Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик Страница 44

«Печи меня берегут. Случается, дом перестроят, а печь не тронут, вокруг печи новые стены кладут… Есть ли какие у меня чертежи и бумаги? Нету. Все — в голове. Все ходы и проходы для дыма записаны тут. И печь любую сложу — маленькую, большую, с фасонами, без фасонов».

Вот такой он, печник в деревне Рыкайлово на Псковщине. Молодой директор совхоза печника мне показывал, как редкий жизненный экспонат. «В совхозе у нас Владимир Николаевич на окладе. И все работы его, столярные и печные — в ажуре. И потому мы охотно его отпускаем на доброе дело, даже отвозим в иную деревню. А очередь к нашему печнику регулирую я, директор совхоза, соображаю: мы вам печку поставим, а вы нам тоже чем-нибудь помогите…

Вот такие они, печки-лавочки в нашем псковском краю. Шевеленье в деревнях началось. И спрос на русские печи — признак хороший», — закончил молодой задорный директор.

* * *

Рискую навлечь упрек: вот тебе раз, ориентируем деревню на городские удобства, а тут матушка-печь… Ну, возразим, не все городское приемлемо для деревни. Многоэтажный дом, например, как жизнь показала, не решает деревенских проблем, а, пожалуй, их усложняет.

Порадуемся появленью сельских поселков с централизованным отоплением, электричеством, газом. Но не будем забывать: семьдесят процентов сельских жителей в ближайшие обозримые годы буду жить в домах с автономным отоплением. В старых и новых домах.

В принципе это вовсе неплохо. Сельскому жителю автономия по душе. Но надо срочно придумать замену пресловутому «котелку». И вроде уже придумали что-то похожее на него, но более совершенное. «Человека возле себя держать он не будет. Положите в бункер уголь, дрова и десять часов можете дома отсутствовать. Котел не остынет», — сказали мне проектировщики в московском специализированном институте.

Благая новость. Но агрегат пока что в пеленках — его надо еще как следует испытать, найти заводы, готовые выпускать его многотысячными сериями. Много воды утечет, пока этот новый водяной агрегат попадет к деревенскому жителю. Но опять же это будет лишь отопленье. Варка пищи, приготовление корма скоту потребует печи: электрической, газовой, угольной, дровяной. Где-то нефть, уголь, газ, электричество — под боком. А куда-то (в Локнянский район, например) их надо доставить из мест весьма удаленных. Да и разумно ли повсеместно тратить уголь и газ, если сушняк в лесах почти повсюду сейчас остается невыбранным.

Значит, есть места, где предпочтительна печь дровяная. А коли так, то не стоит ли в одном агрегате совместить отопление со всем, что удовлетворит и остальные нужды деревенского дома? И агрегат этот не надо изобретать. Он опробован и веками доведен до поразительного совершенства и целесообразности.

Русская печь! Ею вовсе не пренебрегают. Строя собственный дом, за двадцать — тридцать километров находят редкого ныне мастера-печника, готовы заплатить ему, сколько запросит, лишь бы обзавестись настоящей, добротной печью.

И, если она удалась, весь быт сельского дома налажен. Так поступают те, кто строит дом на свой вкус и на свои деньги. В деревне такое строительство поощряют. Реальность, однако, состоит в том, что нынешний молодой житель деревни предпочитает получить дом задаром, дом, построенный государством или колхозом. И с этим необходимо мириться: работник на земле — проблема проблем. Но строительство государственное ведется индустриально, по разработанным, утвержденным проектам. И если мы заглянем в эти проекты, то русской печи не обнаружим. Вообще печи есть. Я видел альбом с тридцатью чертежами. Разные печи: прямоугольные, круглые, «шведки», «голландки», нарисован даже камин. Назначенье печей — быть добавлением к отоплению водяному, «живым огнем», создавать в доме уют; служить для варки пищи. Нет русской печи в альбоме, печи, которая в комплексе все бы решала и которая не имеет равных в теплоотдаче — двенадцать — семнадцать тысяч калорий в час! Тогда как самая «сильная» печь из альбома дает лишь часть этой мощности — четыре тысячи.

Дома, помню, всех тянуло к теплой русской печи.

Почему же обходят проектировщики русскую печь? Я говорил с ними. Объяснения сводятся к следующему: «Несовременно, в мире — газ, уголь, а мы — с дровами». «Где найдешь печника?». «Секреты печи потеряны». «Громоздка, занимает большую площадь, трудно ее вписать в интерьер».

Возразим по порядку. Погоня за «современностью» без учета климатических условий страны уже заставила нас почесать рукою затылок. В Москве, например, отапливать сплошь стеклянные дома-громады — означает отапливать атмосферу. И так ли уж современно пренебреженье дровами и упованье на привозные газ, уголь, нефть при растущем дефиците энергии?

Что касается печников, то они действительно вывелись. Вывелись потому, что многие годы деревня не строилась. Теперь, когда стройка идет, надо срочно подумать о печниках. Надо учиться этому делу.

Надо приставить парня к тому же Владимиру Николаевичу — пусть вникает, перенимает. Да и классным порядком можно профессию возродить. Кладка печи — дело тонкое, безусловно, но все же печник не бог, можно профессии обучиться.

Утерян секрет русской печи…

Смешно. В каком-нибудь брошенном, старом доме разберите бережно печь, составьте чертежи ее кладки, и секрет окажется на бумаге.

Да и сколько печей еще очень исправно служат деревне!

Громоздка печь… Верно, громоздка. Иной в морозной стране быть она не могла. Масса печи должна быть большой, чтобы долго и много хранить тепла. Трудно архитектору найти ей место при планировке дома…

Легко согласиться, трудно. А каково мужикам в псковской Локне приспосабливать печь в уже готовый проект! Разумнее сразу от печи и танцевать. Найти ей место можно вполне, хотя бы в одном-двух проектах домов из множества существующих.

Потребность такая сейчас очевидна.

И псковские архитекторы это движение жизни уже уловили. Готовясь модернизировать существующие проекты, они сложили две «опытные» русских печи: одну в деревне Демидово Великолукского района, другую — под Псковом. В минувшую зиму эти две печи топили ученые люди, «тщательно все измеряли-теплоотдачу, расходы дров». Занятный, конечно, процесс после многовековой службы печи русскому мужику. Однако не будем смеяться, наука — есть наука.

Будем надеяться, что сиденье у «экспериментальных» печей пойдет на пользу не только в псковских краях, но и всюду, где русскую печь примут традиционно теплым к ней отношением.

Печь в доме — дело очень серьезное.

 Фото автора. 2 апреля 1983 г.

Зимовка

Это сообщение я пишу на борту теплохода «Башкирия», идущего из Антарктиды. На корабле домой возвращаются люди, работавшие на ледяном континенте. Их 219. Двадцать из них перенесли труднейшую драматическую зимовку на станции «Восток». К «восточникам» традиционно относятся с особым интересом и подчеркнутым вниманием: станция «Восток» — труднейшее место зимовки во всей Антарктиде.

На этот раз у зимовщиков случилось большое несчастье — и в такое время, когда на помощь им по суровым условиям Антарктиды невозможно было прийти.

«Выживут или не выживут?» — так остро стоял вопрос. Они выжили. Как? Какими усилиями? Как проходила зимовка? Как чувствуют себя ребята сейчас? Эти нетерпеливые вопросы побудили вылететь им навстречу. В порту ЛасПальмас (Канарские острова) я встретил «Башкирию» и стал 220-м ее пассажиром. Спешу сообщить родным и близким зимовщиков: все в порядке! Ребята здоровы, чувствуют себя хорошо. До встречи в Одессе уже сосчитаны дни и часы.

Раньше меня на борт «Башкирии», еще в Мапуту (Мозамбик), сели двое врачей-исследователей. Подобно тому, как космонавтов обследуют сразу же по возвращении на Землю, зимовщиков с «Востока» всесторонне расспрашивают о всех деталях «суперэкстремальных» условий, в которых люди находились более семи месяцев.

Ожидание. Антарктида, 1964 год.

Что же произошло на «Востоке»? По необходимости буду писать ясно и коротко, а детали антарктической драмы отложим до возвращения.

В ночь на 12 апреля 1982 года на станции «Восток» случился пожар. Причины пожара пока не вполне ясны. Вероятней всего, загорелась проводка. Из-за крайней сухости воздуха в Антарктиде пожарная опасность всегда велика.

Пожары преследуют зимовщиков постоянно. На этот раз загорелась ДЭС (дизельная электростанция). Если сравнивать станцию с живым организмом, то ДЭС — это сердце, без нее ни жизнь, ни работа тут невозможны. Четыре дизельных двигателя (два работают, два резервных) обеспечивают зимовщиков теплом, светом, дают энергию для работы приборов и механизмов.

Радиостанция, кухня, туалет, приготовление воды из снега — все требует энергии, и непрерывно.