Томас Пинчон - Внутренний порок Страница 40

— Нет нет нет, — отчаянно заныл Блатнойд, — это полицейский, Японика, он просто хочет удостовериться, что с тобой всё в порядке…

— Только права и техпаспорт, если не возражаете, — произнёс легавый. — Знаете, что вы ехали с незажженными фарами, мисс.

— Но я же могу видеть в темноте, — энергично закивала Японика, — я очень хорошо могу!

— У её сестры схватки начались час назад, — Блатнойд, воображая, что таким шармом выпутается из штрафа, — а мисс Фенуэй дала слово, что успеет как раз к родам, поэтому у неё там сзади внимание, может, чуть и рассеялось?

— В таком разе, — сказал легавый, — наверное, за рулём должен быть кто-то другой.

Японика резво перескочила на заднее сиденье к Блатнойду, Док скользнул на её место, а Денис пересел вперёд. Легавые смотрели на них и сияли, как преподаватели этикета.

— О, и нам нужны удостоверения личности всех в машине, — объявил щегол.

— Сам-собой, — Док, извлекая свою лицензию ЧС. — В чём дело, офицер?

— Новая программа, — пожал плечами второй, — знаете же, как оно, ещё один повод для бумажной волокиты, назвали её «Культнадзор», любое сборище из трёх или больше гражданских лиц теперь определяется как потенциальный культ. — Щегол ставил галочки в списке, прицепленном к планшету. — Среди критериев, — продолжал меж тем второй, — ссылки на «Откровение», особи мужского пола с волосами по плечи или длиннее, подвергание опасности окружающих посредством автомобильной рассеянности, и вы, ребята, всё это продемонстрировали.

— Ну да, чувак, — встрял Денис, — но мы же в «мерседесе», а он только в один цвет покрашен, в бежевый — нам разве за это очки не полагаются?

Тут Док впервые заметил, что оба лягаша… ну, не вполне дрожат, ибо полиция у нас не дрожит, но уж точно вибрируют от пост-Мэнсоновой нервозности, коя в данное время правила всею округой.

— Мы всё это сдадим, мистер Спортелло, оно поступит в какую-то главную базу данных тут и в Сакраменто, и если никаких ориентировок или ордеров, с вами связанных, не всплывёт, о чём нам пока не известно, вас больше трогать не будут.

По указке д-ра Блатнойда Док свернул с Заката и чуть ли не сразу же дал по тормозам — перед воротами, охраняемыми какой-то частной болонью.

— Добрый вечер, Генрих, — зычно поздоровался Руди Блатнойд.

— Приятно видеть вас, д-р Б., — ответил часовой, пропуская их внутрь. Они пошли петлять по Бел-Эйру, вверх по склонам и каньонам, и прибыли к особняку с ещё одними воротами — низкому и почти невидимому среди окружающего ландшафтного садоводства, до того, казалось, выстроенного из самой ночи, что с рассветом исчезнет. За воротами мерцал во тьме бледный разрез, в котором Док наконец опознал ров с поднятым мостом на ту сторону.

— Одну минутку, — д-р Блатнойд, вылезши из машины, выхватив пакет из-под переднего сиденья и вступив в загадочные переговоры по привратному интеркому с голосом, как догадался Док, женским, и только после ворота открылись, а мост опустился, громыхая и скрежеща. Затем ночь опять стихла — даже отдалённого шума машин с трассы не слышно, мягкой поступи койотов, змеиного скольза…

— Слишком уж тихо, — сказал Денис, — жутики меня берут, чувак…

— Мне кажется, мы лучше по эту сторону рва подождём, — сказал Док. — Ладно? — Денис замастырил гигантский кропаль и взорвал, вскоре весь «мерседес» изнутри наполнился дымом. Немного погодя из привратного интеркома донёсся визг.

— Эй, чувак, — сказал Денис, — а вот орать не надо, чувак.

— Д-р Блатнойд желает известить вас, — объявила женщина с того конца, — что он остаётся у нас в качестве гостя, посему дальнейшей нужды в вашем ожидании нет.

— Ага, а ты разговариваешь, как робот, чувак.

Ушло какое-то время на поиски обратного пути на Закат.

— Я, наверно, кину кости у друзей в Пасифик-Пэлисейдз, — объявила Японика.

— Не против тормознуть у «Грейхаунда» в Санта-Монике? Поймаем местный ночной.

— Кстати, не ты ли меня нашёл и вернул папе в тот раз?

— Я просто делал свою работу, — тут же ушёл в оборону Док.

— Он меня действительно назад хотел?

— Я с тех пор парочку таких заданий выполнял, — осторожно ответил Док, вдруг ей придётся ночью ещё ездить, — и он мне показался обычным взволнованным родителем.

— Мудак он, — заверила его Японика.

— На, вот мой номер в конторе. Рабочий день не нормирован, поэтому ты меня можешь не застать.

Она пожала плечами и выдавила улыбку.

— Если суждено.

Несколько дней всё было чуднó: «дротик» в Беверли-Хиллз, хотя Док воображал, что ему там приятно проводить время в обществе всех этих «ягуаров» и «поршей», и так далее. Когда он наконец поехал забирать свою тачку в «Воскрешение Корпуса» — автоаварийный эмпорий несколько к югу от Олимпика, — столкнулся со своим приятелем Тито Ставру, который оживлённо пререкался с Мануэлем, хозяином. Тито держал прокат лимузинов, хотя в парке у него была всего одна единица техники, к сожалению — не из тех, что способны Соскальзывать с Поребрика, ещё меньше — Без Усилий Ввинчиваться в Поток Транспорта, — нет, этот лимузин грюкался с бордюра на проезжую часть дробно, ибо по крайней мере половину всего страхового времени, какой период ни возьми, проводил в гараже (как только что выяснил последний страховщик Тито — к вящему своему, и можете себе представить, какому Тито, изумлению), либо обслуживался различными бригадами полировщиков по всему Большому Л.А. В одном календарном году он перекрашивался шесть раз.

— Ты уверен, что имел в виду лимузин, а не limon?[52] — осведомлялся Мануэль: это входило в рекреационную программу оскорблений, которыми ему нравилось осыпать Тито всякий раз, когда машина появлялась с новым комплектом вмятин. Они стояли в главном ангаре из куонсетского сборного модуля, сначала распиленного по всей длине напополам, после чего половины пристроили друг к другу так, чтобы они встречались в точке высоко над головой, образуя нечто вроде церковного свода. — Дешевле встанет, если ты мне будешь платить вперёд, небольшой гонорар, как только тебе захочется его перекрасить — пригоняй, днём ли, ночью, в любой колер, что есть на складе, включая металлики, туда-сюда всего за пару часов.

— Меня вот что беспокоит, — сказал Тито, — вот это «туда-сюда», понимаешь, приходится иметь дело со столькими рискованными элементами в сообществе автозапчастей?

— Это ж Воскрешение, ése! Мы чудеса творим! Если б Иисус воду в вино обратил прямо у тебя перед носом? ты бы что, стал возмущаться: «Что это я пью, я ж «Дом Периньон» заказывал», — или ещё чего? Будь я таким разборчивым насчёт того, что мне подгоняют покрасить? чего у них спрашивать? права и техпаспорт? Они тогда в натуре разозлятся, в другое место поедут, мало того — меня в говносписок внесут, где мне, может, вовсе не нравится? — Мануэль только заметил Дока. — Ты «бентли»?

— Я «додж-дротик» 64-го?

Мануэль сколько-то поводил взглядом между Доком и Тито.

— Вы, ребята, что, знакомы?

«Смотря с какой стороны», — хотел было ответить Док, но Мануэль продолжал:

— Я собирался с тебя больше взять, но вот такие, как этот вот Тито — они субсидируют таких, как ты. — Сумма в счёте обозначалась, тем не менее, типом цифры, скорее принятым в Беверли-Хиллз, и полдня у Дока вылетело на обустройство рассрочки.

— Ладно ты, — сказал Тито, — я тебя обедом накормлю. Мне тут нужен твой совет.

Они отправились на Пико и двинули в сторону Ранчо-Парка. Не улочка, а восторг обжоры. Когда Док ещё был в городе новеньким, как-то раз где-то на закате — ежедневном событии, не бульваре — он оказался в Санта-Монике у западной оконечности Пико, свет над всем Л.А. смягчался до пурпура с темноватой золотинкой, и с того угла и в тот час ему показалось, что по Пико ему видно на много миль — до самого сердца всего Мегаполиса, который ему только предстоит открыть, если захочется, а ещё он может наедаться своей дорогой вдоль Пико вечер за вечером ещё долго, и национальная категория едальни там не повторится. Это не всегда бывало для нерешительного торчка доброй вестью: он мог знать, что голоден, но не обязательно — как с этим голодом справиться в смысле конкретной еды. Не одной ночью у Дока заканчивался бензин, а у его компаньонов, которых пробивало на хавчик, — терпение, решение же, куда зайти поесть, откладывалось очень надолго.

Сегодня они оказались в греческом ресторане под названием «Teké», что, по словам Тито, на греческом в старые времена означало гашишный притон.

— Надеюсь, на мозоль не наступлю, — сказал Тито, — но ходят слухи, ты работаешь с этим делом Мики Волкманна?

— Я б не стал так говорить. Мне никто не платит. Иногда мне кажется, всё это от мук совести. Подружка Волкманна — моя бывшая, она сказала, что ей надо помочь, вот я и пытаюсь.