельзя мыть горячей водой! – сказал Николай Сергеевич, снова включаясь в работу. – Их надо мыть только холодной и обязательно с мылом. А вот для жирных тарелок нужна горячая вода... Вытирать посуду не стоит, полотенец не наберешься, и вообще...

Анна Павловна внимательно слушала Мячикова. Это был первый случай в ее жизни, когда мужчина проявлял подобные познания.

– Вы работаете судомойкой? – лукаво спросила Анна Павловна.

Мячиков ответить не успел. Голос друга вернул его к суровой действительности:

– Ну-ка, иди сюда!

– Извините! – сказал Мячиков Анне Павловне. – Я сейчас!

– Преступление века на улице не валяется! Его надо организовать. Но для того чтобы его мог раскрыть именно ты, организовать его должен именно я! Здорово, а? – Воробьев был в восторге от собственной выдумки.

Николай Сергеевич пошатнулся. Такого предложения он не получал за всю многолетнюю юридическую практику.

– Но тогда я буду вынужден упрятать тебя за решетку!

– А без этого нельзя? – спросил Воробьев.

Николай Сергеевич покачал головой.

– В тюрьму я не хочу! – сказал Валентин Петрович и задумчиво добавил: – И все-таки мы должны доказать, что не возраст определяет цену человека.

– Тогда подумай еще! – посоветовал Николай Сергеевич, возвратился на кухню и снова взялся за посуду. – Сегодня был очень хороший студень! – заметил он. – Правда, я делаю студень не так, как Мария Тихоновна. Я покупаю на рынке телячью ногу. Важно не забыть, чтобы ее разрубили, а то дома это трудно...

В этот момент Мячиков случайно коснулся руки Анны Павловны и покраснел, хотя Анна Павловна и не заметила этого секундного прикосновения.

Сегодня, после невеселого разговора с Федяевым, Николай Сергеевич чувствовал себя одиноким, как никогда. Вот уже шесть лет после смерти жены он жил один. Дочь была далеко, в Красноярске. Николай Сергеевич, конечно, привык находиться один, но сейчас это стало ему невмоготу. Именно поэтому он внезапно созрел для последней любви.

– Ногу я варю с морковью и луком, – заставил себя продолжать Николай Сергеевич. – Варю я долго, часов восемь, полный рабочий день, поэтому занимаюсь студнем только в субботу или в воскресенье и только для гостей. Для себя я возиться не стану...

– Я тоже... – вставила Анна Павловна, а про себя подумала: «Мужчине одному тоже тяжело».

Известно, что если женщина начинает жалеть мужчину, то это может далеко завести.

– А когда я разливаю бульон по тарелкам, – Мячиков не мог остановиться, – то добавляю чеснок, перчик и еще хорошо – зелень от петрушки. И вкусно и витамины...

– А я люблю делать студень из курицы! – сказала Анна Павловна. Собеседники явно нашли общий язык.

– Никогда не ел студня из курицы! – признался Николай Сергеевич, набиваясь на приглашение.

В кухне вновь, и на этот раз совершенно не вовремя, появился Валентин Петрович.

– Иди сюда, шеф-повар!

– Извините! – сказал Мячиков Анне Павловне. – Я сейчас! – И покорно поплелся за другом.

– Я нашел выход! Я совершу преступление, – изобретатель продолжал развивать оригинальную идею. – Ты его раскроешь, но меня не поймаешь!

– Какое же это должно быть преступление, – сказал Николай Сергеевич, уже сердясь на друга и думая о том, как бы поскорее вернуться к мойке, – чтобы его можно было раскрыть, не обнаружив при этом виновного!

– Так это ты придумай!

– Я не умею придумывать преступлений!

Теперь рассердился Воробьев:

– Что ж это ты! Всю жизнь водишься с бандитами и ничему от них не научился!

Николай Сергеевич почувствовал себя виноватым. Он часто тушевался перед напористым другом и побрел из комнаты прочь, в то время как Воробьев провожал его гневным взглядом.

В коридоре Мячиков столкнулся с Анной Павловной, которая прощалась с хозяйкой.

– Как, вы уходите? – растерялся Николай Сергеевич.

– С твоей помощью она быстро справилась! – сказала Мария Тихоновна.

– Можно я вас провожу? – спросил Мячиков.

– Проводи, проводи! – разрешила Мария Тихоновна. – А то ей далеко идти, заблудится!

При этом Анна Павловна почему-то засмеялась.

Николай Сергеевич осторожно заглянул в комнату, чтобы попрощаться с Воробьевым, но тот опередил его:

– Будь добр, не мешай мне думать!

Анна Павловна ждала Мячикова на лестничной площадке.

– Не надо меня провожать! Вам потом далеко будет возвращаться. Транспорт уже не работает.

– Ходить пешком полезно! – браво ответил провожатый. – Врачи очень рекомендуют гулять перед сном.

Анна Павловна отвернулась, чтобы не рассмеяться в лицо кавалеру, пересекла лестничную клетку и, достав из кармана ключ, открыла дверь соседней квартиры.

– Ну, вот я и дома! – сказала она, довольная нехитрым розыгрышем.

Николай Сергеевич долго смеялся, а потом сказал:

– Вы меня замечательно провели.

Ему хотелось спросить у Анны Павловны номер ее телефона, но он постеснялся это сделать, а только добавил:

– Как же это так: вы рядом живете, Володю я давно знаю, а с вами познакомился только сегодня. Я ведь здесь бываю очень часто.

– Значит, не довелось раньше встретиться! – улыбнулась Анна Павловна. – Может быть, потому, что вечерами я чаще всего работаю. Спокойной ночи, Николай Сергеевич! – Анна Павловна безмятежно помахала рукой.

– Спокойной ночи, Анна Павловна! – промямлил Николай Сергеевич.

Он стал спускаться по лестнице, где на подоконнике выясняли отношения Люся и Володя. Когда Мячиков проходил мимо, его осенило.

– Володя, – сказал Николай Сергеевич, – ваша мама дала мне номер телефона, но я тут же его забыл!

– 743–07–55! – сказал Володя.

– Спасибо и до свидания! – Мячиков снова стал спускаться по лестнице, чрезвычайно довольный своей сообразительностью.

Выйдя во двор, он услышал громовой голос с неба:

– Коля, я придумал!

Николай Сергеевич поднял голову и увидел Воробьева, который стоял на балконе в гордой позе вождя племени.

– Я ограблю сберкассу, – орал на весь двор Воробьев, – отдам тебе деньги, ты их вернешь, будто бы отнял у вора. Деньги ты отнял, а жулик, то есть я, ускользнул!

Мячиков огляделся по сторонам, не слышит ли кто.

– Это прекрасное предложение! – сказал он тихо. – Но возле каждой сберкассы дежурит милиционер, и он тебя застрелит!

– Ты прав! Это не годится! – великодушно согласился Воробьев. Он умел выслушивать критику. – Я придумаю что-нибудь другое, без милиционера.

– Я тебя прошу, – сказал Мячиков умоляющим тоном, – оставь эту бредовую затею!

– Я не засну, пока на свете есть несправедливость! – воскликнул Воробьев и ушел спать.

А Николай Сергеевич с ужасом обнаружил, что во время перепалки он забыл номер телефона. Володя и Люся все еще объяснялись на подоконнике.

– Но почему? – недоумевал Володя. – Почему ты не хочешь выходить за меня замуж?

– Потому что ты хоккеист! – повторяла Люся.

– Я не профессионал, а любитель!

– Мне все равно, как это называется! Я не хочу жить с человеком, который круглый год гоняет шайбу!

– Я не гоняю шайбу. Я играю в хоккей. Это большое искусство! Мы ничем не хуже артистов, даже лучше. Когда мы выходим на лед, миллионы людей включают телевизор!

– А я выключаю! – сказала Люся. Но Володя не обратил внимания на ее замечание.

– В театре артисты играют чужие слова и заранее знают, чем все это кончится. А мы... каждый матч мы импровизируем. Нам и звания дают, как артистам. Заслуженный мастер спорта!

– А народного мастера спорта еще нет? – ехидно спросила Люся.

– Будет! – убежденно ответил Володя.

И тут возле них возник запыхавшийся Мячиков.

– Извините, что я вам опять мешаю. Но я... забыл номер телефона!

– 743-07-55! – повторил Володя.

Николай Сергеевич ушел и всю дорогу до самого дома твердил эти цифры как стихи...

Глава четвертая

Николай Сергеевич жил в отдельной однокомнатной квартире, в доме первой категории.

Для того чтобы в нашей сложной жизни не было путаницы, в ней все разложено по полочкам.

Продовольственные и промышленные товары делятся на сорта.

Шоферы и каюты – на классы.

Бани, рестораны и спортсмены – на разряды.

Дома и кинофильмы разделяются по категориям.

Но если третьеразрядный спортсмен может стать перворазрядником, то дом третьей категории не перейдет в первую, как бы он ни пыжился. Дом третьей категории – это заранее запланированный плохой дом.