Всеволод Бернштейн - Эль-Ниньо Страница 42

— В двух словах нельзя, — сказал Манкевич. — Нужно много рассказать. Эльдорадо — это очень старая легенда, пятьсот лет прошло…

— Может, не пятьсот, а поменьше? — неожиданно перебил его Ваня. — Может, пятьдесят лет? У меня вот тут бумажечка завалялась, — Ваня достал из кармана и протянул Манкевичу сложенный листок.

Поляк направил на листок луч фонарика и развернул его. Я заметил на верху машинописной страницы фашистского орла и свастику.

— Откуда у вас это?

— В палатке вашей нашел, — невозмутимо ответил Иван. — Как вы пропали, я зашел туда посмотреть, все ли вещи на месте… И вот наткнулся. Любопытный документ! Жаль, по-немецки я не читаю, но что-то мне подсказывает, что речь тут идет именно об Эльдорадо.

Манкевич покачал головой. Он произнес по-польски что-то очень похожее на ругательство.

Такой прыти от кока даже я не ожидал. Манкевич, казалось, готов был его разорвать.

— Послушайте, — предложил я, как только оправился от изумления. — Давайте сначала выберемся отсюда, а потом все обсудим.

Я поднялся, но никто не тронулся с места, Манкевич и Иван с ненавистью сверлили друг друга глазами.

— Я расскажу! — неожиданно раздался голос Анны.

— Анна! — прошипел сквозь зубы Манкевич.

— Я расскажу! — повторила твердо девушка. Ее глаза сверкнули в темноте, тихий балтийский рассвет озарился молниями.

— В прошлом году я писала докторские тезисы в Варшавском университете. Моя тема — «Вывоз нацистами культурных ценностей из Польши». Во время работы нашла документы, которые касались некоего майора Вайля, Манфреда Вайля. Он историк по образованию, занимался конфискацией ценностей и отправкой их в Германию. Я узнала, что Манфред Вайль жив, после войны был осужден за военные преступления на пожизненное заключение и сидит в тюрьме недалеко от Варшавы. Для моей работы мне было очень полезно с ним встретиться, поэтому я связалась с администрацией тюрьмы и попросила устроить мне свидание с Вайлем. Никаких возражений не было. Мне разрешили три свидания. Вайль не считался опасным преступником, убийств в его деле не было, только нанесение ущерба польскому государству. Многое из того, что он вывез, так и не удалось найти, поэтому он и получил пожизненный срок. Вайль оказался очень интересным собеседником. Он серьезно болен, но сохранил ясный ум, твердую память и прекрасные манеры. У меня ни разу не возникло впечатления, что передо мной преступник, человек, который совершил что-то ужасное. Вайль мне очень помог с моими изысканиями, я была ему признательна за это и на нашем последнем свидании спросила его, могу ли чем-нибудь помочь. Вайль ответил не сразу, немного подумал, а потом сказал: «Выслушайте меня, пожалуйста». Он рассказал мне о своей последней операции. В сорок четвертом году он был включен в состав группы майора фон Бюлова. Эта группа должна была секретно отправиться в Латинскую Америку, в Чили, и подготовить там базу для эвакуации высшего нацистского командования — закупить оружие, продовольствие, наладить контакты с местными немецкими эмигрантами. На это нужны были деньги, много денег, а точнее, много золота. Вайль вывез это золото из Польши и, по указанию свыше, не вносил ни в какие реестры, чтобы замести следы.

— Вот! — Ваня вскочил с места. — Золото! Я так и знал! — он торжествующе посмотрел на меня и Манкевича, но быстро опомнился. — Извини, — сказал он Анне, — продолжай, пожалуйста.

— У Вайля были собственные мотивы для участия в операции, — продолжила Анна, — он задумал захватить золото по прибытию в Чили и на этом закончить свою персональную войну. Сделать это в одиночку было трудно, ему нужен был надежный напарник. Тогда он вспомнил о Карле Либетрау, которому спас жизнь в Сталинграде. Вайль добился включения Либетрау в состав группы. В Латинскую Америку группу должен был доставить шведский пароход. Однако у берегов Перу пароход попал в шторм и сел на мель, в том же самом месте, что и ваш траулер.

Когда стало ясно, что снять пароход с мели не удастся, майор фон Бюлов распорядился расстрелять шведских моряков, и заодно уничтожить шлюпки, чтобы подумали, что экипаж погиб в море. Фон Бюлов решил пробираться в Чили через горы. Но сначала был необходим короткий отдых. Недалеко от места кораблекрушения была индейская деревня. Немцы провели в деревне три дня. За это время Карл Либетрау познакомился с местной девушкой, и у них завязался маленький роман.

План Вайля и Либетрау был таким: во время первой ночевки в горах связать всех членов группы, забрать золото, которое находилось в ящике для мин, и скрыться. Однако осуществить план не удалось. Кто-то не вовремя проснулся, поднял тревогу, завязалась перестрелка, Вайль и Либетрау убили своих товарищей, Либетрау оказался тяжело ранен, идти дальше он не мог. Тащить на себе компаньона и ящик с золотом Вайль тоже не мог. Он решил укрыть Либетрау и золото в пещере, а сам отправился в поселок Ило за врачом. В поселке местные жители моментально сдали подозрительного иностранца полиции, полиция передала его американским военным, которым он сказал, что он дезертир, бежал из гитлеровской армии и устроился на шведский пароход. Американцы посадили Вайля в лагерь военнопленных в Панаме, оттуда он дважды пытался бежать, а сразу после войны его отправили в Польшу, где он получил пожизненный срок. Все последующие годы в тюрьме Вайль строил планы по возвращению в Перу, он был уверен, что Либетрау не выжил, а ящик с золотом дожидается его в пещере, где он его оставил. Он несколько раз подавал прошение о помиловании, но ему всякий раз отказывали. Когда он заболел, то понял, что из тюрьмы ему не выбраться, однако оставленное золото не давало ему покоя. Я оказалась единственным человеком, которому он рассказал эту историю. Его просьба заключалась в том, чтобы я любым способом выяснила, на месте золото или нет. Он сказал, если найдете его, поступайте с ним как считаете нужным, просто дайте мне знать, было оно там или нет. — Анна помолчала, поправила волосы. Ваня нетерпеливо заерзал, и даже легонько заскулил. — После этого свидания, — продолжила Анна, — я долго думала, как мне поступить. Я должна была рассказать обо всем администрации тюрьмы или полиции, но я не стала этого делать. Я обратилась к Яцеку, он организовал экспедицию, мы приехали сюда, но разыскать пещеру, которую описал Вайль, нам не удалось. Был большой сель, он сильно изменил рельеф. Зато в рыбацкой деревне на побережье мы встретили живого Карла Либетрау, который продолжал ждать возвращения своего друга Манфреда. «Манфраваль!» — ты, Костя, рассказал, что он выкрикивал это слово. «Манфраваль» — это Манфред Вайль. Либетрау до сих пор уверен, что Вайль появится или пришлет своих людей, и они отправятся в плавание на лодке, которую он построил.

— А золото? — напомнил Ваня. — Куда оно делось?

— Неизвестно, — пожала плечами Анна. — Похоже, что об этом знает только Либетрау. Когда Вайль оставил его в пещере, его разыскала индейская девушка, его подружка. Она вылечила его раны, стала с ним жить. После того, как она забеременела, их выгнали из ее родной деревни, и Либетрау начал строить свою Лодку. Индейцам, которые помогали ему, он обещал спасение в Последней буре и много золота. Об этом много говорят. Из желающих получить спасение и золото образовалась уже новая Деревня. Значит, золото есть. Мы много раз пробовали расспросить Либетрау — бесполезно. Он окончательно сошел с ума. Говорит только о Последней буре и Манфреде Вайле, а когда встретил русского, Костю, вспомнил о Сталинграде, рассказал о крушении шведского парохода, о перестрелке с людьми фон Бюлова…

«Странно, — мелькнуло у меня, — я не помню, как он об этом рассказывал. Анна этого не переводила…»

— … потом он рассказал про пещеру, в которой его оставил Вайль, и упомянул ее название — пещера Макондо. Вайль этого названия, естественно, знать не мог. Мы спросили о пещере Макондо у проводников, Хорхе и Хесуса, они обещали нас к ней отвести. Так мы оказались здесь. А потом здесь оказались и вы.

Анна замолчала.

— Сколько там золота? — нарушил тишину Иван.

— Я не знаю, — сказала Анна. — Вайль сказал, что золото было в деревянном ящике, военном ящике, как для мин или патронов. Он вскрыл его, просто чтобы убедиться, что золото есть. Увидел золотые слитки и снова закрыл.

— Вода прибывает, — заметил Манкевич. Он сполз с кучи. Когда Анна начинала рассказ, воды было по щиколотку, теперь она уже доходила почти до колена. — Надо выбираться отсюда. Теперь нас четверо, надо встать друг другу на плечи. Опля! Как в цирке!

«Опля!» оказалось непростым делом. Я залез на Ивана, ему, как самому крепкому, выпало быть «основанием» пирамиды. Следующим полез Манкевич. Он вскарабкался легко и быстро, его руки уже доставали до края обрыва. Настала очередь Анны. Ей лезть было труднее всех, потому что наша пирамида никак не могли утвердиться. Иван жаловался, что его ноги проваливаются в гальку и ему не найти твердую опору. Тем не менее, Анна все-таки добралась до верха. «Здесь очень крутой наклон!» — раздался сверху ее голос. «Попробуй зацепиться!» — крикнул снизу Иван. «Пробую!» — ответила Анна. Сверху раздался каменный шелест, на голову мне ручейком посыпались мелкие камушки, а еще через мгновение нашу неустойчивую, кряхтящую и ворчащую пирамиду смело камнепадом. Падение обошлось без травм, хотя Ивана помяло изрядно. Он вытряхивал камни из рубашки и сквозь зубы бормотал ругательства.