Андрей Аарх - Барбадару и его Женщина Страница 4

— Да так, чтоб бабы больше любили, — внезапно погрустнев ответил он.

— Ну и как, помогло?

Он отрицательно качнул головой.

— Знаешь, я думаю что раньше они на меня бросались как на диковинку.

Такой урод, что не боишься влюбится и можно спокойно трахаться, ну и вообще… А теперь — никто и не узнает даже.

Он нервно побарабанил по столу пальцами.

— Как там Маргарита? — стараясь звучать спокойно спросил я.

— А? Маргарита? Мы с ней расстались. Она обиделась что я заставил ее тогда вернуться, ну после того как вы трахнулись. В шутку пообещал маме кино показать. У меня этого кино с нею в главной роли было пруд пруди, ей даже нравилось смотреть себя на экране, знаешь чем хуже тем лучше… Незнаю где она. Мама ее умерла, а она вроде собиралась разменивать квартиру. Н-да, не знаю где она сейчас.

А я тут теперь бизнес кручу, пистолеты из Польши это пошло, а вот теперь…

Но я его не дослушал. Оставил на столике деньги, взял такси и поехал в аэропорт.

Ближайший самолет улетал через час и мне с трудом, но все же удалось купить за бешенные деньги билет. Я позвонил в отель, попросил переслать вещи в мою московскую квартиру и через несколько часов приземлился в аэропорту моего города.

Там опять был ноябрь, смеркалось, горели редкие фонари и моросил холодный дождь.

Я взял такси, поехал искать ее двор, и не нашел. Я заглядывал во все дворики, пытаясь найти похожий, но нигде не было елочки, или снежного сфинкса. Тогда я попытался найти двор с потайным ходом, но и это мне не удалось — то во дворе не было деревьев, то их было четыре или лавочек три, то было должное число деревьев и лавочек, но не было колодца. Я пытался вспомнить что-то еще, что-то что могло подтолкнуть меня к правильному дому, но перед глазами стояли кадры из кассеты, заботливо отснятой Толиком. Я занервничал, стал спрашивать у прохожих не знают ли они девушку с двумя собаками, но люди шарахались в сторону и спешили домой, гасили свет, и наблюдали за мной прячась за занавесками.

Стало совсем темно и я остался один, я стою во дворе ставшего чужим города, мне на лицо падают холодные капли и стекают, смывая воспоминания, память о ее прикосновениях и утешая боль.