Александра, Плотникова - Нф-100: Небесное Сердце-1. Игры с Черной Матерью Страница 43

- Вот именно, что пока ничего! - распинался он, довольный эффектом. - А дай таким как ты умникам подобное оружие, да оставь ещё мозги впридачу -- вы же полгалактики разнесете!

"Тогда какого хрена вы меня подобрали?! - не выдержав, возмутился я. Ведь логика, куда ни плюнь -- кривая! - Оставили бы подыхать, и вся недолга! Нехрен было теребить, если все равно собираетесь отправить на свалку!"

Он что-то сделал рукой у себя в кармане.

И ощущения, если можно так выразиться, вернулись ко мне. Вернее, не ко всему мне. Только к тому куску кристалла, который был мной. Которым был я.

И это было похлеще, чем самая изощренная попытка яйца оторвать... Это было больнее. Во много раз больнее. Кричать было нечем, и кажется, я униженно выл чем-то, способным издавать хоть какой-то звук. Человеческое тело милосердно -- оно умеет вырубаться, чтобы не слышать боль. Проц брать таймаут не умеет, Сердце отключить нельзя.

И даже упасть, чтобы скорчиться жалкой кучей страдающего железа, я не мог.

- Что? Приятно? - с довольной рожей экспериментатора-садиста спросил этот гад. - А если мы увеличим мощность?

Звук это был, или какое-то их там долбаное излучение - я не знаю. Но в следующие минуты я, как никогда в своей дрянной жизни, мечтал сдохнуть. И когда кошмар, наконец, закончился, я мог лишь тихо скулить внутри своего камня. Полчаса, а может и больше, ко мне даже никто не подходил. И только когда я снова стал понимать то, что слышу, Кантер заговорил со мной.

- А теперь слушай сюда, умник. Помни, на каком крючке ты сидишь. И знай, что если будешь выпендриваться, то быстрой отключки ты не получишь. Руки у нас длинные, а система надежная. Шаг влево, шаг вправо - последует наказание. А потом, возможно, мозги урежем и будешь летать дальше. Зря что ли денег вложили.

"Зачем?!"

Майор понял вопрос правильно.

- Потому что кто-то должен разумно управлять остальным безмозглым скопищем. А если будете хорошо работать - получите поблажки.

Так я и стал выставочным экспонатом на поводке. Образцовым, мать его так, полиморфом с "выслугой за боевые вылеты", цирковой собачкой, пляшущей, когда прикажут. Мне даже -- какая честь! - оставили имя, превратив его в кличку. Тоже якобы в качестве привилегии.

Наверное, им было плевать на то, что они сеют в нас ненависть. Они крепко держали нас, и были полностью уверены в собственной безнаказанности. Ведь когда пропадает почти всё, что когда-то делало тебя человеком, страх боли становится вдвойне надёжной привязью. И ведь я добровольно впрыгнул в этот ошейник после того разговора. Надеяться вернуться обратно в тело было глупо, но хотелось хоть как-нибудь жить. Пусть выполнять пока их указания, избегать боли, но думать, жить, осознавать! Правда, до сих пор я гадаю, почему именно я ему сдался говорящим и думающим. Подфортило мне так знатно, или я чем-то был ему медом намазан? Вот уж без понятия. Всякую мысль о возможности неповиновения приходилось держать так глубоко при себе, чтобы даже тени её не проскользнуло на мониторах. Всякое ворчание или несогласие -- тем более.

Единственное, что не возбранялось никак -- это слушать. Никто ничего мне объяснять не собирался, крупицы информации я вылавливал сам из разговоров техников. Меня и ещё девятерых бедолаг ждал полигон -- жуткая планета, куда полиморфов забрасывали десятками и учили выживать прямо так, в реальном бою. Дожил до прибытия транспортного корабля -- молодец, нет -- никто забирать не будет. Чтобы не подохнуть идиотом, я решил хоть как-то понять, что из себя представляет мое новое "тело", даром, что нихрена в технике не смыслю.

Оказалось, это просто. Стоило только подумать о том, чего я хочу, как во мне тут же всплывало готовое знание. Удобно! Никак с помощью всего этого железа меня превратили в ходячий гибрид операционки с человеком. Это покруче самых навороченных смартов, которые мы барыжили за еду. Я оказался, как это ни дико звучит, представителем средней истребительной авиации за номером 512. Это значило, что где-то болтаются ещё полтыщи таких же придурков. Если не больше... Крутенько они размахнулись, ничего не скажешь.

А время тикало. И прежде, чем меня превратят в хлам, нужно было успеть понять, как из чего-то двуного-ходячего пересобраться во что-то летающее... Это только потом я допер, что это у них такой изощренный способ отбора вундеркиндов. Естественный отбор, твою шестеренку!

Я мучился двое суток, но всё что смог -- это смоделировать в своих железных мозгах будущую трансформацию. В остальном оставалось только ждать и надеяться, что в нужный момент всё сработает.

Полигон оказался ещё более удручающим местом, чем я ожидал. Планетка-помойка, на орбите которой кружила пара десятков напичканных орудиями искусственных спутников. Попытайся мы сбежать в космос -- и нас тут же размолотили бы в мелкий металлический фарш. Да, сливая нам эту информацию, персонал не поскупился на живописания десятков разных способов умерщвления беглых полиморфов... Моих собратьев по несчастью только что не трясло от страха. Балбесы грозили завалить так весь естественный отбор. Кристаллы в грудинах звенели на все лады. Как я это слышал? Понятия не имею. Но от их желания метаться по корабельному ангару и меня начинало неслабо колбасить.

"Да угомонитесь вы, мать вашу! - рявкнул я куда-то в пространство, как обычно делал, общаясь с персоналом. - Достали, сил нет ваше вытье слушать!"

Кажется, они меня услышали, во всяком случае, заткнулись. Напротив сверкал желтыми буркалами один особо перепуганный.

"Что? - спрашиваю. - Детальки трясутся? Не дрейфь, кореш, прорвемся".

Но он не ответил толково, в голове (да, я по привычке продолжал считать, что думаю головой, а не каким-нибудь другим местом своего железного организма, например, условной задницей) только прошуршала какая-то малопонятная циферная канитель.

"Эй, приятель, ты меня понимаешь?"

Тишина. Видать ему мозги-то открутили... Мне стало паршиво. Ведь я только каким-то необъяснимым чудом, чьей-то минутной прихотью избежал такой же участи. Только потому, что майору Кантеру позарез понадобилась собака поумнее прочих. Никто из них не пытался со мной заговорить, да и друг с другом они тоже молчали. И что, мне теперь, до конца дней моих куковать в компании клинических идиотов?..

Хошь не хошь, а раскорячивайся. Корабль завис над планетой, и нас просто выкинули в атмосферу, как котят в сточную канаву. Дескать, захотите жить -- полетите.

Я и полетел. Сначала строго вниз, бестолково размахивая конечностями от неожиданной свободы. Серая выжженная земля в развалах битого железа быстро приближалась, обещая страстно поцеловать меня в морду. Я вспомнил собственную модель и дернулся изо всех сил...

Тушка с лязгом сложилась как надо и рванула вперед, оглушив меня скоростью. Я запутался в шторме данных, плохо соображал, где верх, низ, право, лево... Но мать моя помойка, я почти что чувствовал, как разрезаю собой воздух!

И это было круто.

Где-то в стороне от меня ревели двигателями остальные. Семеро. Один так и не смог сообразить, что к чему, и теперь его разбитая туша серебрилась новеньким металлом среди старых, почерневших обломков. Второй сообразил, но поздно -- и на полной скорости вмазался в склон холма, не сумев выйти из пике. Его тоже живописно раскатало, крылышко влево, крылышко вправо.

А я летел. И повторять судьбу этих обормотов не собирался.

"Слышь, ты, сопло, ты умеешь думать потише?" - цифровым потоком гавкнул внезапно со своей стойки МЕГ. Тот самый вечно молчаливый сто четырнадцатый, от которого Скрим уже отчаялся дождаться хоть слова. За прошедшие почти четыре года он так и не сумел достучаться до Сердца угрюмого молчуна. Все общение сводилось к коротким сигналам во время совместных вылетов.

А вот сегодня -- на тебе.

"Чем ты меня обозвал!?.." - обалдело пиликнул Скрим, максимально скосив оптику в сторону соседа. "Чем тебе мешает мой мыслительный процесс, утюжок?"

Ответная дразнилка родилась сразу и как-то сама собой, как будто его только так и следовало называть.

"Чем слышал. Или ты ещё будешь отрицать, что это самая приметная часть твоей туши?"

По правде говоря, сто четырнадцатый и сам не знал, что дернуло его подать голос. Ну гудел сосед себе тихо в углу, вопросами в кои-то веки не доставал, вслух на весь эфир тоже не зудел. Тишина... Но вот когда эта редкая благодать за последние два дня достигла уже критического предела -- он заинтересовался, чем так увлекся его компаньон. А потом как-то этот гул его достал... Или не достал. Признаваться, что ему стало скучно, сто четырнадцатый не хотел даже себе самому.

"Я хочу знать, о чём можно так усердно думать".

"Мемуары сочиняю, - съехидничал Скрим. - Для потомков".

Хаотичный фейерверк искр охватил Сердце МЕГа, когда тот пожелал захохотать в голос. Это было неожиданно и странно. Никогда ещё ему не хотелось смеяться.

"Потомки, конечно же, в курсе, где ты. А персонал, конечно же, твой бубнеж передаст, после того как тебя разнесут в хлам".