Канта Ибрагимов - Дом проблем Страница 4

Через день Мастаевы из Казахстана получили радостную телеграмму, а месяц спустя после двадцати семи лет ссылки Нажа Мастаев вернулся на родной Кавказ. Казалось, справедливость наконец-то восторжествовала, да у старика жилья на равнине нет, а в родное горное село Макажой ему ехать запрещено. И тут юный Ваха почему-то сообразил, что больше писем писать не следует — надо обратиться за помощью к агитатору-пропагандисту Кнышу. Оказалось, что ни участковый, ни комендант, ни даже директор училища не знали, где агитатор работает или живет. У Вахи, как говорится, даже пролетарские руки чуть не опустились, как Кныш вдруг появился сам, и словно он уже знал суть проблемы:

— Да, нам надо развивать высокогорье, нам нужны в горах проверенные рабочие кадры. Как сказал Ленин, «страх создал богов… Мы должны бороться с религией». ПСС, том 17, страница 417.

— Слушайте, он с ума сошел, — на чеченском высказался дед Нажа.

— Но-но-но, полегче. Как сказал вождь, «я принадлежу к миру понятий, а не восприятий», ПСС, том 18, страницы 7–3 84,[10] — Кныш сделал шаг вперед, как-то по-блатному жестикулируя: — Еще что ляпнешь, дед, обратно в Экибастуз на шахты отправлю… Понял? Ну а так, — он вновь выправил осанку и голос, — учитывая просьбу юного пролетария, — он по-свойски ударил Ваху по плечу, — буду ходатайствовать перед исполкомом.

С того дня прошла пара месяцев. Была уже зима, но дни еще стояли погожие, и Ваха в редкий выходной с утра прибежал на стадион в футбол поиграть, а тут неожиданно Кныш, в спортивной форме и с папиросой во рту.

— О, Мастаев, молодец. В здоровом теле — здоровый дух. Нам нужны закаленные бойцы, — он потрепал по плечу Ваху. — Знаешь, я по какому вопросу? «Наши Советы, — когда агитатор начинал цитировать классика, у него голос становился официальный и сухой, — отняли все хорошие здания и в городах, и в деревнях у богачей, передав эти здания рабочим и крестьянам под их союзы и собрания. Вот наша свобода…» ПСС, том 37, страница 63…Так вот, у твоего деда ведь нет жилья? А как ты думаешь, может, мы ему ссудой на строительство дома подсобим?

— Э-э-э, — в минуты сильного волнения Ваха от заикания не мог говорить.

— Ну, все понял, — вместо юноши решил Кныш. — Ссуда будет… «Ведь не в одном насилии сущность пролетарской диктатуры». Гм, — он кашлянул, явно что-то вспоминал. — А-а! ПСС, том 38, страница 365. «Привет венгерским рабочим» и тебе, Мастаев, привет, — махнув рукой, он уже почти удалился, как вдруг неожиданно остановился, крикнул издалека: — А то, что мало говоришь, — большой плюс. Революция не терпит болтунов!

Он на ходу произносил свое «п-с-с». Дальше Ваха уже ничего не слышал… Зато через неделю он увидел в газете статью про Нажу Мастаева, потом по телевизору деда показали, а сам Мастаев-старший не мог нарадоваться. То он всемерно поносил советскую власть, а теперь стал чуть ли не ее глашатаем, ведь ему дали большую ссуду — деньги, о которых Мастаевы и мечтать не могли.

Так, в родовом горном селении Макажой Мастаевы восстановили свой дом, приобрели кое-что по хозяйству, обзавелись скотом и пасекой, словом, Нажа очень доволен, даже помолодел в родном краю. А вот Ваха беспокоится: ссуда выделена на имя деда, а гарантом погашения без срока давности записали Мастаева Ваху, которому еще не исполнилось восемнадцать.

Месяца два Ваха только об этом и думал, ожидая, что вот-вот явится участковый и потребует денег, которых у него никогда не было. Время шло, но никто Мастаева не беспокоил. И он постепенно позабыл о ссуде — много иных проблем: совсем нет времени на футбол, в будние дни — учеба, практика, и он живет в городе с матерью, а на выходные или в праздники он едет в горы деда проведать, по хозяйству помочь.

Вот так, в трудах и заботах, Ваха достиг своего совершеннолетия, окончил училище и сразу же получил повестку в военкомат. Он не то чтобы очень хотел пойти в армию, но и отлынивать от службы не собирался, а его забраковали: плоскостопие, дефект речи и, неожиданно для родных, на легких — рубец, видимо, в детстве дед недоглядел, а Ваха по подворотням и на ногах перенес серьезное воспаление легких.

В СССР все по плану. И раз выпускника ПТУ в армию не взяли, то стране рабочих рабочие нужны. Как отличник, Ваха при распределении имел право выбора, и он выбрал работу по своей специальности — стал крановщиком — здесь большая нехватка кадров, зарплата повыше, и, как истинный горец, он на высоте, а главное — их комбинат строит жилой дом, и в нем обещают отдельную квартиру, — так почему же не работать!

Неопытному новичку дали поначалу старый кран, который постоянно ломался. Неизвестно, как другие себя бы повели, а Ваха до всего сам докапывался, до всего сам доходил. И хотя кран часто выходил из строя, Ваха план все равно перевыполнял. И ему за первый год работы дали премию, почетную грамоту, даже ставили другим в пример. И вот когда более опытный коллега-крановщик, работавший на импортном кране, в очередной раз после пьянки допустил ЧП, Мастаева тут же перевели на заморскую технику. Такого он даже не представлял: «Вот это техника!» Все продумано, все для человека, даже лифт и кондиционер есть. На таком кране он не то что план, а три плана за смену мог бы спокойно делать, да смежники не поспевают: у них и техника допотопная, да и энтузиазма особого нет. И Мастаев не политик, политику не любит и не понимает, однако в училище политэкономию, философию и историю КПСС проходил и поэтому вывод сделать сумел — социализм, по крайней мере на данной стадии, проиграл в так называемой «холодной войне» капитализму — это налицо, все это знают, но никто не смеет об этом сказать, тем более Мастаев… Да случилось неожиданное.

Вызывает Ваху сам секретарь парткома комбината:

— Ваха Ганаевич, есть мнение, что вы достойны быть членом коммунистической партии Советского Союза… Есть одна рекомендация от члена КПСС Кныша Митрофана Аполлоновича. Вторую дам лично я.

Мастаеву казалось, что ему выпала огромная честь. Однако, когда стал собирать требуемые документы, выяснилось, что в единственную партию рвутся лишь карьеристы, а рабочие в партию вступать не хотят, притом что квота со времен революции такова — два рабочих, один колхозник, и только после этого выделяют место для чиновника.

Честно говоря, Ваху это несколько огорчило, ибо он думал, что компартия — это что-то особое, ответственное, важное. А его, буквально подталкивая в райкоме партии, совсем по-будничному, как-то постно избрали кандидатом в члены КПСС, сказали, что через год, как положено по уставу, примут в члены партии. И что обидно — он-то, как и требовалось, почти наизусть вызубрил Программу и Устав КПСС, но об этом ни слова, лишь спросили — на сколько процентов он перевыполняет на работе план.

— На японском кране могу и двести, — ответил Мастаев.

— Но-но-но, при чем тут японский? — труд-то у нас советский, социалистический, стахановский, — строго одернули его.

— Э-э-э, — заволновался Ваха.

— Ну, он рабочий, что ж мы его донимаем… Следующий. А ты, Мастаев, еще лучше должен работать.

Ваха работал бы еще лучше, однако теперь на его плечи легла большая общественная нагрузка: как передовик производства, молодой рабочий и почти коммунист, он должен выступить и перед ветеранами, и перед подрастающим поколением, и в воинской части, и в доме для престарелых, не говоря уже о партийных и комсомольских собраниях и пионерских сборах.

Все эти мероприятия выматывают, отнимают много времени и сил, но он не сдается, а еще усерднее старается работать.

— А как это у вас получается? — задают Мастаеву вопрос на собраниях, а он прямо отвечает:

— Пить надо меньше, а лучше вовсе не пить.

Однажды на одном из собраний в заднем ряду примостился Кныш и после порекомендовал Мастаеву:

— Ты особо на мораль и нравственность не напирай. Как говорил классик, «питие на Руси — лучшая забава». А ты лучше про политику, про международное положение, так сказать… Вот, выполняя благородный интернациональный долг, Советский Союз ввел войска в Афганистан. Что ты по этому можешь сказать? В помощь тебе я посоветую образцово-обязательную классику, в библиотеке поработай.

В «образцово-обязательную классику» вошли: К. Маркс («Капитал»), Ф. Энгельс («Анти-Дюринг»), В. Ленин («Материализм и эмпириокритицизм») и И. Сталин («О правом уклоне в ВКП(б)»).

У Вахи огромное желание учиться, очень он исполнителен, но не так, чтобы лоб расшибать. И раз цель поставлена, он конечно же все эти работы не прочитал, хоть и перелистал. И раз была поставлена цель — ввод войск в Афганистан, то он, как в инструкции по ремонту кранов, стал искать «поломку» в предметном указателе на слово «Афганистан» и нашел:

«После провала революционного движения в Англии, Пруссии, падения Венгерской Советской республики (август 1919 г.) на заседании Политбюро и Оргбюро ЦК РКП(б) выработали новый план мировой революции, который зачитал Л. Троцкий: «Поскольку Красная Армия на европейских весах сейчас не может иметь крупного значения и мы на деле проигрываем Антанте, нужно повернуть маршрут мировой революции на Восток, ибо именно здесь открывается перспектива революционных бурь… Путь на Париж и Лондон лежит через города Афганистана, Пенджаба и Бенгалии… красноармейцы будут мыть сапоги в Индийском океане, и эта дорога будет более проходимой и короткой, чем дорога через Советскую Венгрию».[11] А через месяц В. Ленин принял решение о создании «восточной интернациональной Красной Армии» для «красной интервенции через Индию и Персию на запад».