Михаил Чулаки - Борисоглеб Страница 4

– Ленка сегодня придет, – сказал Борис.

Сказал, чтобы резко переменить мысли, чтобы не перетекали к Глебу опасные мечты.

– Интересно, хахаль у нее уже есть? – мечтательно предположил Глеб.

– Само собой! В школе они только и делают, что трахаются. Когда все вместе.

Школа – это место, где все вместе. Борису и Глебу такое даже вообразить трудно. Человек сто, даже больше – и все вместе. Ходят, болтают, обнимаются.

Раза два к ним приходили ребята из школы. От них-то у Бориса и Глеба все сведения о школе, о девочках; слова, которым их не учила мама. Ленка тоже кое-что рассказывает о школьной жизни, но иначе, от нее слово «целка», например, они узнать не могли. А какое хорошее слово! Образное. Раза два или три приходили, но потом куда-то исчезли.

– А чего делать, если не трахаться? В десятых классах сейчас десять процентов целок. Которых никому трахать не захотелось.

– Ты что ли считал? – насмешливо спросил Борис.

Он и сам думал, что не может сохраняться больше целок, но его злила уверенность Глеба.

– Значит – сосчитали. Осмотр устроили – и сосчитали!

Глеб сказал – и тут же очень зримо представил себе: осмотр девочек. Так и надо их всех – осматривать! И ощупывать заодно.

Дальше говорить на эту тему не имело смысла – только себя растравлять.

Когда вернулась мама, они усердно занимались.

– Ну как вы тут без меня, мальчики?

– Нормально! – с излишней бодростью откликнулся Глеб.

Он опасался, как бы мама по их настроению не почувствовала, что они читали ответ из Дженерал хоспитал.

– Куда сбегала, Мышка? – ревниво спросил Борис.

– Куда я могу от вас бегать? Как всегда – по магазинам.

Сейчас чего-нибудь приготовлю быстренько, чтобы перекусить до гостей. Вечером будут всякие угощения, так что я вам пока немного сделаю, хорошо?

Борис предпочел бы много – и сейчас, и вечером. Они оба любят поесть, Борис даже немного больше. Но все равно толстые они одинаково: общая кровь разносит питание и все уравнивает. Может быть даже, кто-то один из них мог бы есть и пить за двоих, но второй ни за что бы не согласился сидеть рядом и только смотреть, как жует брат.

– Ленка еще когда придет, – сказал Глеб. – Опоздает, как всегда. А нам ждать.

– Хорошо-хорошо, – засмеялась мама, – сделаю полный обед. Мужчин надо кормить. Мужчинки вы мои, – и она потрепала их по головам. Правой рукой – Бориса, левой – Глеба.

Братья под мамиными руками крутили головами, а Глеб еще и старался боднуть лбом ласкающую руку.

– Лука жареного побольше, – напутствовал Борис.

После еды им захотелось спать. Они сидели за тем же столом, но перед ними лежали уже не учебники, а газеты. Они любят читать газеты, мама нарочно выписывает для них, а сама не читает. Но после еды спать хотелось больше, чем читать. Однако каждый старался не показать себя соней перед братом, каждый хотел сказать потом: «Это ты задрых, а я сидел читал», но сонная кровь переливалась из одной головы в другую, мозги затуманивались.

– Это ты заснул, – пробормотал Глеб.

У Бориса не нашлось сил заспорить.

Головы клонились, подбородки упирались в грудь.

Продремали они, наверное, около часа, Первый очнулся Борис. Как всегда после дневного сна, голову застилал тяжелый дурман. Да брат еще гнал свою дурманную кровь.

– Эй, хватит! – толкнул он щупальцем Глеба.

Так же трудно очнулся и Глеб.

– Ну что, не пришла еще? – ошалело спросил он.

– Больно быстро хочешь.

Можно было наконец приняться за газеты.

Для газет у них существует особый прием: широко разворачивают номер, и Борис читает левую полосу, а Глеб – правую. А потом тычут пальцем в самое интересное, чтобы брат быстро просмотрел самое интересное. Это у них называется «перекрестный метод».

Борис свою полосу прочитал быстро – просмотрел по диагонали, потому что там оказалось большинство экономики: пусть о ней читает противный Иван Павлович. А Глебу попалась статья про мафию – и он застрял.

– Давай дальше, – дернул Борис. – Чего у тебя?

– Погоди. Представляешь, он в бронированном «мерседесе» всегда, а все равно достал снайпер – когда дверца открылась.

– От всего не предохранишься, – философски заметил Борис. – Давай дальше!

– Погоди ты, – дернул к себе и Глеб.

Они бы снова шумно заспорили как утром, но услышали звонок и разом помирились: Лена пришла!

Веселая мордочка заглянула в комнату.

– Привет, мальчики! Как ваше нерушимое единство?

Ленка совсем своя. И братья ее не стесняются. Потому она может шутить на тему их – нет, не уродства, а особенности.

– Нерушимое единство крепнет, скрепленное братскими узами! – в тон ей отрапортовал Глеб.

– Сейчас разденусь.

Она имела в виду – снимет пальто. Хотя могла бы раздеться гораздо интереснее.

Ленка снимала пальто, потому что на улице была какая-то погода. А у Бориса и Глеба пальто вообще не было. Или плаща. Хотя они знали теоретически, что плащ похож на пальто, только он еще и против дождя.

Лена вошла уже окончательно.

– Ну поздравляю, мальчишки. Вот вам от меня.

И она с лихим стуком поставила на стол две одинаковых чашки.

– А поцеловать? – потребовал Борис.

– Сейчас, мальчики!

И она, не давая им встать, забежала со спины и поцеловала Бориса в левую щеку, а Глеба в правую.

– Вот так. Ну, что новенького? Крепнут узы?

Что у них может быть новенького?

– Вот ты пришла, – сообщил Борис.

– Приехала с орехами, – добавил Глеб, глупо хихикнув.

– Какая же я новенькая? Я – старенькая.

– Совсем молодая, – серьезно заверил сестру Борис.

Не такую уж сестру – двоюродную.

– Молодая, как яблочко, – подхватил Глеб. – Как персик.

Леночка уселась на диван, обнаружив обтянутые черными чулками коленки. И даже ляжки до половины, потому что уехала наверх короткая юбка. Братья развернулись вместе со стульями – примерно так же разворачивается на месте тракторный бульдозер – и оказались лицами к дивану.

– Как персик, – повторил Глеб тоном эксперта и протянул сильную правую руку к леночкиному колену.

– Да ну вас, мальчишки!

Леночка сдвинулась в сторону Бориса, но и он протянул сильную левую к ее колену.

– Чулки порвете!

Братьев охватил неведомый прежде задор. До сих пор они лишь мечтали о женщинах, доходили в своих мечтах до экстаза – но никогда не притрагивались вот так нежно и настойчиво к настоящей женщине. Хотя бы и к сестре. Да и не к сестре, а к кузине, и вообще просто к девочке, которая совсем голая под коротеньким платьем.

– Растаешь ты, что ли, если тронуть тебя? – сказал Борис.

– Будешь тронутая, только и всего! – объяснил Глеб.

И они придвинулись ближе к дивану.

– Вы прямо как наши мальчишки в классе, – засмеялась Леночка. – Те тоже руки распускают.

– А мы тоже учимся! – сказал Борис.

– Заочно, – добавил Глеб.

– Вот и трогали бы – заочно, – засмеялась Леночка.

– Трогали бы – за! – поправил Глеб.

Борис потянулся к леночкиному боку левой рукой, Глеб – правой, и они обняли бы ее вместе, но она быстро подтянула ноги, вскочила на диван и, перешагнув через руку Бориса, ускользнула.

Вдвоем им ее не поймать. Если не придет сама.

– А давайте танцевать! – догадался Борис. – Мы никогда не танцевали.

– А теперь попробуем! – посулил Глеб.

– Как же вы сможете? – удивилась Леночка.

– Так и сможем! – заверили братья хором.

И встали.

Встали так резко, что один стул упал, а другой сильно покачнулся, но устоял.

Им нужно совершить целый маневр, чтобы поднять то, что упало за спиной: опять разворачиваться с изяществом бульдозера. И пришлось бы разворачиваться: нельзя же будет танцевать, если под ногами будет путаться стул.

Но Леночка их опередила, шмыгнула под рукой Бориса, быстро подняла стул – и осталась у них за спиной. Братья продолжили маневр, стараясь повернуться в ней фасадом, но Леночка снова скользнула под рукой Бориса.

– Чего ты ее выпускаешь? – закричал Глеб на брата. – Хватай!

– Чего ты скачешь? – закричал Борис на сестру. – Стой! Будем мы танцевать или нет?!

– А музыка? – хихикнула Леночка.

– У нас есть музыка! – хором объявили братья. – Врубим маг.

– Ну давайте, – смилостивилась Леночка. – Я включу. Где у вас?

Глеб хотел ответить: «Там же, где у всех!», но не решился.

Леночка поставила пленку.

– Ну что, мальчишки, как мы будем?

Она шла к ним навстречу, смеясь, и Борису показалось, что она идет к ним почти совсем раздетая и спрашивает: «Ну как мы будем?» имея в виду совсем другое.

Борис ощутил восторг и страх, странное восхитительное чувство, в котором страх был так же необходим, придавая особенную остроту восторгу.

Глеб смотрел на Леночку и думал, как было бы здорово, если бы нашлись и двойные девочки, близнечихи; ну пусть бы и не сросшиеся, а просто одинаковые – по сестре на брата.