Сергей Мавроди - ПираМММида Страница 42

Русин, не в силах больше сдерживаться, припал к ее руке и, рыдая, стал покрывать ее поцелуями.

— Прости меня!.. — задыхаясь, твердил и твердил он. — Прости!.. Прости!..

— Она выживет? — спросил Русин у врача, выходя из палаты.

— Ранение очень тяжелое… — неопределенно пожал плечами тот.

— Делайте, что угодно! — со все еще мокрыми от слез глазами сказал Русин. — Любые деньги! Любые!!

Аллочка умерла этой же ночью не приходя в сознание.

— Она что-нибудь говорила перед смертью? — поинтересовался Русин у врача. Лицо его словно окаменело.

— Да нет, ничего особенного, — смущенно пробормотал тот, не решаясь взглянуть на Русина. — Обычный бред…

— Все сжечь!

— Как это «сжечь»?! — в изумлении открыл рот и ошарашенно уставился на Русина охранник.

— Так это! Облить бензином и сжечь. Со всем, что внутри. Со всеми вещами. Немедленно!! Начинайте!

Русин постоял немного, глядя на огромную дымящуюся груду углей и обломков, оставшуюся на месте его некогда роскошного дома, и уже повернулся было, чтобы пойти к ждавшему его вертолету, как что-то вдруг привлекло его внимание. Он подошел и, не обращая внимания на предостерегающие крики охранников, нагнулся и, обжигаясь, поднял с черной и обгоревшей земли какую-то тускло блеснувшую вещицу.

Это было тоненькое дешевенькое колечко. Темное, закопченое, с оплавившимся, непрозрачным камешком.

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Почему мир так печален?

И ответил Люцифер Своему Сыну:

— Что ж. Попытайся сделать его лучше.