Олег Рой - Барселонская галерея Страница 42

Гуляя по берегу с Олеськой, вместе со Светланой или Дашей, он часто останавливался, смотрел на заросли ивняка и невольно спрашивал себя: а было ли все это — яркие палатки и зонтики, красивые купальники, иностранная речь, беззаботный смех и визг? Была ли его молодость? Его надежды, планы на жизнь?

Ведь он многого добился, многое имеет… Отчего же на сердце так тяжело? Может, это и есть тот самый пресловутый кризис среднего возраста?

Ему по-прежнему не нравился и дом, в котором он жил. Слишком большой, слишком неуютный. Все вокруг какое-то обезличенное, как в гостинице. И равнодушное.

Однажды он спросил у Светланы, какие из вещей в доме она любит больше всего. Олег ожидал, что ее глаза потеплеют и она начнет с нежностью рассказывать «вон про тот столик в углу, который дорог ей как память, потому что…». Но его собеседница лишь пожала плечами:

— Любимая? Не знаю. Мне все тут нравится…

Ну что было с этим делать?!

Он и умом понимал, и душой чувствовал — эта женщина совсем не такая безразличная ледяная фигура, которой хочет казаться. Но как растопить этот лед, как явить миру истинную Светлану, он не знал. И от этого злился.

Строительство бассейна, которое поначалу увлекло как новое и оттого интересное дело, теперь уже не радовало. Возможно, потому, что самая привлекательная часть работы — стартовая — была давно закончена. Чашу выкопали и залили бетоном, трубы провели, систему подачи, слива и очистки воды почти соорудили. Оставалась отделка, плиточные работы, и это Олегу было уже скучно. Конечно, он все так же старался, чтобы все было сделано как следует, контролировал строителей, утрясал проблемы, которые всегда то и дело возникают в любом трудовом процессе, но делал это уже без особого энтузиазма. А кое-что и вовсе пустил на самотек. Например, выяснилось, что тот узор, о котором так мечтала Светлана, для такого бассейна совершенно не годился, ребята в один голос твердили, что он будет плохо смотреться под водой. И Олег, не посоветовавшись с заказчицей, решил его изменить.

Даже к Олеське у него появились претензии. Не в том смысле, что Олег стал хуже относиться к девочке или она начала его раздражать — нет, ничего подобного не было. Но у Лисенка завелась в ее эстетической гимназии новая подружка, которая, на взгляд Олега (и гувернантка Даша с ним в этом соглашалась), плохо влияла на девочку. Леся набралась дурацких словечек и начала интересоваться всякой ерундой, почерпнутой, очевидно, из каких-то любовных сериалов.

Однажды они с девочкой ужинали вдвоем — Наталья куда-то отлучилась, а Светлане в тот день нездоровилось и она рано легла. Леська болтала о том о сем и вдруг выдала без всякого перехода:

— Папа, а у тебя с мамой серьезные отношения? Или только флирт?

Олег чуть не подавился бараньим рагу (по настоянию Светланы, Наташа теперь готовила для него отдельно).

— Ты что это такое говоришь, Леська? Девочка ничуть не смутилась:

— Я подумала, что, если у вас серьезные отношения, ты бы мог жениться на маме. И тогда я буду звать тебя папой при всех.

— Лисенок, перестань говорить глупости! Никаких отношений у нас с твоей мамой нет. Ни серьезных, ни несерьезных. Я просто работаю на нее. Строю бассейн.

Олеся хитро прищурилась из-за стакана с соком:

— А зачем же ты тогда ее клеишь?

— Господи, с чего ты взяла?!

— Когда мы вчера были в лесу, ты помог ей встать с бревна. А когда переходили ручей, взял ее за руку.

— Милая, но это же просто элементарная вежливость. Я мужчина, а мужчина должен помогать женщинам. Особенно там, где им трудно. Если помнишь, я и тебя через ручей перевел. Что ж получается — я и тебя клею?

— Это не считается. Я маленькая.

— Ну, раз не считается, то давай прекратим этот глупый разговор, — проговорил Олег и вернулся к своей баранине. Но Леська не дала ему доесть.

— Значит, ты не хочешь жениться на маме? — вздохнула девочка. — Жалко, она так по тебе сохнет…

Олег не выдержал:

— Олеся, ну где ты вообще набралась этих выражений? Что это за «клеит», «сохнет»? Хорошие девочки не должны так говорить!

— Почему?

— Потому что это неправильно, это не настоящий язык, а исковерканный. Надо говорить не «клеить», а… ухаживать, что ли. И не «сохнет», а… Да вообще не надо этого говорить!

— За что ты меня ругаешь? — Олеся подняла на него глаза, вмиг набухшие слезами.

— Я не ругаю тебя, что ты! — испугался он.

— Нет, ругаешь! Ты кричишь. А ты никогда раньше не кричал на меня!..

— Ну прости, прости, — Олег вскочил и бросился обнимать девочку. — Я совсем не хотел тебя обидеть…

— Ты что же — достроишь нам бассейн и свалишь? — всхлипывала Леська.

«Нет, это просто немыслимо, как она стала выражаться! Это называется — ребенок ходит в элитный детский сад, или как там, бишь, их… Надо поговорить с Дашей, а лучше со Светланой, пусть сделают что-нибудь».

Однако Олеся ждала ответа, и он решил быть честным.

— Да, как только я закончу работу, уеду отсюда. Но мы с тобой все равно можем встречаться. И ходить куда-нибудь. В кино, в цирк, в театр, куда там еще, в твой любимый зоопарк. Если ты захочешь.

— Нет, не хочу, — она вдруг снова расплакалась.

— Почему?

— Что это за папа, с которым встречаются? Папа должен быть со мной каждый день…

Ну вот, снова-здорово!

— Лисенок, ну не плачь! Я обязательно что-нибудь придумаю!

— Правда? — Она с надеждой посмотрела на него.

— Ну, конечно! Разве я когда-нибудь тебя обманывал?

— Тогда пошли рисовать!

Таким образом, помириться с Олесей удалось более или менее быстро, а вот с тем, что она сказала, — не очень.

«Да это полный бред! — убеждал себя Олег. — Светлана в меня влюблена? Нет, конечно, не может быть ничего подобного… Нельзя воспринимать всерьез слова пятилетнего ребенка…»

И в то же время он чувствовал, что Леся, быть может, не так уж далека от истины. Пусть Светлана никогда ни на что не намекала, не кокетничала с ним. Но ведь есть еще и взгляды, жесты, интонации и другие, еще более тонкие и менее поддающиеся описанию признаки, которые воспринимаются даже не органами чувств, а где-то совсем на уровне ощущений. Олег не просто догадывался, он чувствовал, что Светлана симпатизирует ему.

В ту ночь Олег долго не мог уснуть, все ворочался и думал о Светлане. А когда его все-таки сморил сон, приснилась Барселона. Море, старинные улицы, дома, соборы, аэропорт… И юная девушка с пакетом, на котором были изображены гуси святой Евлалии.

После разговора с Олесей он стал внимательнее присматриваться к Светлане, и чем больше присматривался, тем больше ему казалось, что девочка-то, пожалуй, права. Конечно, его работодательница по-прежнему была грустна и задумчива, а с ним держалась холодно и немного надменно. Но в то же время от нее, как бы это сказать, исходили какие-то особые флюиды. Все чаще Олег замечал, что на нем останавливается взгляд Светланы, что в те моменты, когда он был чем-то занят, например, работал или общался с Олесей, а Света находилась рядом, то она почти все время, не отрываясь, смотрела на него.

Теперь она почти все свободное время проводила с ним. Ну, не с ним, конечно, это было бы слишком громко сказано, но с дочкой. А так как Леська, если не вовлекала Олега в свои занятия, то все время крутилась около него, то это выходило почти одно и то же.

И еще тренер. Светлана очень переменилась в отношении к нему. Теперь она больше не целовала его в щеку при встрече или прощании и даже, кажется, почти не разговаривала с ним. Тот бесился, и это было очень заметно. Было такое впечатление, что Светлане просто лень его выгнать.

Никогда прежде Олег Игнатенко не боролся за женщину. И до сих пор ему казалось, что все в любовной жизни людей просто и понятно. Как было у него с Олей. Повстречались, полюбили, поженились, прожили долго и счастливо и умерли в один день. А то, что случаются разводы, — так это неудача, досадная ошибка, исключение из правил.

В один из выходных они остались без Леськи. Девочку пригласили надень рождения к подружке Насте, кажется, жившей здесь же, недалеко, на Рублевке. Светлана с утра отвезла дочь, но на праздник не осталась, узнала, во сколько забирать Олесю, и вернулась домой.

Погода выдалась чудесная — тепло, солнечно, радостно. Сидеть под крышей в такой день казалось преступлением. Даже Светлана, последнее время все чаще запиравшаяся в своей комнате, вышла на улицу и уселась в раскладное кресло в тени на веранде. Олег некоторое время наблюдал за ней, потом решился и подошел:

— Светлана, пойдемте прогуляемся к реке.

Она открыла глаза и с удивлением взглянула на него.

— Олеся уехала, вы разве не знаете?

— Знаю. Но я предлагаю погулять вдвоем. Без нее.

Видимо, он сказал что-то не то, поскольку по лицу женщины пробежала тень, она вздохнула и покачала головой: