Владимир Чивилихин - Про Клаву Иванову. Елки-моталки. Над уровнем моря Страница 44

- Минуточку! Зачем так много слов? Преступник сознался? Статьи не можете подобрать? Вас что, собственно, затрудняет? Обстоятельства, свидетели?

Следователь. Видите ли, я не знал, что все может быть так непросто. И что такие люди бывают.

- Люди бывают всякие, молодой человек! Но вы, я вижу, просто расстроены. Больше эмоций, чем логики, а в нашей работе эмоции не нужны. Вот что, давайте-ка я помогу вам с этим делом. Пожалуйста, все материалы ко мне...

Солнце стояло прямо по курсу и било через стеклянный нос вертолета мимо пилотов, сюда, в кабину. Гуцких глядел на далекие голые горы, на синие долинные дымы. Ну как, Платоныч, не видно сизого? Давай, давай, летнаб, ищи нам работенки, а себе на голову забот!

Предгорья Родион оглядывал недружелюбно - где-то тут, за водоразделом, он чуть не пропал по первому разряду. (Нет, хорошо все же вертолеты, трещалки эти, придуманы - прыгать не надо. Тогда ветер сильно вихрило над лесом, и разве угадаешь всякий дурацкий случай? И нечего вспоминать о нем, есть другое, главное, что, наверно, и до конца дней не переживется. И она, Пина-то, чувствует, если думаешь не о ней. Вот повела глазами и склонила голову, смотрит вниз. Она в этих местах никогда не бывала. Тут другие темнохвойные, богатые, золотые леса... Верно, ни у кого нет таких лесов, последние они на земле - мачтовые, нетронутые, и как здорово, что я в них живу! А ведь тайга эта не только наша вообще-то. Говорят, и на Кубу сибирская сосна идет через Игарку. И золотишко, правда что, мы качаем этим лесом из чужих стран, которые свои древостой уже свели. А интересно оттого, что лесов так много видишь, будто сила в тебе прибывает. Почему это так?..)

Давно уплыли назад серые весенние поля с клинышками зеленей, деревни в один, самое большее, в два порядка, ниточки дорог, плешины вырубок. Широкая в низовье и отмельная Учуга приметно сузилась, текла сквозь нехоженую тайгу, льнула к прижимам, и не очень-то здесь можно было сесть. Однако ее тут еще не сдавливало камнями. Все здешние реки шалеют повыше, к гольцам - ворочают каменья, шумят бестолково и прут вниз наперегонки, подбавляя сил батюшке-Енисею.

А тайга-то какая! Мохнатой дохой лежали кедрачи на отрогах и, спускаясь, все густели и густели; они срослись бы, наверно, в одно, сплелись в стремленье все заполнить собой, если б долина была поглубже и Учуга не перерезала бы внезапно ее острым синим лезвием.

(Вот только смоляные эти леса горят неостановимо. Правда, Гуцких сказал, что спокоен за пожар - на его пути ложе сухого ручья, что спускает с гольцов полые и ливневые воды. Славно! Снизу будет держать Учуга, сверху камень, а тылы пускай себе горят, пожару не разгуляться в кривом и чахлом редколесье, и он скоро умрет на гольцах. Главное - не пустить его в долину, в широкий развал, где лесам век не убыть, если не это лихо...)

Гуцких достал расческу, и Родион насторожился. Ага, вот они! Скажи, какая удача! Может, последнее на реке такое место. Паводком ободрало кустарник на мыске, и образовалась удобная площадка. На ней палатка белела, едва заметно дымил костерок, а людей не было. Ручей. Он, должно быть, и натащил в реку этот мысок? На большом камне кто-то машет руками. Не Санька ли? Ох, и обрадуется же он, что я ему ружье захватил!

А где же пожар? Да вот он раскочегаривает за прижимом. Конечно, ему еще ползти да ползти до ручья, и лесу тут дуриком погорит порядочно. Однако ничего другого не придумаешь: выше по реке ни площадки, ни ручья приметного, а в камнях да таком древостое полосу не пробьешь с ходу.

Вертолет прошел над пожаром, поднялся до гольцов. Мрачноватое ущелье скоро перешло в плавный распадок. Где-то там, повыше, в лишайниках начиналась Учуга и сразу же принимала в себя несколько притоков из водораздельных подоблачных логов, в которых еще долеживали снега. (Кто это мог поджечь в таком отбойном месте? Туристских маршрутов тут не значилось, это уж я точно знаю. Да и рано туристам. Геологи еще тоже по городам рюкзаки утаптывают. И охотникам в тайге делать нечего - пушной промысел отошел, а боровой дичи не срок. Правда, медведь вылез давно и рогачи панты уже наращивают, однако на эту охоту кто попало не выйдет, а на зверовщиков зря грешить нечего - не подожгут. Скорее всего гроза. Тут, в горах-то, особый климат - не поймешь, чего ждать от погоды...)

А горело знатно. За главным валом непроглядно дымило, - должно быть, заломистые и мшистые здесь были места. Сквозь серую пелену выбивало иногда пламя, и катились в небо черные пухнущие шары, будто взрывались и чадили бочки с нефтью. Родион знал, что это целиком вспыхивают пахучие, насквозь просмоленные кедры. Их долго потом дожигало жарким бездымным огнем. Но все это не так страшно, на безветрии-то. И фронт пожара был, в сущности, его флангом, потому что дымы не гнало по долине, а тянуло вверх, к гольцам, где гореть было нечему.

(Славно, что взрывчатку не придется таскать на гору. Конечно, радости мало мотыжить каменистые берега ручья, но работа эта простая, и парашютистов нечего тут зря держать, можно обойтись рабочими. Капитальный отжиг сделаем, запалим остаток леса от реки - и вся любовь, как скажет Санька.

А Платоныч, видно, нарочно сюда бросил команду, чтоб ребята оклемались да подкопили силенок для какого-нибудь особо тяжелого дела. Может, потом далеко на север всем прыгать придется, а назад своим ходом? Или где-нибудь огонь под землю ушел, и там каторги на неделю, а то и больше?..)

Приземлились. Лопасти довертелись вхолостую, обвисли. Открыли дверцу вертолета, и в кабину ворвался ровный и мощный гул. Пина подумала, что это осталось в ушах от моторов, но шум шел извне. Она соскочила с подножки, огляделась. Вся долина звучала. Можно было различить шорохи, всплески и тонкий перезвон струй, ворчанье и взревыванье воды на камнях - и все эти близкие и далекие, низкие и высокие шумы Учуги не вязли в тайге, она лишь немного смягчала и подравнивала их.

Вдруг по долине многоголосо раскатились крики. Кричали где-то вверху, но казалось, совсем рядом. И сзади, сбоку, и даже будто с больших камней на той стороне Учуги доносилось.

- Чего это они орут? - спросил Гуцких.

- Шалят, - ответил Родион. - Отоспались. Платоныч, тебе они очень нужны?

- Да не сказал бы.

- Не хитри, Платоныч, я сводку видел на аэродроме. Забирай их, Платоныч!

- А ты?

- Сладим рабочими. И вообще, Платоныч, ты думаешь, я не вижу?.

- Что?

- Ты же на курорт меня решил послать. Сюда-то. Нет, забирай моих чертей!

- Спасибо, Родион. Вспыхнуло у меня в одном опасном месте, и надо быстро задавить...

- Только Бирюзова бы мне.

- Ладно.

Родион вынес из вертолета ружье, ахнул из обоих стволов, и двойное призывное эхо ушло по долине к гольцам. Пина взялась за посуду, Родион выгрузил мотыги из вертолета, когда по ложу ручья посыпался камень и на площадке появились парашютисты - веселые, свежие, побритые все. Видать, отдохнули они хорошо. Вот Бирюзов мнет плечи Родиону, вот Копытин подошел, остальные "черти" уселись на теплые камни, закурили. Пина краем уха прислушалась к разговору.

- По нашу душу, Платоныч?

- Сообразили? - засмеялся Гуцких. - Даже топоры и лопаты захватили? Нет, ребята, если не отошли еще, оставайтесь. Завтра перетащу...

- Машинку-то гонять денежек стоит, Платоныч.

- Занялась вся тайга, ребята, - объяснил Родион. - А мы тут с бригадой Неелова его задавим. Оставьте мне на всякий пожарный случай только Саньку Бирюзова.

- Забирай.

- А у вас Копытин за старшого. Идет? Платоныч, ты их в город завезешь?

- Хорошо бы прямо на сковородку.

- Тогда я только маленький мешок с продуктами возьму.

- Спасибо, - поблагодарил Гуцких. - Ребята потом с тобой рассчитаются. Когда за вами?

- Послезавтра. Я снизу подпущу, от реки, чтоб прошуровало быстрей.

- Правильно. - Гуцких торопился. - Готовы, ребята?

Вертолет вскоре наполнил грохотом долину, вспучил воздушной волной палатку, пересыпал песок на мысу, мягко оторвался от земли.

- Наверх, Родя? - спросил Бирюзов, проводив глазами вертолет, что уходил на север, лениво мотая лопастями.

- Пошли. Вы уже пообедали?

- Перекусили, - ответил Санька.

- Тогда я с вами, - обрадовалась Пина.

Бирюзов зачерпнул полную баклагу воды, Родион взвалил на плечо тяпки. Пина хотела взять у него несколько штук, однако Родион не дал.

- Это не груз мне.

- У нас ведь спины без хрусту, - поддержал друга Санька и вскинул на плечо баклагу.

Склон брал круто, без разгона и приверхи. Он вздымал к небу вдруг и казался крышей какого-то огромного неземного храма, украшенного зелеными куполами. Кое-где в зелени темнели каменные лбы. Прозрачный воздух скрадывал расстояния, и глаз схватывал сразу так много в просторной долине, что кружилась голова.

Родион осмотрел ложе ручья. Просто славно все получалось! За несчетные века сезонные воды развалили надвое лес, пропилив глубокую канаву в горе, выровняли и залоснили себе дорогу, кое-где только круглые камни-вертуны выработали ямки, и это было тоже кстати: стоять тут придется, держать огонь.