Айтиот (СИ) - Каляева Яна Страница 40

С Игорем мы теперь встречались время от времени, пили пиво. Наконец-то я видел в нем не болтающегося под ногами младшего брата, а почти друга. Он все порывался отдать мне деньги, предлагал взять кредит — по старым он уже расплатился. К сожалению, проблему мою это не решало: Дахау, как уже говорено, не позволял гасить корпоративный кредит досрочно, а всей суммы с процентами я не соберу, даже если продам квартиру. Оставалось платить еще четыре года.

Впрочем, я перестал относиться к этому сроку как к тюремному. После больницы удалось кое-как восстановить баланс между работой и жизнью. Сделал дома генеральную уборку, вынес скопившийся мусор, разобрал наконец карантинные покупки. То, что оказалось не нужно, отнес в благотворительный магазинчик. Посмотрел несколько неглупых фильмов, не все же в тупые сериалы пялиться. Хотел и новые книги почитать, но тут меня постигло разочарование: писатели, которых я с интересом читал прежде, выдавали только вариации на тему своих ранних произведений. Новых же имен не было: так называемая «большая литература» оказалась мутной заумью, а массовый рынок был заполнен коммерческой халтурой вроде той, которую мы рекламировали, а потом еще и воровали. Если русская литература мертва и уже не оживет, выходит, мы забили свой гвоздь в крышку ее гроба. Пришлось обратиться к старой доброй классике двадцатого века. Я с тоской вспоминал оставшуюся на Катькиной даче библиотеку… да и не только библиотеку, чего уж там.

Игорян познакомил меня со своей девушкой Надей. Они жили вместе уже почти год, у них все было серьезно. Надя работала учителем литературы в школе и, похоже, действительно была увлечена своей работой, только много жаловалась на беспросветную бюрократию. О детях же она отзывалась тепло, радовалась, как среди них много умных и талантливых; обиделась всерьез, когда я что-то пренебрежительное обронил про «поколение ЕГЭ». Надя рассказывала, что нынешние школьники склонны к критическому мышлению, но одновременно и способны признать за другими людьми право видеть мир иначе. Хотелось бы мне, чтобы она оказалась права. Но вообще-то, скорее всего, она просто работала в хорошей школе.

Как-то мы с Игорем встретились за кружкой пива без Нади, и я спросил:

— Вот ты же неглупый парень, Игорян… Как тебя занесло в бизнес-секту эту?

— Да как-то вот… — Игорь запустил руку в волосы, откидывая назад прядь. — Зашел по приколу раз, другой… А там приятные такие вещи говорят — ты крутой, классный, у тебя все получится… И ну как бы работая на дядю, ты отдаешь свою жизнь на сторону — это же каждый понимает где-то внутри. Сначала ждешь, что вот сейчас закончится вводное бла-бла-бла, и тебе откроют всякие суперсекреты бизнеса. А потом тупо втягиваешься. Перестаешь ждать что-то конкретное, просто подсаживаешься на эту накачку оптимизмом. Там собираются люди, в которых никто никогда не верил. И им дают чувство, будто в них верят. Знаешь, глупо звучит, но люди в кредиты влазят и квартиры продают, чтобы только больше семинаров этих посетить. И чем хуже идут дела, тем важнее для них еще раз услышать, что все обязательно получится. А чем больше они тратят на семинары, тем хуже у них идут дела.

— Но у них же должны быть друзья, семьи… Неужели их не пытаются как-то, не знаю, вернуть в чувство?

— Пытаются, конечно. Но мало кому удаётся. Одна из первых вещей, которые там внушают — весь мир будет против твоего успеха, близкие попытаются затащить тебя в болото… Это же ты необыкновенный, ты способен на порыв, ты пришел в правильное место. И сейчас-сейчас тебя тут всему научат. А те, кто не в секте — тупое быдло, и сливают в унитаз свои жизни. Это… отзывается где-то внутри. Ну вот я и поверил в себя, ввязался в ту фигню с фирмой… И ведь даже когда меня чуть не посадили, ничему это меня не научило. Там и на такие случаи давали установку, что надо подниматься и двигаться вперед… Если б не Надюха, у меня, может, так голова на место и не встала бы.

— Ясно-понятно… Знаешь, люди иногда напоминают глючный и дырявый софт, который любой башковитый мудак может взломать вот так на раз-два.

Игорь допил пиво и улыбнулся:

— Ну, теперь-то меня, как это у вас говорится — отдебажили? Слушай, давно хотел спросить, как там Катя твоя, вы общаетесь?

— Не-а, как развелись, так все. Вещи перевозили туда-сюда какое-то время, но нормально не говорили уже, так, по делу и то сквозь зубы. Очень злые были друг на друга.

— Жаль.

— Да, кто бы спорил…

Мне и вправду было жаль, что так все обернулось. После развода я долго лелеял обиду, а потом постарался выкинуть мысли о Катьке из головы. Тогда я верил, что буду счастлив с новыми женщинами. И не сказать, что не был по-своему счастлив — и с Олей, и с другими, и даже с искательницей приключений Петрой из далекой, похожей теперь на полузабытый сон Италии. Но ни одна из этих женщин не стала той, в ком я нуждался в критический момент.

Стал вспоминать, из-за чего же мы с Катькой ссорились. Прежде я думал только о том, как вела себя она — бесконечно цеплялась к мелочам, унижала меня и постоянно орала. Но какую роль в этом сыграл я сам? Допоздна сидел на работе, уверяя себя, что строю карьеру — а сам бессмысленно скроллил соцсети, прятался в виртуальном обществе чужих людей от необходимости поддержать реального родного человека. Днями напролет играл: еще один рейд… еще один данж… погоди, я уже почти получил уровень… Катька стала плохо меня кормить — но разве я сам хоть раз приготовил что-то для нее? И тот чертов шкафчик, который я все никак не мог собрать — сколько дней или даже недель эти доски лежали на полу, чтобы Катька спотыкалась о них и с болью вспоминала: все что угодно для меня важнее, чем обещание, данное ей?

Но какой смысл в этом запоздалом осознании? Даже если Катька сейчас ни с кем и не встречается, что далеко не факт — зачем ей вспоминать провалившийся брак? Наверняка ее жизнь идет своим чередом, и я надежно забыт, как неудачная вечеринка. И все же, может, Катьке приятно будет узнать: я понял, что вел себя как последний мудак…

Я нашел ее в соцсети, долго собирался с духом и наконец написал в окошке мессенджера: «Привет». Отправлять не стал. Ненавижу, когда посылают сообщения вроде «Привет, как дела» и все. Это трусость, попытка переложить ведение разговора на другого человека. Я дописал: «Скажи пожалуйста, у тебя случайно не сохранились мои книги?»

Катька ответила через четверть часа: «Привет, ага, на даче лежат, на чердаке».

«Ты не против, если я как-нибудь заеду их забрать? Когда тебе удобно».

Катька немного помолчала, хотя огонек у имени горел зеленым. Потом печатала минуты три. Я думал, она выскажет все, что думает о мудаках бессмысленных, которые даже годы спустя не могут оставить женщину в покое. Но ответ оказался очень коротким:

«Без проблем. На даче буду на выходных. Приезжай».

Глава 25

Время возвращаться к своим

Июль-август 2021 года

Стыдно признаться, но в глубине души я наделся, что едва распахну перед Катькой душу, она тут же разрыдается и бросится мне на шею. Разумеется, ничего подобного не случилось. Еще я ожидал, что увидев прежде родную и невероятно желанную, а теперь потерянную женщину, испытаю глубокое волнение. Нервничал по дороге, будто перед первым школьным свиданием.

Но и Катька, и ее родители встретили меня буднично — словно все эти годы я бывал у них пару раз в месяц. Мы попили чая с зефиром, потом я перетаскал книги в каршеринговую машину. Бывший тесть провел меня по саду. Деревья, которые я помнил хрупкими саженцами, вымахали выше меня, а те, что при мне были в расцвете, засохли. Я помог срубить и распилить две старые яблони, а там уж остался и на обед. Выслушал новости о бывших родственниках. Катькины брат и сестра за эти годы успели обзавестись в общей сложности тремя детьми — вся дача была завалена игрушками. А вот Катька еще не порадовала родителей внуками. Последнего, разумеется, вслух никто не сказал. Мои бывшие теща с тестем были людьми тактичными.