Всеволод Непогодин - Девять дней в мае Страница 4

    Небеседин сразу же начал ревновать ко всем парням, пытавшимся добиться внимания Арины, но со временем остыл и понял, что к публичной персоне всегда липнет множество кавалеров. На свою беду Вениамин познакомил Астафьеву со своим приятелем по кличке Морда. Арина имел с Мордой много общих друзей из московской хипстерской тусовки, и они быстро нашли общие темы для разговоров. Квартиру в Одессе Арине помог снять организатор её выступления в арт-кафе, но Вениамин настоял на том, чтобы она поселилась совсем рядом с его домом. Организатор не присмотрелся к личности владелицы жилья, и это стоило Астафьевой нервов и денег. Однажды Арина и Морда поздно вечером возвращались навеселе с прогулки. Подвыпившая хозяйка жилья решила проверить, как квартиросъёмщица обращается с её имуществом. Хозяйка под парами алкоголя взбесилась, заперла Морду в квартире и поколотила Астафьеву на лестничной клетке. Хрупкая поэтесса не ожидала физического насилия в свой адрес и долго не могла прийти в себя после инцидента. На хозяйку написали заявление в милицию, но предоплату за аренду квартиры она не вернула. Из высотного нового дома Арине пришлось перебраться в скромную и тесную однушку в самом центре города на Греческой улице.

    Астафьева оправлялась от происшествия загарая на пляже и катаясь на голубом американском велосипеде, который ей дал Морда. Арина всегда расстилала свое полотенце в полусотне метров ближе к Ланжерону от стилизованной под голливудские холмы надписи на глыбе из ракушняка «Villa Otrada». Она обедала фруктовыми салатами в пляжных кафе, выпивала бокал белого вина и купалась в море. Как-то раз Небеседин пришел на её любимое место, но Астафьевой не было. Вениамин зашел в воду метров на двадцать пять от берега, окунулся с головой, обернулся и увидел её. Арина только пришла на пляж в ситцевом платьице, сняла босоножки и с элегантностью прима-балерины пробовала воду оголенной стопой. Небеседин умудрился остаться незамеченным и вынырнул из воды прямо к ногам Астафьевой. Он поцеловал её в щеку и улыбнулся. Арина несказанно обрадовалась этой незапланированной встрече и сияла счастьем. После морских процедур драматург и поэтесса пошли бродить по улочкам. Она танцевала босиком по лужам и постоянно роняла на асфальт зарядное устройство от мобильного телефона. Вениамин показал ей самое сокровенное место из всех тех, что имеются в старых одесских двориках. На Маразлиевской улице прямо напротив аллеи, ведущей к стадиону, в глубине двора прямо на стене у входа в подъезд висят красивейшие старинные часы с маятником. На втором этаже живет лучший в городе часовой мастер и он не побоялся повесить прямо во дворе один из экспонатов своей коллекции. Арине пришлись по душе раритетные ходики. До поэтических выступлений Астафьева работала парфюмерным дизайнером и она тонко чуяла любой аромат Одессы. Арина рассказывала Небеседину о запахах лаванды и вербены, а он делал вид, что понимает о чем идет речь. Вениамин осознавал, что обоняние это не его конек и дарить Астафьевой духи это заведомо провальное занятие. Девушке с парфюмерным прошлым невозможно угодить с ароматами.

    Арина прожила в Одессе весь июнь и собиралась уезжать. У Морды был паркетный внедорожник «Mitsubishi» и они решили покататься по Украине с гастрольным туром. Вениамин долго не решался признаться Астафьевой в любви, но узнав о скором её отъезде таки открылся. Небеседин купил букет красных роз, вырядился в единственную имевшуюся у него рубашку с длинным рукавом, погладил брюки, начистил до блеска туфли и на рассвете пришел в дворик на Греческой к дверям её съёмной однушки. Он хотел признаться в любви, как только она проснется и выйдет на порог. Несколько часов Вениамин сидел на ступеньках с букетом в руках и ждал её пробуждения. Наконец он решился постучать в дверь, но никакой реакции не последовало. Мимо Небеседина по лестнице постоянно ходили жильцы дома и посматривали на него сочувственным взглядом. Рыжий откормленный котяра постоянно ластился к ногам Вениамина, но он не жаловал усатого мурлыку. Во дворе детвора пинала резиновый мячик, хозяйки развешивали на веревках выстиранное белье, старушки боязливо выглядывали из окошек, а Небеседин все сидел на ступеньках, несмотря на солнцепёк, и ждал Арину. Он просидел на лестнице семь часов пока она появилась. Вениамин готов был ждать её сколько угодно. К тому времени одна пенсионерка сжалилась над Небесединым, и пригласила его пообедать чем Бог послал, но он отказался от еды, согласившись лишь временно поставить розы в вазу с водой, чтобы они не завяли. Астафьева появилась навеселе вместе с новыми одесскими подружками. Они гуляли всю ночь напролет по дискотекам и клубам, а потом встречали рассвет прямо на пляже. Вениамин уверенно сказал главные слова Арине и вручил ей букет. В ответ она его крепко обняла и заявила, что рада тому факту, что он открыл своё сердце перед ней. Астафьева сообщила, что пока не хочет никаких отношений с мужчинами и Небеседин не посмел давить на возлюбленную. На следующий день Арина уезжала вместе с Мордой и Вениамин пришел к ней проститься. Она впустила его в тесную однушку и непостеснялась переодеваться в его присутствии. Небеседин неоднократно видел её на пляже в бикини, и стесняться было глупо. Астафьева собрала сумку, решив уже уходить и садиться в машину к Морде, но Вениамин захотел все проверить в квартире. Вдруг чего забыла. Творческие девушки собранностью никогда не отличались. Он открыл все ящички в платяном шкафу и в одном из них обнаружил её черные кружевные трусики. Любой бы фанат немедленно спрятал сей раритет, но Вениамин без раздумий передал Арине найденный трофей. И она сразу же поняла, что никакой он не поклонник, а парень с весьма серьезными намерениями.

   А потом они пересеклись лишь в холодном декабре, когда Астафьева снова приехала выступать в Одессу. Уже вовсю полыхали костры на Майдане Незалежности в Киеве, и Арина опасалась ехать в гастрольный тур по Украине, но согласилась после долгих уговоров устроителей турне. Они встретились на Греческой возле дворика, где Вениамин в июне признался ей в любви, сели на такси и поехали в клуб, принадлежавший продюсеру, с которым Небеседин планировал реализовать свой кинодраматургический талант. У Астафьевой только вышел дебютный поэтический сборник, и она подарила книжки с дарственными надписями Вениамину и продюсеру. Она пила красное испанское вино, тайком затягивалась электронной сигаретой (курение в клубе было запрещено) и говорила, что порядком устала от постоянных разъездов. Небеседин радовался каждой секунде рядом с ней, каждому её правдивому слову и отточенному жесту. Арина жаловалась на то, что Морда её сильно разочаровал и не справляется с распространением дебютного сборника. Как и все продвинутые модницы Астафьева любила селфи и они с Небесединым сделали фотографический самострел в зеркале возле туалета.

   На её декабрьском выступлении был аншлаг. Школьницы заполонили арт-кафе за час до начала её концерта. В зале, рассчитанном на сорок мест, было под сотню тинейджеров. Все замерли, когда Арина подошла к микрофону и начала по памяти декламировать свои стихи, она никогда не читала по бумажке. Вдруг из коридора в зал ворвался здоровенный длинноволосый бугай и с криком «Астафьева, я люблю тебя!» понесся с ножом в руке на Арину. Охранники успели нейтрализовать маньяка, скрутили его, вытащили из зала и сдали милиционерам.

- Этот псих везде преследует меня! Он и в Киеве пытался напасть, но там его сразу вычислили! – шокированная Арина жаловалась Небеседину.

- Не бойся, моя девочка, я никому не дам тебя в обиду! – сказал Вениамин на ушко Астафьевой, обнимая и успокаивая её.

   Полтора месяца Небеседин не решался открыть книжку Астафьевой и прочесть её стихотворения. Вениамин был погружен в политическую суету и не мог отвлечься от бурно развивающихся событий в Киеве. В начале февраля он уехал на несколько дней в Львовскую область, чтобы научиться кататься на сноуборде и увидеть живьем всамделишных бандеровцев. Он поселился в одноместном номере в небольшом частном пансионате в поселке Славское и в первый день пребывания в Карпатах не пошел со своей туристической группой ходить по окрестностям, а принялся изучать вирши Астафьевой. Ранним утром Вениамин открыл окно настежь, несмотря на пятиградусный морозец и снегопад, вдохнул полной грудью горного воздуха и погрузился в художественный мир прелестной Арины. Он чувствовал сердцем каждую написанную ей букву и каждый поставленный восклицательный знак. Небеседин пропускал через свою душу строчки Астафьевой о том, как касаются её руки сеющие скуку женихи. Он изучал сборник Арины как Библию. Вениамин не заметил, как в комнате похолодало из-за открытого окна, и не мог ни на что отвлечься, пока не дочитал сборник до конца. Закрыв книжку, Небеседин ощутил сильнейший катарсис. В своих стихах Астафьева сказала всю правду, которую Вениамин порой боялся произнести вслух. После ознакомления с книжкой он утвердился во мнении, что Арина это главный человек в его жизни. Небеседин закрыл окно, накинул теплую куртку на плечи и пошел бродить по проселочной дороге. Встречные местные жители злыднями смотрели на него. Аборигенов раздражало его приподнятное настроение и внешний вид городского денди. Небеседин даже не стал общаться с поселковой публикой. Ему хватило тайком послушать их разговоры. Бандеровцы хаяли Россию и Януковича, восхваляли Майдан и Европу, не желая видеть бревна в собственном глазу. Вениамин каждый вечер на Львовщине ложил себе под подушку книжку Астафьевой и потом засыпал. Для жесткого Небеседина это было неслыханным проявлением сентиментальности. Он набил десяток шишек, освоил сноуборд и вернулся в Одессу, поняв, что диалог с бандеровцами бесполезен.