Журнал «Новый мир» - Новый мир. № 1, 2004 Страница 40

— Что я, не знаю, что ли, что молодежи нравится? — не дослушав брата, опять заговорил портной…

На следующий день мой брат сломя голову несся в ателье. Недостающие деньги он «до стипендии» занял у ребят в институте. Родителям про «25» решено было даже и не заикаться, мама этого точно не одобрила бы. Не потому, что денег было жалко. Просто пошить пиджак в ателье стоило 12 рублей 39 копеек. А брату вообще 13 рэ дали.

Приемщица вызвала портного, и, пока тот шел, брат переминался в нетерпении с ноги на ногу и пытался представить себе, какой он, его вельветовый битловский пиджак без воротника…

Наконец вышел портной. Без пиджака. Мой брат окаменел. А портной, увидев его, кивнул головой и пошел в примерочную кабинку с зеркалами. Брат обреченно отправился за ним. Дядька задернул шторки и не разжимая губ спросил:

— Деньги принес?

Покраснев, мой брат разжал кулак. Мятая, вспотевшая, но заветная сумма ждала своего нового хозяина. Дядька довольно хмыкнул, сунул деньги в карман и, ни слова не говоря, вышел из кабинки.

«А вдруг обманет? — испугался мой брат. — Вдруг пиджака и нет вовсе, а он уже деньги взял и смылся? Тогда ведь — все, никаких вельветовых джунглей…»

Но портной не обманул. Через три минуты он снова вошел в примерочную, и сердце моего брата бешено заколотилось — в руках дядька держал канареечного цвета мешок.

— На, молодежь, примеряй свои джунгли, — усмехнулся портной, всучил брату мешок и вышел из кабинки.

Брат мгновенно скинул с себя куртку, схватил свой долгожданный пиджак и…

О ужас! Все вдруг поплыло перед его глазами, самое-самое в этой жизни модное: «Битлз», Софи Лорен, автогонки и журнал «Кругозор» с пластинками внутри… Пот градом лил с моего брата. До него дошло, что вместо битловского пиджака без воротника он держит в руках… широченные штаны.

Отчаянье сдавило ему горло. Цепляясь за последнюю надежду, мой брат на всякий случай сунул руку в брючину и попытался было напялить штаны на плечо…

Занавеска в кабинке колыхнулась, вошел жующий, с красным носом портной.

— А где пиджак? — едва слышно просипел мой брат.

— Ну, — бодро сказал дядька, не слушая брата, — примерил уже? А чё ты руку-то в них засунул? Ха! На руках, что ли, штаны носить будешь? Ну, молодежь! — тараторил портной. — Ну, то, что носить будешь долго — я те обещаю, — посерьезнел он вдруг. — И потом, я же те такие модные брюки сшил — последний фасон, клеш от пояса. Все невесты твои. — Он опять заулыбался: — Что ж, я не сделаю, что ли? К молодежи ведь как? С душой надо!

Портной стащил с братовской руки свой «последний фасон» и, не переставая говорить, стал заворачивать в бумагу грязно-серого цвета эти джунгли, полные вельвета…

Владимир Салимон

Краем глаза

Салимон Владимир Иванович родился в Москве в 1952 году. Выпустил более десяти поэтических книг. Постоянный автор «Нового мира». Живет в Москве.

Едва заметно прикоснется,но вся осыпется тотчассухая елка у колодцабесшумно на глазах у нас.А ястреб лишь, взмахнув крылами,продолжит начатый полет.Как на параде, перед намигвардейской выправкой блеснет.

Подноготная доселеостается в стороне,хоть душа зеленой еликажется бесплотной мне.Бестелесного созданьямежду небом и землейскрыто место обитаньяот незрячих вечной мглой.Но кому судьбой дарованот рожденья острый глаз,мирустройством очаровантот в отличии от нас.

Лишь краем глаза иногдая вижу, как она кружится,и облак белый изо ртавыпархивает, точно птица.Ее катание назватьфигурным можно лишь с натяжкой,но между тем седую прядьстыдливо прячу под фуражкой.

Луч фонаря в пустыне снежноймогилу роет сам себе,и лампочка во тьме кромешнойедва мерцает на столбе.Порывом ветра между деломее задует, как свечу.Всем существом — душой и телом —я холод смертный ощучу.

Ежегодно — ясным днемв проруби крещенской вижу,как звезда, горя огнем,с неба валится на крышу.Как рождается дитяу Пречистой Девы в муках,ясно вижу я, хотяочень в точных слаб науках.Но не скоро в телескопразглядит астрономто, что вижу я, в сугробпадая со стоном.

Загребущие лопаты,что у дворников в руках, —так грохочут только латы,разлетаясь в пух и прах.Часто после снегопадараздается грохот вдруг.Деревянная лопатаиздает железный звук.

Словно струйки дождевые,реки снежные текут,и друг дружку, как слепые,мы ощупываем тут.Чтобы сразу было ясно,кто стоит перед тобой, —с дорогим дружком напрасноне затеять мордобой.Иногда глаза и уши,широко раскрытый ротвыдает родные души.Медный крест — честной народ.

Что духовые вверх берут,понять не слишком сложно.Они, казалось бы, не врут,но на душе тревожно.Солдаты ли чеканят шаг,топочут по брусчатке —победно марширует враг,нас одолевший в схватке?Я слышу барабанный бой.Труба зовет во мраке.И новобранцев за собойведут на смерть рубаки.

Любое объяснениеприемлемо, Бог весть,что полное забвениена самом деле есть?Могила безымянная.В дни свадеб ребятнятолчется полупьянаяу Вечного огня.

Параллельно существую,чтоб не сосуществовать —не ходить в одну пивную,не делить одну кровать.Пуп земли во тьме кромешнойотыскав с большим трудом,я готов в пустыне снежнойдля себя построить дом.Много меньше, чем другая,нагоняет на менястраха крепость ледяная,та, что строит ребятня.

Кустарь-одиночка, кому по плечуна свете любая работа,из тех, что печурку сложить Ильичупри случае сможет в два счета.Смотрю, как работает он, и ловлюсебя я на мысли порочной —завидуя мастеру, я не люблюв поэзии рифмы неточной.Всегда обращаю вниманье на цвет,но прежде всего замечаю,что тонкий рисунок похож напросветна жиденький куст молочая.

Фигурки рыбаков на льду водоканала.Напротив пристани баржа на якорь встала.Вдали на берегу высоком — новостройка.Она по склону вверх карабкается бойко.Не человеческой чтоб обладать вершиной —мир здешний держится лишь силой лошадиной.

Детишки шепчутся во тьме.Ворочаются с боку на бок.Порой сопутствует зимехолодноватый запах яблок.Когда доносится до насих дух медвяный из подполья,вдруг слезы сыплются из глаз,как в час веселого застолья.Казалось — жизнь не удалась.Но разве дружеская шуткане может, Бога не боясь,легко лишить тебя рассудка?

С черным ранцем за плечамигимназист бредет чуть свет.Чтобы нам не спать ночами,это — повод или нет?Для меня — в какой-то мере.Для иного — верный путь:крепко запертые дверив мир запретный распахнуть.Гимназист бредет куда-тос черным ранцем за спиной.И кружит в лучах закатав небе черного квадратачерный ворон надо мной.

Эрих Соловьев

Переосмысление талиона

Соловьев Эрих Юрьевич — историк философии. Родился в 1934 году, окончил философский факультет МГУ; доктор философских наук. Автор книг «Экзистенциализм и научное познание» (1966), «Непобежденный еретик. Мартин Лютер и его время» (1984), «Прошлое толкует нас» (1990), «И. Кант: взаимодополнительность морали и права» (1993). В «Новом мире» впервые выступил в 1969 году со статьей о творчестве Хемингуэя.

Статья первая

Возможно, самое жуткое, что есть в современной России, — это ее «места заключения», пенитенциарное царство, заселенное почти миллионом человеческих существ. Журналистика, которой в конце 80-х впервые позволили заглянуть за колючую проволоку, ныне окаменела в усталом отчаянном сострадании.