Игорь Чубаха - Злаки Зодиака, или Ижица-файлы Страница 40

– Где Богдухан прячет свое истинное тело? – во второй раз прозвучал вопрос Валерия. Голос страшный и всезажигающий, как камень Маргарит.

– При жизни я тащился от Боба Марли, – лениво процедил Чек, – Но вы отняли у меня последнее удовольствие. И после этого еще что-то спрашиваете?

– Салабонам слова не давали! – повысил голос Хляст, – До Страшного Суда будешь вместо дедушки в геенне огненной париться! А на вас, господа хорошие, я чихал из глубокой штольни!

– Файл закрой! – огрызнулся на реплику старослужащего жмурика Чек, – Тоже мне, земеля обетованный.

– Холодно! Холодно! – заскулила Алина, кутаясь в собственные ладони.

– А может, им звезды Давида на груди вырезать, чтобы в молчанку не играли? – хищно раздул ноздри Валера, более чем когда либо похожий сейчас на дикого разбойника-кота.

– Да разве ж мы звери? – ужаснулась Алина и, дрожа от холода, принялась увещевать запирающихся хлопцев-холодцов, – Мальчики, миленькие, может, у вас последние желания остались? Может, саваны шелковые хотите? Может, могилки, чтобы грунт песчаный и никаких проточных вод? Может, гробы химией против короедов обработать? Может, родендроны на могилках посадить?

Подельники-зомби ответили гордым презрительным молчанием, они прели от кайфа, что кому-то еще нужны на ЭТОМ свете и надеялись поизгаляться над допросчиками по классу V.I.P. И, понятно, ЖИВОЕ ВРЕМЯ потянуть.

– Что ты с ними цацкаешься? – озлился на подругу Валерий, – Я вот возьму, у каждого по ноге отрежу и бродячим собакам брошу! – ногти художника плотоядно заскребли пестик и кювету, загривок встал ершом, и даже кошачьи усики вздыбились.

– Фашисты! – кривляясь, возопил Чек, – Ваша совесть вам не простит! Вы приговариваетесь к пожизненным воспоминаниям! – Ой, как перло товарища Чалкина от ситуации. Терпеливые слушатели есть и ни куда не денутся, какую бы пургу он не нес. А он будет и еще раз будет нести развесистую пургу, ведь возвращаться в небытие ему не хоцца.

– Мне в смоле кипеть не слабо, – ерничая не хуже салабона, гордо фыркнул Хляст, – Не страшны мне твои пытки, инквизитор!

– Мой дедушка был красным партизаном! – вдохновленно подхватил Чек, – Я весь в него!

– Так держать, салага! – одобрил проявление виртуального героизма Хляст, – Мертвые не потеют от страха!

Это издевательство мертвых над живыми могло бы тянуться, будто качественная бабл-гум. И уже казалось здесь присутствующим живым, что форс-мажор не преодолим. И тогда Максим снял с шеи старый амулет крестного отца. И данная ерундовина звякнула цепочкой тихо-тихо, но Хляст этот звук услышал и на удивление беспокойно заерзал сухожилиями. А Храпунов плавно, с садистской улыбочкой стал приближаться, оставляя грязные следы на попранных историях болезней. И чем ближе он оказывался, тем большее смятение охватывало принудительно оживленных.

– Это случайно не именной исаявский амулет на серебряной цепочке у вас тренькнул? – не выдержав, уже не наигранно заискивающе спросил Хляст. Сквозняк зашевелил его волосы, и было похоже, словно они встали дыбом.

За окном луна выбралась из дебрей туч, будто кто-то снял с раны ватно-марлевую повязку. Внимание Максима вдруг отвлек посторонний подозрительный звук: все в порядке, это оголенная до пупа Алина от дубака стучала зубами.

– Эта песня посвящается нашим дорогим гостям из лунной астралии! Сейчас я вас, бесово отродье, осенять буду! – глухо посулил потомственный исаявец.

– Да вы на ЭТОМ свете совсем озверели! Отпевайте меня, святой водой кропите – своих не выдам! – Уже реально стал запираться Заремба Аркадий Геннадьевич.

И, наверное, сдержал бы слово усопший гражданин Хляст, да подкачал Чек:

– Все скажу, только медь святую уберите!

– Ну? – довольно осклабился Валера.

– Богдухан – хитрый. Он там, где его никто искать не додумается. На нарах в камере ИСА..! – неожиданно мертвец схватился обоими руками за горло, страшно захрипел, будто подавился рыбьей костью, и опрокинулся на спину, остаточно суча пятками. Вывалившееся из его рта куриное сердечко скатилось с подгорелой простыни...

И только тогда Максим понял, в чем причина мгновенного обрыва связи. Верный хозяину и после смерти Хляст незаметно нащупал рукой провод, питающий Чека, и рывком вырвал шнур из дебрей электрощита. А за тем дернул и свой провод. И, словно раскусив ампулу с цианидом, завалился бездыханный на спину.

А дважды один и тот же ритуал, как известно, не прокатывает.

Дина Матиевна распорядилась свернуть наружное наблюдение и последний раз из-за спины шофера глянула в зеркальце: как говориться, перед смертью не надышишься. Мысленно приказав себе не бздеть, она вышла из служебной тридцать первой «Волги» цвета кефира на тротуар. По статусу Матиевна имела право разъезжать хоть на антикварной «Чайке», но зачем выеживаться?

Рядом с «Волгой» притормозила синяя «Тойота».

– Друг, не подскажешь, как проехать на улицу Семенцова? – спросили Дининого шофера из «Тойоты».

– А какое там кладбище рядом?

За ноги Матиевна была спокойна, фиалковые туфли со штыковоподобным каблуком обошлись начальнице Петербургского ИСАЯ в пятьсот долларов. Также она была спокойна за юбку – что может быть надежней классического покроя? А вот блузка то и дело наводила на паникерские мысли. Не сама блузка, а цветочный ручной вышивки орнамент у сердца. Конечно, Дина Матиевна ужасно рисковала-подставлялась, одев под строгий черный пиджак от «Плуто Дамиани» такую несерьезную блузку. Но как еще она могла дать понять человеку, с которым предстояла встреча, что решилась Дина на контакт не только и не столько ради будущей экономической выгоды.

Вывеска и фасад свидетельствовали, что заведение с бундесовской кухней не из расхожих. Холл встретил гостью коллекцией фотографий, на которых хозяин кабака гламурно терся с разными эстрадными звездами. Дескать, прикиньте, кто у нас завтракает, и не ругайте цены в меню. Матиевна не успела вздохнуть, как рядом зажужжал метрдотель:

– Свободен прекрасный столик у окна. Не желаете ли аперитив? – контингент был одет не в тирольские глупые кожаные шорты и шляпу с перышком (по статусу здесь маскарадная клоунада не приветствовалась), а в уважаемый смокинг.

– Мне назначено, – холодно отмахнулась от ненавязчивого сервиса Матиевна и через полупустой вытянутый зал прошествовала к одиноко заседающему в углу над креветочным салатом мужчине.

– Синьор позволит?

– Бонджорно. Мы знакомы? – ничуть не удивился сорокалетний красавец.

– Заочно. Ваша фирма помогает городу восстановить метрополитен. А я работаю в Комитете по экологии. Вот моя визитка.

– У нас экологически чистая технология проходки горизонтальных шахт, – осторожно сказал красавец мужчина.

Дине Матиевне он до жути напоминал певца Льва Лещенко. Но не нынешнего гальванизируемого ветерана эстрады, а сердцееда времен «Соловьиной рощи», Дина Матиевна тогда по-девичьи втюрилась в звезду, фотографии собирала, в подушку плакала. Эти годы канули, но сердцем Матиевна оставалась молода, да и как женщина – еще вполне. Конечно, ничего такого личного она синьору Эмилю говорить не станет. Об умалчиваемом за Матиевну скажет откровенная вышивка на блузке. У Матиевны же приготовлена совсем другая речь, полная цифр и соблазнительная для человека, умеющего считать деньги.

– Я пришла поговорить с вами не об экологии.

– Будете что-нибудь заказывать? Здесь прекрасно готовят... – потрясающий мужчина жег гостью влажно-каштановыми глазами очень осторожно. Несанкционированные визиты молодящихся дам пугают светских красавцев. Мало ли, она начнет требовать денежное воспомоществование на ребенка-дауна, плод их случайного, двадцатилетней давности, греха в Балатоне, Саратове или Ватикане.

– Да. Особенно капусту по-гамбургски.

– Или у нас совпадают вкусы, или вы за мной следили, – осторожно промакнул губы салфеткой синьор Эмиль Лапероне.

– Ну, не могла же я явиться к человеку с серьезным предложением, не подготовившись.

– Вы меня интригуете, прекрасная незнакомка, в чем же ваше предложение? – Он умолчал, что произнесенное на любых известных ему языках слово «предложение» не радует его никогда.

Он назвал ее «прекрасной незнакомкой». Конечно, это лишь форма вежливости, но как приятно, как дрогнуло под тонкой блузкой истосковавшееся по мужскому вниманию женское сердце. Дина почувствовала, что тает раньше времени. «Не расслабляться!».

– Не буду вас долго интриговать. У меня сугубо деловое предложение. По моим оценкам вам осталось работать в России три–шесть месяцев. Дальше работы по восстановлению размытого туннеля метрополитена закончатся, и вы будете вынуждены вернуться в солнечную Италию. – Она уже купилась на этого мужика, личная встреча только подплеснула огня. Сейчас она даже верила, что он не спит с секретаршами.