Ирина Солодченко - МУХА НА ВЕТРОВОМ СТЕКЛЕ Страница 43

– Ты что, действительно думаешь, тут лучше, чем в палатке? – спросил строго, чтобы остудить ее пыл. Но девушка этого не понимает, а тоскливо машет в сторону окна:

– Посмотри, там все мокро, к утру все будет промозглое, а я уже кашляю…Но даже это не то… Я думала уже здесь расположиться, а потом… Пойдем!

На втором этаже – три двери, одна из них открыта настежь. Шагнули в полутемную комнату. На оконных без стекла рамах – жалюзи. В углу на сене аккуратно разложены подгнившие яблоки. А посреди комнаты расположился пузатый коричневый диван. Самый настоящий диван.

– Вот! – воскликнула торжественно Ева, явно нарываясь на похвалу.

– И ты что, думаешь, что нашла что-то необыкновенное? – ответил холодно.

– Здрасьте… Ты шо ослеп? Диван! Самый настоящий, притом сухой… Практически сухой…

– Ну если ты думаешь, что это лучше палатки…

– Макс, ты гонишь? Конечно, лучше. Это – мечта автостопщика. Зачем ставить палатку, а потом ее собирать, сушить, если вот тут перед тобой – роскошный диван! Ну зачем? Я помню мы в Ване…

– Мне надоело слышать свои россказни про то, какая ты крутая стопщица.

С недовольным видом он все же приблизился к дивану и нехотя открыл его… Действительно, внутри диван оказался почти сухой.

– А яблоки-то гнилые…Воняют…

– Да их не слышно почти!

И Ева побежала закрывать жалюзи. Но шум шагов под окном заставил его шикнуть на нее.

– Но это чтобы не так дуло… – виновато объясняла Ева, неслышно перемещаясь от окна к окну.

В принципе вариант неплохой. И диван отличный…

Рассуждения прервал шум мотора под окнами… Хлопнула дверца, и осторожно выглянув в щелочку между створками жалюзей, он увидел, как какой-то мужик вышел из машины и направляется к соседнему дому.

В строгой конспирации непрошенные гости тихо пожевали неизменные бутерброды, запивая их остатками кока-колы. Запасы таяли, а деньги почти на нуле, но Ева надеялась на пополнение карточки со дня на день.

После ужина, улегшись на мягкий диван, он, наконец, смягчился… Действительно, все не так плохо. Завтра они будут в Сараево, а там до Сербии рукой подать.

– Что-то с вписками у тебя не получается… – уколол он свою попутчицу не своим голосом,

Ева лежала спиной, закутавшись в свой спальник.

– Почему? – повторил свой вопрос. – Ты не анализировала?

– А что я должна анализировать?

– Может, в тебе дело? Или в боснийцах?

И громко, даже как-то надменно, засмеялся…

– Так что там в Ване? Ты начала рассказывать… – спросил скорее, чтобы послушать сказку на ночь и скорее уснуть под журчащий голосок.

– О да! – оживилась девчонка, как ни в чем ни бывало. Она уже перевернулась на спину, и темный профиль ее отчетливо выделялся на фоне сумерек. – Ван вообще-то город после землетрясения. Мы туда так интересно попали. Один курд, Мехмет, ему надо было в Диярбакыр, но он поехал другой дорогой, чтобы завезти нас в Ван. Звоню этому, блин, хосту, а он: я на работе, и вообще у меня нет времени. Черт, что делать? И мы пошли гулять по городу. Спросили, как пройти к озеру, а парень один, кажется Игяр… не понял, куда нам надо, думал, что мы хотим к замку, куда обычно туристы жаждут попасть. Так вот… Игяр повел нас к крепости, а по дороге купил кефир и какую-то еду даже. На улицах стояли огромные палатки, которые там остались со времени землетрясения. На всякий случай, как я поняла. Мы пытались найти озеро, не нашли. Потом нас охранники в парке накормили. Как их? Адил, Аслан, Мехмет, Хазар, а других забыла… Вечером пошли искать место для палатки. Но зачем ставить палатку летом, да еще в городе, где туева куча нежилых домов? И я мотнулась и быстренько нашла дом с верандой. И мы никого не спрашивались, тайком зашли на второй этаж, расстелили коврики и прекрасно выспались. А утром тихонько ушли… Потом…

А потом язык ее окончательно заплелся, и девушка уснула… А он долго еще смотрел сквозь маленькое незастекленное окошко на мутное бескровное небо, прислушиваясь к спокойным голосам и шагам во дворе…

Пустая, совершенно без мыслей голова и легкий запах прелых яблок, доносившийся из угла.

… Утром, не мешкая, быстренько по-военному собрались, сложили сыроватый диван, уложили в рюкзаки немного влажные спальники. Вечером надо быть в Сараево и попытаться там вписаться. Пока складывался, вспомнил про бензинску пумпу перед поворотом и послал туда Еву за врелой водой. Та весело побежала, чуть ли не вприпрыжку, но принесла чуть больше полкружки воды.

– Блин. Почему так мало воды? Иди проси, чтобы долили!

– Сколько налили, столько и принесла. Не пойду! Мне неудобно…

– Неудобно спать на потолке!

– Неудобно быть люстрой на этом потолке…

Тогда он взял ее чашку и решительно отлил из нее кипятка в свою кружку.

– Что ты делаешь?

– Воспитываю тебя… Чтобы в следующий раз знала, как шляться с незнакомыми мужиками по Европам, пока у тебя дочь дома, кстати пятнадцатилетняя, а не трехлетняя как ты всем втираешь.

– Я не шляюсь…

– Дома сидеть надо.

– А чего сам не сидишь?

– Я – мужик.

– Я тоже хочу увидеть мир.

– Дочь дома без присмотра, муж бывший вкалывает, а ты на его деньги разъезжаешь…

– Кстати, и ты на его деньги разъезжаешь.

Но это уже слишком… С Бара действительно ехали на ее карточке… Но… Какая хитрая! Вроде бы ничего не замечает, а на самом деле все калькулирует…

Тут пришла спасительная смс. Очень кстати. Дочка что-то писала, чтобы быстрей приезжал… Он даже до конца не дочитал… Что за бред? Как он может быстрее приехать? Они что не понимают, что он в другом измерении?

– Ну ладно, еще года три, а потом? – рассеянно спросил, больше для проформы.

– Боже, ты с ума сошел… Еще ЦЕЛЫХ три года! Це-лы-х три го-да! Капираш?

– Три года пролетят…

– Это у тебя они пролетят… А я постараюсь каждую минуту превратить в вечность.

– А потом?

– А потом мир меня раздавит как муху об стекло…

– И ты не боишься?

– Я нет… Это ты боишься. А я просто когда-нибудь не вернусь… Вот и все…

– Это ж надо так себя не беречь… Надо же так не любить себя…

– Ха! А как это: беречь себя? Как это: любить себя? Расскажи мне, пожалуйста. Вот люди в больницах от рака умирают, они что? Не берегли свои драгоценные жизни? А мы с Тео в Африке с с мутных калюж воду пили, жрали все подряд – и хоть бы хны! А ты хочешь, чтобы я как те старики на пляже дышала йодом и клешнями размахивала? Ну надышится такой, придет домой, пожрет, посмотрит телевизор… Кому от этого радость? Ну протянут они с еще пару лет, потому что бабка его боится остаться одна скучать на белом свете. Ну и что? Ни себе, ни людям. Я бы еще понимала, что он хочет пожить немного, чтобы книгу там дописать, сироту в люди вывести, картину дорисовать, доброе дело доделать. Так нет! Он каждое утро машет клешнями, чтобы потом пойти лечь на диван и досмотреть любимую передачу «Надвечір’я»! А внук не дождется пока дед скопытится, чтобы дом унаследовать… А дед все тянет!… Назло… Вот так умирают, окруженные внуками. Ты тоже мечтаешь уйти в мир иной, окруженный внуками?

– Почему бы нет? Все лучше…

– Та откуда ты знаешь, как лучше? Я ничего никому не делаю плохого. Даже, наоборот, в какой-то степени дарю людям радость. Ты сам видел, сколько людей расстаются с нами, понимая что помогая нам, сделали доброе дело… И мне хорошо и им тоже.

– Но ради чего все это? Отчеты ты не пишешь…

– Что я дура?

– А что, только дураки отчеты пишут?

– Да!… Бред всякий, в основном самолюбование. Бездарное перечисление фактов посадки и высадки из машины. Вот я был там, был этам. Вот такое со мной случилось. Все отчеты, как под копирку. Тео тоже отчеты не пишет. Ну ладно, я там еще понимаю, приехал с поездки, выдай полезную информацию, как границы переходить, как визу оформлял или еще что. А на фига кропать длиннющие опусы, и выкладывать тысячи бестолковых, однообразных фотографий? А я скажу для чего: для самолюбования. Да еще и карту с закрашенными странами прицепят…

– А как мама твоя? Ведь она волнуется.

– О да… Она волнуется… Каждый раз рассказывает, что по телевизору видела как где-то что-то плохое случается. Мама, говорю я ей, да ты вообще не знаешь жизни. Ты ее прожила перед телевизором. У тебя нет никакого жизненного опыта. Твое окружение – это две больные на голову подружки и говорящий ящик. Все.

– И твоя дочка.

– И моя дочка, которая наполняет ее жизнь хоть каким-то смыслом.

– Ладно, пошли… Учишь тут… бесстатусная, придорожная девка.

6

… За огромными чистыми, как кристалл, прозрачными окнами – темно-синяя непроглядная ночь. Приятно созерцать публику, лениво утопившись в мягкий обволакивающий диван в холле сараевского отеля Hollywood. На полуободранных туристов, к счастью, никто не обращает внимания, все заняты исключительно сами собой. Очень удобно. Ты видишь всех, а тебя – никто. Народ все больше респектабельный: степенные командировочные вперемешку с благополучными семействами разных стран и народностей. Рядом притулился гарем. Не сразу этот факт дошел до сознания, пока не задался вопросом: а что тут делают с дюжину дам разных возрастов в чадрах, мирно беседующих друг с другом? Не на слет же угнетенных женщин Востока они собрались?