Ярослав Ратушный - Юдифь и олигофрен Страница 4

— Подождите! С вами будут разговаривать!

— Пошел ты в жопу! — сказал я и положил трубку.

Стемнело, на небе показались звезды — большие и неподвижные, как женские глаза вблизи. Я зажег свет и внимательно посмотрел в зеркало. Там отразился голый, неплохо сложенный брюнет с небритой смышленой физиономией. Скорее всего, это был я. Мне просто приснилось, что мышка бегала по нагой девушке. Но почему внизу было больно? Я обнюхал пахнущие гениталиями руки. Снова зазвонил телефон.

— Влад! Мать твою! — заорал Тимур. — Почему ты хамишь моим людям? Я высылаю машину. Одевайся и выходи на улицу.

— Откуда ты знаешь, что я голый? — спросил я, но он не ответил.

Я торопливо надел чужие вещи, которые были немного великоваты, засунул за пояс пистолет, почувствовав себя намного увереннее, и спустился вниз. За стойкой по-прежнему плотоядно улыбалась пышногрудая блондинка. На улице темнело, и я осознал, что проспал целый день, а может быть, не один.

Мрачной громадой шумел незнакомый лес. Странно, что я оказался за городом. На другой стороне дороги была автобусная остановка, где виднелись две человеческие фигуры. Подойдя поближе, я увидел сгорбленную старуху и юную девушку, которая нетерпеливо постукивала ножкой.

— Который час? — спросил я.

— Пошел ты на х…! — нежным ангельским голоском пропела она, вероятно, решив, что я хочу завязать знакомство. Пока я переваривал полученную информацию, старуха дернула меня за рукав, протягивая пару старинных часов:

— Сынок, эти можешь оставить себе, а вот эти, которые не идут, отнеси в мой дом.

Я машинально взял увесистые карманные часы, но мне показалось, что мое время стоит, а ее идет подозрительно быстро. Внезапно я заметил, что на асфальте лежат два окровавленных трупа.

— Что случилось? — взволнованно спросил я.

— Ослеп, приятель? — ласково поинтересовалась девушка.

Горбатая старуха упала на колени и начала тихонько причитать или молиться. Похолодало, и вместе с ознобом я почувствовал сильное раздражение. Вдали манила освещенными окнами конечная остановка.

— Что ждать? — спросил я, указывая на трупы. — Пойдем пешком и сядем в автобус. Там, по крайней мере, тепло.

— Ты что, совсем идиот? — пропела девушка.

Стало совсем холодно. К счастью, один из автобусов поехал в нашу сторону. Когда он притормозил, я увидел, что в салоне сидят голые и окровавленные трупы. Водитель также выглядел не очень привлекательно и смотрел на дорогу выкатившимися из орбит глазами.

«Наверное, ликвидаторы ликвидируют последствия очередной атомной катастрофы», — подумал я.

— Бегите в лес, детки! — неожиданно ясным голосом крикнула старуха, прервав мое оцепенение.

Мы побежали в темную чащу, где враждебные деревья норовили схватить за шиворот, отхлестать по лицу и выцарапать глаза. Некоторые из них неторопливо двигались, стараясь приблизиться. Мы выскочили на мрачную аллею, едва освещенную скупым лунным светом. Девушка вырвала руку из моей ладони, но я знал, что опасность не миновала. Ноги сами пошли бесшумно и мягко, слух обострился, а тело напряглось, готовое к нападению и бегству. И все же страх оставался, поэтому я заговорил:

— Знаешь, что собака Баскервилей испортила мне детство? Я прочитал о ней в восемь лет и так испугался, дойдя до места, где чудовище с пылающей мордой гонится за несчастным английским лордом, что выбросил книгу в окно. Ночью мне трижды приснилась собака, и я стал бояться темноты.

Девушка дышала тяжело и прерывисто. Я вдруг понял, что вскоре ее изнасилую, а затем прибежит огнедышащая собака и растерзает мне горло. У меня не было ни малейшего желания прикасаться к незнакомке, которую я не успел даже разглядеть в потемках. Гем не менее, я точно знал, что стану зверем за поворотом аллеи, а потом прибежит чудовище. Раздалось шуршание листвы.

— Это собака! — с ужасом прошептал я.

— Нет, это люди, — устало возразила девушка, — они еще хуже.

— Почему? — спросил я, но она не успела ответить, ибо из-за поворота выбежала громадного роста овчарка.

На душе стало поразительно легко и спокойно, поскольку я знал, что лес принял меня. Деревья остановились и могли служить надежным укрытием. Я упал на четвереньки и мгновенно оброс шерстью. В ноздри ударила сотня различных запахов, но самый сильный, отметающий все остальные, исходил от моего врага. Зрение, напротив, сузилось и стало горизонтальным. Уши прижались к затылку, а волосы встали дыбом, ибо я воспринимал мир не только всеми органами чувств, в том числе — кожей, но и еще чем-то другим, непонятным, похожим на интуитивное предвиденье. Способность мыслить осталась прежней, и я вспомнил, что Гегель считал нелепой привычкой хождение на двух ногах.

Мое тело, сделав несколько сильных прыжков, полетело на противника и сбило его с ног. Скорее всего, это было не мое, а собачье или даже волчье тело. Мы катались по земле, кусая друг друга и подвывая от ярости, пока мне не удалось пробиться к горлу. Рот настолько забился звериной шерстью, что стало трудно дышать, но я сжимал зубы, пока не прокусил кожу и не ощутил, как по стенкам гортани течет горячая соленая кровь. Затем я порвал в ошметки горло врага.

Вспомнился нелепый сон. Мне снилось, что я превратился в мохнатое обезьяноподобное существо, которое скрывалось в деревьях тропического леса. По узкой тропе шла зеленая девушка. Обезьяна прыгнула на нее сверху и прижала тяжелым телом к земле. Я напрягся, предвкушая эротическое сновидение. Однако монстр легко порвал руками девичью шею, словно початок кукурузы почистил, обнажив белесую ткань. Обезьяна откусила маленький кусок девичьего горла, напоминавшего на вкус банан, выплюнула его и, покачивая большой косматой головой, скрылась в зарослях.

Повинуясь нелепой привычке, я встал на задние ноги. Медленно взяв свою спутницу за ледяную руку, я почувствовал, что между ней и чудовищем существует тесная связь. Я обернулся к мертвой собаке спиной и пошел назад, а вернее вперед. Снова раздалось угрожающее шуршание листвы.

— Только не оборачивайся, — прошептал я.

Когда мы отошли достаточно далеко и опасность вроде бы миновала, девушка больно ущипнула меня за задницу и громко залаяла. Я взвился на три метра, а она истерически захохотала. Обернувшись, я увидел веселящуюся старуху и побежал, вспомнив уловку с часами, сквозь темную чащу. Деревья снова задвигались, норовя схватить меня своими костистыми длинными сучьями. Земля уплыла из-под ног, и я упал на что-то твердое и холодное. Пошарив руками, я понял, что лежу на сплошной массе трупов. Некоторые из них шевелились. Я закричал и стал карабкаться вверх по скользкому склону. Вскоре я попал в объятия атлетически сложенного парня.

— Здравствуйте, — сказал он недовольным, чуть сиплым голосом. — Насилу вас нашел. Почему вы так далеко отошли от отеля?

— Ходил пописать, — объяснил я.

Запретная мечеть

— Вражеская пуля? — спросил я, заметив, что ветровое стекло машины отмечено разбегающейся паутиной трещин.

— Хуже, — ответил парень, — это ястреб залетел прямо в лоб. Счастье, что ехал на маленькой скорости, иначе лежал бы в кювете.

— В этом городе даже птицы с ума сошли, — заметил я.

Дорога была недолгой, и вскоре мы подъехали к большому особняку, который сторожили мраморные львы. Дверь открыли два молодца с кобурами под мышкой. Охрана улыбалась, что производило жутковатое впечатление. В большом зале пьянствовали мои друзья. Мы обнялись. Тимур профессионально ловко обыскал меня, похлопывая по разным частям тела. Его рука застыла, нащупав пистолет.

— Ты трахался? — спросил он, принюхиваясь тонкими ноздрями. — От тебя бабой пахнет.

С Марком мы обнялись менее сердечно, но зато без похлопываний, поскольку он чуть не придушил меня в юности. Однажды я объявил, что не боюсь смерти, а он потребовал доказательств. После долгих препирательств мы договорились, что Марк будет душить меня до тех пор, пока я не остановлю его жестом руки. Он крепко обмотал мою шею колючим шерстяным шарфом, продел под него металлический прут и стал крутить. Вначале я почувствовал сильное давление, затем перехватило дыхание, и резкая боль заставила инстинктивно вскинуть вверх руки. Я опустил их усилием воли и потерял сознание.

Я оказался в темнице, чьи толстые каменные стены поросли зеленым мхом. Высоко вверху через небольшое зарешеченное ржавой решеткой оконце пробивался мощный сноп света. В нем стояла девушка в длинном коричневом платье. Она висела в двух метрах от пола и была вполне достижима. Я сидел, прислонившись к холодной стене, и начал подниматься, чтобы коснуться лучистых ласковых рук.

К сожалению, возникло другое окно, а за ним двор с постиранным женским бельем, которое сушилось на длинной веревке. Надо мной нависло улыбающееся лицо Марка, его глаза были очень гнусными. Спустя лет пять я трахался в ванной комнате с одной девкой и, взглянув на себя в зеркало, увидел такой же напряженный похотливый взгляд. Тогда я понял, что он получал удовольствие от удушения и сделал еще один полный поворот прута после того, как мое тело обмякло. Марк решительно отказался сесть на мое место и испытать себя. Я ударил его шарфом по испуганному взмокшему от переживания лицу и ушел, наполненный небывалыми ощущениями.