Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы Страница 42

— Не беспокойся, дорогой, никуда я не пойду.

Но Хатидже все-таки приходилось иногда бегать на базар. Здесь не то что у них в имении, где слуг полно и кладовые ломятся от всякой снеди.

Хатидже вошла в кухню сияющая. Оказывается, жених ревнует ее, как говорят, даже к собственным глазам. Как она будет его любить! Просто невозможно представить!

— Сестрица! — обратилась она к Нефисе.

— Чего тебе?

— Знаешь, что мне сейчас говорил Идрис?

— Что же он тебе говорил?

— Чтобы я не выходила из дома. Он как раз шел в лавку за ракы, а я сказала, что сама сбегаю, так он знаешь как рассердился?

— Значит, любит, — ответила Нефисе, у которой на лице заблестели капельки пота.

Хатидже решила польстить Нефисе:

— Так же, как твой любит тебя…

— Где моя сестра? Обещала приготовить салат…

— У себя в комнате, — оглянувшись, шепотом ответила Хатидже.

— Что она там делает?

— Вздыхает и плачет.

«Опять ее зависть мучит», — подумала Нефисе и в сердцах воскликнула:

— Пусть хоть лопнет! Она и раньше, при первом муже, мне завидовала. А сейчас совсем распустилась. Что поделаешь? Аллах всемогущ! У меня одна судьба, у сестры — другая. Счастье само приходит, его не заманишь. — И Нефисе решительно вошла в комнату старшей сестры.

— Опять ревешь из-за чужого мужа? Что с тобой творится?

Сестра молчала.

Нефисе села рядом с ней.

— Против воли аллаха не пойдешь! Неужели ты этого не понимаешь? У каждого своя судьба. Потерпи немного. Вот придут наши к власти, объявят амнистию, и выйдет твой Кемаль из тюрьмы.

Нефисе не дождалась ответа.

Сестра молчала, подперев ладонью подбородок, и всхлипывала.

— Поди-ка лучше приготовь салат!

Женщина со вздохом поднялась и отправилась на кухню. Хоть бы аллах прибрал ее к себе! Дело даже не в том, что муж в тюрьме. У младшей сестры вообще доля завиднее. Молоденькие девушки ждут женихов годами, а эта только потеряла красавца мужа, богатого и видного, и сразу нашла себе другого, еще лучшего. Где же тут справедливость? Почему мне так не везет? Ведь если посмотреть на мужа и на свояка со стороны, можно подумать, что один слуга, другой господин.

Женщина нехотя вымыла лук, разобрала салат и, положив все на медный поднос, подставила под сильную струю воды.

Вскоре возвратился Идрис. Он принес бутылку «Клубной» ракы, консервированные голубцы, анчоусы, тунца в масле, тонко нарезанную пастырму[60], колбасу. Принимая из рук Идриса покупки, счастливая Хатидже не видела, с какой завистью смотрит на нее двоюродная сестра. Но это не ускользнуло от глаз Идриса, и он поспешил вернуться в гостиную к Кудрету и его теще. Кстати, в какой-то степени ее можно считать и тещей самого Идриса.

Кудрет между тем продолжал разглагольствовать. Он ни капли не сомневался в победе их партии. Люди не отвернулись от религии, к тому же в стране установлена демократия, они обязательно получат большинство голосов и придут к власти.

Теща ничего не понимала, но внимательно слушала, сравнивая заодно нового зятя со старым. Тот был тоже хорош собой, добрый, а главное, почтительный к ней. Как она его оплакивала! Новый зять — совсем другой человек. Он всем беям бей, всем господам господин! До конца дней своих не забудет она, как он вышел на балкон и произнес речь, сразу покорив всех, кто его слушал. «Браво! Честь и слава тебе!» — неслось со всех сторон. Да, такое не забывается. Все хорошо, но вот как быть со старшей дочерью… Почему аллах посылает младшей одни радости, а старшей одни страдания? Ведь вроде бы родные сестры, почему же старшая должна умирать от зависти? И не зря завидует она младшей. Нефисе шестнадцати не было, когда она первый раз вышла замуж, в школу еще бегала. Как-то шла из школы домой и заприметила будущего своего мужа. Сразу влюбилась и сказала ему, чтобы сватался. Отец жениха, богатый помещик, вместе с женой, женщиной поистине сладкоречивой, пожаловал к ним просить руки дочери. Тогда еще был жив отец Нефисе. Недолго прожила Нефисе с первым мужем, погиб он, оставив ей солидное состояние и несколько тысяч денюмов земли… Старшей в жизни не повезло. В школе она так и не доучилась, заболела, и отец сказал: «Хватит ей ходить в школу! Все равно ни судья, ни адвокат из нее не получится». Дочь прыгала от радости, в школу больше не ходила и все дни проводила с соседскими парнями…

Не хотелось матери вспоминать всех историй. Но прошли дожди, и трещины сгладились. Впрочем, и младшая не отставала от старшей. Чего только не успевала она натворить по дороге в школу и возвращаясь домой…

Все это пронеслось в тещиной голове, пока Кудрет разливался перед ней соловьем, разглагольствуя о демократии. Время от времени она кивала головой в знак своего полного одобрения и наконец сказала:

— Дай бог, чтобы дела ваши увенчались успехом! — встала и пошла на кухню.

Нефисе с племянницей усердно готовили ужин. Старшая дочь, грустная, сидела в сторонке.

Мать подошла к ней:

— Доченька!

Женщина вскочила будто ужаленная.

— Да пошлет аллах тысячу бед на голову твоей доченьки! Отстаньте вы наконец от меня! — крикнула она и бросилась к двери.

Нефисе, мать и племянница застыли ошеломленные. Потом молча переглянулись. Чего бы они не сделали, чтобы помочь ей! Но они были бессильны.

Не прошло и четверти часа, как Нефисе и Хатидже накрыли в гостиной стол. Тарелки сверкали чистотой. Кроме закусок, купленных Идрисом, здесь были салаты, сыр, маслины…

Кудрет отказался занять почетное место, уступив его теще. Та была польщена, но из приличия решила немного поломаться:

— Что ты, сынок, теперь ты глава нашей семьи…

— Пусть так, все равно… — И Кудрет стал рассказывать о старинных обычаях. Правду он говорил или просто выдумывал — трудно было сказать. Во всяком случае, он утверждал, что в древние времена турки с особым уважением относились к матерям и свято чтили предков, как самого создателя. Женщины, особенно пожилые, считались главными в доме. Мужчина обязан был защищать женщину, хотя находился у нее в подчинении и перечить не смел. Говорят, будто у женщины волос долог, а ум короток. Чушь! Да и по своему душевному складу женщина гораздо утонченнее мужчины! Это доказано научно!

Кудрет налил себе ракы, разбавил водой и, подняв рюмку, произнес:

— За этот счастливый вечер!

Он чокнулся с Идрисом, поднес рюмку ко рту, но, прежде чем выпить, спросил:

— А где же сестрица?

— Она у себя, ей нездоровится, — ответила теща, и о ней больше не вспоминали.

Ели, пили и вели приятные разговоры допоздна. А на следующий день решено было отправиться в усадьбу. Заодно Кудрет ознакомится со своей касабой, заглянет в уездный комитет Новой партии и, если потребуется, выступит с небольшой речью.

— А кто там председателем уездного комитета?

— Владелец какого-то мелкого агентства. Очень милый человек. Не то что этот, вилайетский! — ответила Нефисе.

— Неважно! Все равно я его вразумлю!

— Нет, нет, он в самом деле очень приятный человек. Здешний председатель — адвокат, раб закона и порядка и трус, а тот совсем другой.

Нефисе встала из-за стола и торопливо направилась к себе в спальню. Войдя, она, сама не зная почему, принялась поправлять пикейное покрывало на заждавшейся, убранной, как для невесты, постели.

— Да ниспошлет аллах спокойствие и благополучие! — произнесла теща и вместе с Хатидже удалилась в комнату старшей дочери.

Идрису была приготовлена постель в коридоре, на тахте.

— Ох, уж эта холостяцкая жизнь! — пожаловался он Кудрету.

— Потерпи! Теперь уж недолго, — подбодрил его Кудрет и направился в спальню, где царил розовый полумрак.

Сэма получила от Кудрета письмо и отказалась от своего намерения навестить его.

Она даже обрадовалась такому повороту дела. Зачем ей встречаться с бывшим любовником или, что еще хуже, с его женой? Сэму там все знают. Стоит ей появиться, как ему сразу сообщат, и он опять начнет приставать к ней, а это сейчас ей ни к чему. Хорошо бы, конечно, вызволить Кудрета из тюрьмы, а потом женить его на себе, но вряд ли ей это удастся.

Дюрдане же, прочтя письмо Кудрета, расстроилась. Кудрет, ее кумир, попал в беду. Казалось бы, он должен обрадоваться, узнав об ее искреннем желании повидаться с ним. Тем более что она заверила его в своей готовности отдать ему все состояние, наличный капитал и ценные бумаги.

Что касается Длинного, то, получив от Кудрета письмо, он утвердился в своих подозрениях. «Видно, неплохо идут у канальи дела, раз не хочет, чтобы я приехал. Прямо так и пишет: „Понадобишься — сообщу“». Длинный был уверен, что тут, конечно, не обошлось без Идриса. Кто знает, что наболтал он Кудрету про историю в «Дегустасьоне». Может быть, он вместе с Сэмой…

После того злополучного вечера Длинный побывал в ночном клубе и узнал, что Сэма взяла отпуск. Видно, укатила с этим пройдохой Идрисом! Для Кудрета в его положении женщина с деньгами — сущий клад. Да еще такая женщина! Ему просто повезло, как голодному, которому вдруг подали лакомый кусок.