Филип Дик - Голоса с улицы Страница 44

– Это район Хейз, – сообщила Марша, когда «студебекер» выбрался на вершину холма, застыл в нерешительности, а затем пополз вниз по другую его сторону. – А эта большая впадина называется Ямой Хейза. Я живу почти на самом дне.

Машины были припаркованы на тротуарах и подъездных дорожках. Крутой склон на дальнем конце впадины оживлялся огнями и уличным движением. Автобусы резво взбирались вверх; на перекрестках плотные толпы людей перебегали на другую сторону улицы. Вскоре Марша сбавила скорость, выставила наружу тонкую руку, а затем пересекла разделительную линию, проехала по левой полосе и юркнула в узкий бетонный проход между высокими деревянными домами. «Студебекер» очутился на круглой автостоянке, расположенной напротив ветхих гаражей. Марша съехала с бетона в грязь и мокрую спутанную траву на дворе одного из домов. Дернула ручной тормоз и выключила двигатель.

– Ну, вот мы и на месте, – бодро сказала она.

Хедли одеревенело вылез из машины. Все окутывал холодный промозглый туман, небо заволокли тучи. Слева стоял намокший деревянный забор, которым был обнесен задний двор, усыпанный ржавыми пивными банками и заросший высоким бурьяном. Напротив гаражей штабелями сложены ящики с отсыревшими газетами. Перевернутая ванна, наполовину зарытая в землю. Вокруг выгоревшего корпуса мусоросжигателя валялись обугленные отбросы. Само же здание завершал хаос из прогнувшихся ступенек, водопроводных труб, треснувших плит бетонной дорожки, трухлявой серой веранды и перил.

– Невзрачно, да? – заметила Марша.

Хедли вспомнил безотрадные холмы между городами: это была точно такая же заброшенная развалюха. Он поежился и направился к жилому дому.

– Как мы попадем внутрь? – нетерпеливо спросил Хедли.

Марша повела его наверх по шаткой лестнице, вдоль веревок с развевающимся заплесневелым бельем. Она распахнула дверь-ширму и проводила Хедли на кухню, где воняло копченым салом и прогорклыми овощами, превшими в темных закромах. Над головой зажглась лампочка – голая и слепящая. С одной стороны кухни находились массивная раковина и сушка: там повсюду стояли огромные груды грязной посуды. На линолеумном полу – бумажные мешки с пустыми бутылками из-под пива и вина. Кухонный стол беспорядочно заставлен пустыми стаканами, переполненными пепельницами, завален смятыми сигаретными пачками, пробками и штопорами.

– Сюда, – сказала Марша, решительно уводя его из кухни. Хедли хмуро пошел следом по застеленному ковром коридору. Туда проникал запах старого туалета, пропитавший каждый угол. Шагнув в гостиную, женщина протянула руку к удлинителю. Как только Марша его нащупала, гостиная порывисто ожила.

Хедли увидел перед собой огромную комнату с высоким потолком, перекрашенную вручную: стены – синие, потолок – зеленый. Пол выложен битумной плиткой. Вместо стульев – широкая кровать в голливудском стиле; в дальнем конце комнаты на полу разбросаны груды подушек. В центре – низкий стол из аризонского шифера, и на нем раскрытая шахматная доска. В углу висела абстрактная конструкция. Половину комнаты занимал книжный шкаф, сделанный из кирпичей и досок и до отказа набитый томами в мягких и твердых обложках. Стены закрыты прикнопленными репродукциями. В каждом углу – перевязанные подшивки газет и журналов. А у края голливудской кровати Хедли заметил раздувшуюся картонную коробку с разрозненными листами «Суккубов».

– Садитесь, – пригласила Марша. – Я принесу вам выпить. Что вы будете – скотч или бурбон?

– Бурбон, – промямлил Хедли, робко усаживаясь на голливудскую кровать.

С нижнего этажа доносился пронзительный визг радио. На улице сигналили и со свистом проносились машины. Лампочка и шиферный стол дребезжали от глухих колебаний – видимо, из-за холодильной системы. В комнате было холодно и сыро: Хедли поежился и полез в карман за сигаретами. На кухне Марша поискала чистые стаканы.

Пока он сидел и курил в ожидании, приковылял огромный белый волкодав и уставился на него. Обнюхав незнакомца, пес поковылял прочь.

– Дорогой Тертуллиан, – властно крикнула Марша на пса.

Тот застыл и повернулся к ней.

– Иди и ляг обратно на свою подстилку, – приказала хозяйка.

Пес проковылял мимо Хедли на кухню и скрылся за плитой. Там он со вздохом свернулся на усыпанном шерстью тюфяке и уставился невидящим взглядом, положив голову на палевые косматые лапы.

Немного спустя Марша быстро вошла в гостиную с двумя высокими бокалами виски.

– Вот, – сказала она, усаживаясь на кровать и ставя напитки по центру шиферного стола. – Угощайтесь.

Хедли брезгливо взял свой бокал.

– Это место меня угнетает, – внезапно сказал он и беспокойно завертел холодный бокал в руках. – Все по правде или вы просто водите меня за нос?

Марша посмотрела на своими холодными серыми глазами.

– Что вы имеет в виду? Что – по правде?

– Эта история с Бекхаймом. Откуда мне знать, что вы не водите меня за нос с самого начала? – Хедли угрюмо окинул глазами комнату. – Здесь его нет и близко. Так где же он, черт возьми?

– Он находится не здесь, – резко сказала Марша, повысив голос. – С какой стати ему здесь быть? С чего вы взяли, что застанете его именно здесь?

– Успокойтесь, – смущенно сказал Хедли.

Марша отпила виски.

– Не понимаю, почему вы должны меня подозревать, – тонким голосом сказала она.

– Подозревать вас! В чем?

– Забудьте, – она сильно дрожала. – Я не могу допустить, чтобы вы меня подозревали. Так вот какого мнения вы обо мне? Неужели вы ничуть мне не верите и не доверяете? – Ее глаза заблестели от слез, и она затараторила: – Чем я могла внушить вам такие мысли? Нет, дело тут в вас. Виноваты вы, а не я.

– Что за херня? – раздраженно воскликнул Хедли.

– Пустяки. Я просто не потерплю, чтобы вы так обо мне думали. Прошу вас… – Внезапно Марша умолкла и отвернулась. – Не хочу об этом говорить.

Оба немного помолчали. Хедли был потрясен: он впервые заглянул под хрупкую оболочку, которую Марша воздвигла вокруг себя, и перед ним ненадолго обнажилась глубинная, цепляющаяся неуверенность этой женщины.

– Вы напуганы, – изумленно сказал Хедли. – Вы болтаете без умолку – жестко и безжалостно, но на самом деле боитесь моего осуждения.

– Проехали, – Марша вслепую пошарила вокруг. – Дайте мне сигарету, пожалуйста?

Он дал ей сигарету из своей пачки: Марша судорожно подалась вперед, ее пальцы тряслись. На миг их лица сблизились: от нее слабо пахло мылом и приглушенным древесным ароматом. А еще – расхристанным, переменчивым страхом. Затем Марша быстро откинулась назад, прижавшись к стене лопатками, подобрала ноги и засунула их под себя, скрестила руки, затянулась сигаретой, слегка приподняла грудь и слабо улыбнулась Хедли.

– Вам придется кое-чему научиться, – произнесла она негромким, но твердым голосом. – С людьми нельзя так обращаться.

– Расслабьтесь, – сказал Хедли. – Вы просто расстроены: ничего страшного не происходит. Никто с вами никак не обращается. – Марша по-прежнему смотрела на него блестящими глазами, пока он не встал и не зашагал в раздражении по комнате. – А еще мне не нравится это ожидание, – заявил Хедли.

Марша перегнулась, чтобы стряхнуть пепел с сигареты: на лице женщины оставалась та же безумная, упорно сдерживаемая гримаса.

– Сколько это будет продолжаться? – спросил Хедли. – Сколько мы еще просидим наедине? Если я приехал с ним встретиться, давайте уже покончим с этим.

Марша заботливо сказала:

– Это недолго. Потерпите еще немного мое присутствие.

– Почему не сразу?

Марша не спускала с него глаз, но ответа не последовало. Ему предстоит вмешаться в космический процесс? Совершить безжалостный ритуал, неподвластный человеку? Напряжение Хедли усилилось: ее неуравновешенность просто ошеломляла. Вдруг он воскликнул:

– Давайте все отменим! Я возвращаюсь!

– Сядьте и выпейте.

– Нет, – Хедли с вызовом посмотрел на нее: они таращились друг на друга в безмолвной, растущей истерике, наконец Марша вздрогнула и отвернулась.

– Стюарт, – устало сказала она, – когда вы так стоите, то выглядите нелепо. Пожалуйста, сядьте и ведите себя по-взрослому.

Покраснев, Хедли рухнул на кровать спиной к стене и схватил бокал.

– Так-то лучше, – Марша обрадовалась, что вновь взяла инициативу в свои руки. – Что вы хотите послушать?

– Послушать! – рявкнул он. – Что вы имеете в виду?

Марша показала на участок стены, где виднелись ручки настройки и очертания вкладных дверец.

– Высококачественная система воспроизведения, изготовленная по спецзаказу, – она буднично и плавно встала. – Я все покажу: мы вмонтировали ее в стену.