Роман Канушкин - Джандо Страница 45

«Да, надо срочно переговорить с этими профессорами-повесами, — раздумывал Йорген, — уж не наши ли ребята пожаловали?! Сектанты-людоеды?! Выходит, маленький мганга тоже стал предметом их охоты? Ну уж нет, ребята, вы все хорошо рассчитали, только забыли посоветоваться с нами! Из трех аскари, что мы наняли в Найроби, каждый выбивает десять из десяти. Я этих ребят давно знаю. Так что идем на сближение: мы ищем их, а они хотят нашего мгангу. Можно, конечно, называться и Кишарре, только я давно интересовался, как реагируют духи на знакомство с «М-16». Черт, может, Урс и прав: война против священников (мганга— священник? Неплохо…), ритуальные убийства? Что-нибудь еще?! В любом случае — идем на сближение».

На самом деле Йорген вдруг впервые почувствовал, что все обстоит несколько не так, как он хотел бы об этом думать. То, что сейчас происходило в буше, было не просто охотой; больше подходило определение дуэли или взаимной охоты. И уж совершенно точно вопрос о том, кто охотник, а кто жертва, оставался открытым.

Ладно, по крайней мере пока Йорген знает, что надо делать, а уж в несколько чертовски умных, дурацких голов они решат, как быть дальше.

— Кстати, могу вам рассказать кое-что занятное, — проговорил он, — если вы, конечно, еще не потеряли интереса к окружающей действительности.

— Ценю вашу заботу, Йорген, — произнес Урс. — Скажите, мы очень вам напоминаем людей с атрофированным любопытством?

— Подойдите поближе… Сейчас я посвечу фонариком. Вроде нет! Но вы и не очень похожи на людей, которым каждый день выпадает ночевать на экваторе, да еще под открытым небом.

— Как на экваторе?!

— Ну если верить этой модной британской карте, а лучшей я не знаю, наш бивак находится ровно на линии экватора.

— Мы сейчас на пузе Земли? — удивился Урс.

— Совершенно верно, там, где у нее проходит тесемка для брюк, — подтвердил Йорген. — Жаль, что мы не в море, можно было бы выбросить вас за борт, следуя занятной традиции.

— Вот как, ну хоть в чем-то повезло…

— Да, все мы в душе моряки… Но по этому поводу я припас бутылочку настоящего французского шампанского. Йорген Маклавски чтит традиции.

— Надеюсь, мы ее выпьем, — поинтересовался Урс, — или вы, мистер Моряк, следуя вашим морским наклонностям, грохнете ее об один из «лендроверов»[7]?

— На алкоголь мои морские традиции не распространяются, — сказал Йорген. — После ужина я расскажу вам пару легенд о Черном Ор-койоте.

— Пора рубить осиновые колья и лить серебряные пули, — сказал Урс. — Дежурный по традициям — сам Йорген Маклавски.

Аскари разожгли уже газовые горелки и готовили сейчас ужин. Чудный вечер из тех, что лишь грезятся миллионам городских жителей, наполненный голосами пробудившейся саванны и ни с чем не сравнимым пряным ароматом множества трав, проходил весьма уютно — за бутылочкой шампанского и неторопливой беседой. Постреливающий сухим кустарником костер давал круг света, который надежно защищал путников от тех, кто блуждает в темноте. От тех, кто, повинуясь своим древним инстинктам, вышел сейчас на тропу охоты. Каждый — на свою. Лишь только дерзкие гиены иногда прорывали круг в непрекращающихся попытках спереть что-нибудь съедобное.

Ночь прошла спокойно. Однако и дежуривший у костра Йорген, и сменившие его следом аскари не могли отделаться от гнетущего ощущения, что за ними наблюдают. Кто-то из темноты изучал их, кто-то, ставший (а может быть, и бывший всегда) хозяином этих мест, вдруг обнаружил подвох в трех мирных автомобилях, угрозу в этих кажущихся беззаботными то ли охотниках, то ли ученых. Буш не был таким, как всегда. Кто-то (вот бы разобраться) к кому-то вторгся. И те, кто был сейчас в темноте, и люди, дежурившие у костра, не поняли, а скорее лишь смутно почувствовали, что знают друг о друге… Пора присмотреться: львы порой играют с жертвой, часто весело и ласково, перед тем как вонзить клыки.

Иногда Йоргену казалось, что он различает силуэты, что огромное непроницаемое черное пятно приближается, а за ним нет ничего, лишь таящийся ужас, сковывающий сердце, но затем оно отступало, и все растворялось в ночи. И Йорген подумал, скорее, заставил себя подумать, что он, наверное, просто устал. Ну как еще можно было объяснить, что стихия, всегда бывшая домом, — африканский буш, чьи повадки он изучил до мелочей, чьи привычки и прихоти он уважал и поэтому считал себя здесь другом, — и вот эта стихия вдруг впервые стала играть с ним не по правилам. Устал? Черт, неужели он стареет?! Однако чуть позже в множестве ночных голосов Йорген отчетливо услышал шум автомобильного двигателя и успокоился. Что ж, по крайней мере все ясно, нет никаких черных пятен и силуэтов, а определенность всегда лучше.

Ночь прошла спокойно. А рано утром, когда они собирались двигаться дальше, к Йоргену подошел Самюэль — старший аскари, рослый, почти двухметровый нилот — лучший проводник, какого можно было найти в Найроби.

— Бвана. — Самюэль посмотрел в сторону зарослей, где несколько часов назад Йорген видел какие-то перемещающиеся тени. — Это был не лев сегодня ночью… Хотя он двигался кругами, как делают львы… Это был вообще не зверь.

— Знаю, Сэм, — тихо ответил Йорген, — знаю. За нами кто-то следит. Я слышал шум автомобильного двигателя. Но пока не будем об этом рассказывать. Предупреди своих, чтобы смотрели в оба, но пусть пока молчат.

— Бвана, я хотел сказать… Бвана. — И тут Йорген что-то заметил вдруг в глазах Сэма. Он заметил, что Сэм смертельно перепуган. — Это был не зверь.

— Я тебя понял.

— Но… бвана… это был и не человек.

Йорген почувствовал, как он невольно вздрогнул.

— Сэм… — Он посмотрел на чернокожего гиганта, сам не понимая, удивлен он или нет. — Сэм, ты что? Наслушался историй старого мганги о Кишарре?

— Я — масай, бвана. У нас нет Кишарре…

— Тем более… — Йорген вдруг подумал, что странно: мгангу без труда удалось уговорить спать в «лендровере» вместе с этим русским, что довольно необычно — Ольчемьири всегда предпочитал ночлег под открытым небом. Африканцы вообще с подозрением относятся к тому, что принято называть благами цивилизации. В засушливый год вашу машину могут остановить в буше и, смущаясь, попросить воды, но, даже умирая с голоду, житель саванны с очень большой неохотой притронется к консервированным в банках продуктам. — Я прошу тебя, Сэм, никому об этом не рассказывай. Что думают другие аскари?

— Они тоже думают так. Они думают, что надо заехать к Папаше Янгу. Он разговаривает с амулетами, он должен что-то знать.

Вот те на! Старый прохиндей и тут всплыл. Йорген и так собирался к нему заехать. Все равно — по дороге. А главное — Папаша Янг всегда был в курсе всех местных сплетен и имел потрясающе красивых дочерей. Но чтобы такое предложение исходило от аскари, нанятых для обслуживания обычной этнографической экспедиции (или какая мы, мать его так, экспедиция)… Они находились в двух шагах от Найроби, в местах, изобилующих туристами, но кое-какие детали (кто это, интересно, пялил на нас глаза всю прошедшую ночь?) довольно ясно показывали, что это сафари будет сильно отличаться от всех остальных.

— Хорошо Сэм, — просто сказал Йорген, — хочу тебя успокоить: мы к нему и едем. Только прошу тебя, Сэм, постарайся понять — не происходит ничего особенного. Какие-то сукины дети сели нам на хвост. Я уверен, мы скоро выясним, что им надо. Все в порядке! Договорились, Сэм?

— Хорошо, бвана… — согласился чернокожий гигант, но Йорген подумал, что вряд ли удалось его переубедить. Однако позже, когда тропа наконец вышла к Транскенийскому шоссе, он остановил автомобиль у обочины и сделал Сэму знак, чтобы тот подъехал вплотную.

— Гляди, Сэм, ты был прав — это не зверь. — И Йорген указал на дорогу, по которой они приехали. — Но прав только наполовину… Видишь— вон он, ночной Кишарре.

Не особо прячась за густыми кустарниками, по тропе двигались два автомобиля, и, видимо, их раскрашивал какой-то безумец. На таких автомобилях можно разъезжать по песчаным пляжам, обвешавшись разноцветными досками для серфинга.

— Наши гости. Полноприводники «мицубиси», японские штучки. Машина неплохая, но редкая в этих местах. Я думаю, что это развлекающиеся туристы. Если бы мы их интересовали, они избрали бы что-нибудь менее заметное.

— Может, стоит им указать, что океан в другой стороне? — пожал плечами Сэм.

— Вряд ли… Что есть лучше Страны Иллюзий, особенно если деньги позволяют не особо торопиться с обратным билетом?! А?

— Ты прав, бвана Йорген, — сказал Сэм. Казалось, что он полностью успокоился.

— Но к Папаше Янгу мы все равно заскочим, — пообещал Йорген.

23. Дочь Водопада

Папаша Янг жил на окраине небольшого городка Аргерс-Пост, расположившегося на полпути между Найроби и национальным парком Рудольф. В сорока километрах от его просторного, ухоженного дома находился водопад Чанлерс. Папаша Янг имел трех дочерей (стараниями которых дом не превратился в такую же развалину, как и он сам), помнил времена британского правления, любил религиозную музыку и был алкоголиком.