Кэролайн Левитт - Твои фотографии Страница 40

Телефон зазвонил, и она подняла трубку.

— Привет, помнишь меня? — спросил Чарли, и Изабел рассмеялась.

13

К тому времени, когда настал март, Сэм был уверен, что Изабел позволит ему поговорить с матерью. Сначала он думал, что это случится гораздо раньше, но в книгах об ангелах, которые он постоянно читал, твердилось: «все случается по велению Господа и в Его время», отличавшееся от времени на наручных часах.

А пока он все больше узнавал об ангелах. У них был свой язык, не обязательно выражавшийся словами. Ангел может показать на определенное число, вроде восьмерки, любимой маминой цифры, чтобы дать знать о ее присутствии. Или по радио передадут песню, которая подскажет, чего ожидать. Например, «Солнце хорошего дня» — Сэм как-то услышал ее, когда был у Изабел, и едва не умер от волнения.

— О, тебе тоже нравится песня? — спросила Изабел, словно не понимала, что происходит.

Позже Сэм заметил, как Изабел смотрит мимо него, словно видит что-то. Он быстро обернулся и на секунду почти уверился, что заметил ежик желтых волос, совсем как у мамы. Почти уверился, что мама что-то ему шепчет.

Иногда Изабел пристально смотрела на него, будто хотела что-то сказать, а когда прикусила губу, Сэм понял, что сейчас не время. Он мог побиться об заклад, что она пытается научить его терпению. И он потерпит. Будет ждать хоть целую вечность. Лишь бы поговорить с мамой. Лишь бы увидеть ее, хотя бы один, последний раз.

И пусть люди говорят, что это невозможно. На земле есть много чего невозможного. Мистер Мото, преподаватель естественных наук, объяснял, как свет способен быть и волной, и частицей, что по идее должно быть невозможным. Можно отправиться на далекую планету и каким-то образом вернуться моложе, чем был перед отлетом. Потому что законы времени действуют совершенно необычным образом.

Сэм знал, что потребовала бы от него мама. Он делал домашние задания. Проводил по зубам щеткой по двадцать раз на каждой стороне, причесывался и сделал множество снимков, чтобы Изабел могла показать их маме и та поняла, что упустила.

Как-то Изабел даже уговорила отца устроить Сэму темную комнату в свободной ванной, с маленьким красным фонариком, хотя Чарли, боясь, что химикаты могут вызвать астматический приступ, настоял на консультации у доктора.

— Я могу научить его, — пообещала Изабел. — Кроме того, он будет дома.

Когда она впервые привела его в темную комнату, он был так взбудоражен, что с трудом мог устоять на месте. Здесь, в маленькой комнатке, только он и Изабел. Ему нравилось, что она позволяла все трогать и, подводя к какому-то прибору, клала руку на поясницу. Он хотел коснуться ее спины, проверить, есть ли у нее крылья, но вместо этого, как говорила мама, ограничился нежными прикосновениями к ее рукам и плечам.

— Щекочешь меня? — подшучивала Изабел, но при этом смеялась.

И неожиданно выключила свет, и стало совсем темно. Темнее, чем ночью. Он мгновенно растерялся и не смог понять, где находится дверь. Протянул руку в поисках Изабел, но поймал только воздух. На секунду он услышал биение крыльев, а потом — рев в ушах.

— Изабел!!! — завопил он и тут же почувствовал ее прикосновение. Но так и не смог успокоиться, пока она наконец не открыла дверь и не вывела его наружу.

— Это из-за темноты? — спрашивала она. — Многие люди боятся темноты!

— Я не видел вас! Не смог найти!

Он прижался к ней, и тепло ее тела окутало его.

Она погладила его по голове.

— Но я была там. Рядом. Все время.

Сэм шмыгнул носом.

— Куда ты уходишь, когда тебя нет с нами?

Изабел даже растерялась.

— Хожу на работу. Сижу дома. Да мало ли где?

Он хотел узнать, видится ли она с его матерью, но постеснялся. Позволено ли ему спрашивать?

Когда она собралась уйти, Сэм занервничал:

— Можно мне воды?

— Это твой дом, милый. Возьми воду сам.

— Я не могу дотянуться до стакана.

— Сейчас дам.

Как только она ушла, он снял часы и сунул в карман ее куртки. Изабел найдет их, вернувшись домой, и ей придется прийти к нему еще раз.

— Возьми, — протянула она стакан.

Он выпил воду залпом. Оказалось, что все это время он умирал от жажды.

— Пока-пока, — улыбнулась Изабел.

Сэм схватил ее куртку, чувствуя тяжесть часов в кармане.

— Не забудь куртку, — прошептал он.

Она оделась и, поцеловав кончики пальцев, подула в сторону Сэма.

Тот стоял как прикованный, нежась в искорках воздушного поцелуя.

На следующий день, прямо с утра, когда Сэм рисовал вулкан, готовясь к уроку рисования в школе, зазвонил телефон. Трубку взял Чарли.

— Конечно. Заходите попозже, — сказал он.

Сэму стало жарко. Он выжидающе уставился на отца.

— Это Изабел, — небрежно бросил тот. — Нашла в куртке твои часы. Послезавтра в обед обещала принести.

— Может, когда она придет, мы все вместе сходим в пиццерию? А потом в кино, — предложил Сэм.

Он схватил черный фломастер, цвета волос Изабел, и стал изучать. Для лавы такой цвет не годится, но он нарисует рядом с вулканом Изабел.

Сэм взглянул на часы. До встречи с Изабел времени хоть отбавляй, но они обязательно увидятся!

Наступил апрель, сырой и влажный, всегда грозивший приступами астмы, но по какой-то причине Сэму стало лучше. Может, потому, что он был счастлив. Отныне каждый уик-энд они втроем куда-нибудь шли. Иногда — в пиццерию, где Сэму всегда позволялось самому выбрать пиццу для троих. Ходили они и на боулинг, а теперь, когда погода стала получше, гуляли по пляжу и швыряли камешки. У отца больше не было такой напряженной физиономии, как раньше в присутствии Изабел, и иногда, посреди недели, он приглашал Изабел поужинать или поиграть в настольные игры, что приводило Сэма в полный восторг.

Как-то вечером, когда все сидели на диване и смотрели фильм — вестерн о ковбое и его собаке, — Сэм задремал, привалившись к Изабел. Он находился в той стадии сна, когда непонятно, спишь ты или нет. Волосы Изабел покрывалом легли на плечо Сэма. И хотя он слышал ее разговор с отцом, все же к словам примешивался шелест крыльев.

Она пахла ванилью и кленовым сиропом и была такой мягкой и уютной, что он мечтал целую вечность сидеть вот так.

— Он спит, — сказал отец, — может, отнести его в кровать?

Сэм, не открывая глаз, повернулся так, что его голова оказалась на коленях Изабел. Он сжал ее руку и услышал нежный, как музыка, голос.

— Может, не стоит? — засмеялась она и погладила Сэма по голове, отчего тот вздрогнул, но продолжал притворяться спящим, чтобы посмотреть, что она скажет или сделает. — Я люблю этого мальчика, — прошептала она, и Сэм крепче сжал ее руку.

Назавтра Сэм был в школе, доканчивал рисовать схему Солнечной системы, когда Тедди, перегнувшись через парту, легонько ударил его по плечу:

— Эй! Как насчет того, чтобы пойти ко мне после уроков?

И вот так они снова стали друзьями.

Дома у Тедди Сэм развалился на большом коричневом кресле, ковыряя выцветшие пуговицы обивки. Он не находил себе места. Внутри словно жужжали тысячи пчел.

Они играли в карты, поджарили сыр на гриле и не знали, чем еще заняться.

Тедди лениво тасовал колоду и неожиданно подкинул ее в воздух.

— Осточертел джин рамми, — пробормотал он.

Сэм даже не боялся, что мать Тедди неожиданно явится домой. Потому что это по крайней мере хоть какое-то развлечение. Пусть орет на него, делает что хочет. Он с ней справится.

— Можно пойти ко мне. Отца дома нет, — предложил он.

— Вот как? И что такого крутого в твоем доме?

— Па сделал мне темную комнату, чтобы проявлять пленки! Изабел показала, как все устроить, — оживился Сэм.

— Он что, ее бойфренд?!

— Конечно, нет! — негодующе воскликнул Сэм. — Изабел и па, похоже, старые друзья.

Они вместе ходили на пляж и в кино, а этой зимой — даже на каток. Правда, Сэм там раскашлялся, и пришлось вернуться домой. Они почти не разлучались, если не считать тех часов, которые Сэм проводил вдвоем с отцом. Но па и Изабел никогда не целовались, не обнимались, не касались друг друга. И кроме того, Изабел — ангел.

— Они просто друзья, — повторил Сэм.

— Уверен? И вообще ты хорошо ее знаешь?

— Очень. Она и мой друг тоже.

— Ах вот как? Взрослые набиваются в друзья к детям, только когда чего-то от них хотят. Поверь мне!

Сэм пожал плечами. Но в сердце что-то шевельнулось. Тедди мог говорить все, что угодно, но он не знал Изабел.

И как бы Сэм ни хотел признаться во всем, сказать, что Изабел — ангел, он промолчал, потому что подобные вещи нужно держать в секрете. Нужно свято верить и молчать.

И все же он ощущал сомнения Тедди, как ощущаешь ожог медузы.