Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган Страница 45

Шум донесся до стола капитана, где Клотилде занимала теперь место, принадлежавшее прежде депутату Отону, высадившемуся в Ресифе. Сенатор беспокойно заерзал на стуле, как будто шпаги гаушо, предводимых Жоаном Франсиско, — как предсказал второй помощник — уже нависли над его головой. Спор перекинулся на другие столы. Дона Домингас, мать министра и федерального депутата, также сидевшая за столом капитана, противопоставила копьям и шпагам кавалерии Рио-Гранде-до-Сул карабины и пистолеты северо-восточных жагунсо.

— Достаточно двух-трех отрядов кангасейро[21], и мы покончим со всем этим фанфаронством. А на вашего генерала Жоана Франсиско у нас есть Лампиан…

Не потребуется даже ни одного офицера регулярной армии в форме с погонами. Этих гринго — немцев и итальянцев с Юга — давно пора проучить…

Громкий энергичный голос доны Домингас заглушил остальные, и спорщики умолкли. Эта дама привыкла повелевать. Когда обычное спокойствие покидало ее и она поднимала голос, даже сын-министр не смел ей противоречить и подчинялся ее решениям.

— Мы ведь такие же бразильцы, — возразил второй помощник.

Студенты все были за альянс, они цитировали речи ораторов — сторонников Жетулио, говорили об обновлении страны, о перевороте в мышлении людей, о необходимости реформ.

Сенатор, не очень склонный ввязываться в полемику, улыбался с видом превосходства, но был бледен.

Он нагнулся к капитану, который держался нейтрально, занятый обслуживанием Клотилде, и спросил тихонько:

— С каких пор компания, подведомственная правительству, берет на суда агитаторов?

— Не знаю, сенатор. Как я уже имел честь вам сообщить, я не принадлежу к персоналу компании. Я лишь оказал им услугу, взявшись довести судно до Белема…

— Ах да, я забыл… Как бы то ни было, но, по-моему, это никуда не годится, если офицер, сидя за столом с пассажирами, устраивает митинг и сеет смуту, угрожающую общественному порядку. В конце концов я сенатор, член правительства, а этот юнец проповедует революцию, рассуждает о закрытии сената и палаты депутатов, об убийстве представителей власти…

— Вы совершенно правы, сенатор…

После обеда дискуссия продолжалась в салоне, где молодые люди намеревались устроить танцы по случаю расставания с теми, кто на следующий день собирался сойти в Натале. В одном углу уселась группа пассажиров, настроенных против президента республики, они критиковали положение в стране, кричали о низком уровне жизни, о том, что выборы всегда подтасовываются и необходимо полное обновление всего государственного аппарата. Возмущенный сенатор удалился.

Второй помощник был настроен весьма воинственно:

— Мы еще покажем этим канальям. Они, конечно, опять надеются смошенничать на выборах и с помощью разных махинаций не допустить победы кандидата либерального альянса, в результате чего пострадает народ. Но бразильцы не намерены больше терпеть тиранию и держать в конгрессе мошенников. Скоро загремят трубы в Рио-Гранде-до-Сул, сзывая всех бразильцев на бой…

Слуга прервал блестящую тираду:

— Капитан просит вас к себе, сеньор…

— Сейчас иду…

Второй помощник поспешно пересек Санта-Катарину и Парану, а тем временем Исидоро и Мигел Коста уже подняли восстание в Сан-Пауло, и вот он вместе с Флоресом да Кунья и Жоаном Франсиско вступает в Рио-де-Жанейро… Но, к сожалению, пришлось остановиться и идти к капитану, — «какого черта нужно этому дуралею?» И именно сейчас, когда метиска не сводила с него глаз…

— Мой юный друг, я ничего не имею против ваших идей… Каждый думает, как ему угодно. Я, признаться, давно уже не вмешиваюсь в политику. В былое время я принимал участие в политической жизни и здесь, и за границей. Здесь — когда в Баие губернаторствовал блаженной памяти Жозе Марселино, другом которого я имел честь быть. В Португалии — в связи с убийством короля дона Карлоса, когда, возмущенный этим преступлением, я отдал себя в распоряжение королевского двора. Но потом я уже никогда больше не занимался политикой, не хотел даже ничего знать о ней. Вы по-своему правы, и я не собираюсь спорить с вами…

— Это правительство ведет страну к пропасти…

— Не спорю… Может быть… Однако не обижайтесь, если я вам скажу, что, по-моему, офицеру не полагается сеять смуту среди пассажиров. Я не упрекаю вас, я далек от этой мысли. Но смотрите — сенатор пожаловался мне. Он даже хочет писать в компанию… По-моему, вам, мой юный друг, лучше избегать подобных разговоров.

— Этот сенатор хуже всех. Я знаю за ним множество поистине скандальных дел. Одной истории в порту Натал довольно, чтобы засадить его в тюрьму на всю жизнь. А девица, которую он устроил на работу в сенат? Марио Родригес даже написал статью об этом года два назад. Вы не читали?.

— Он пассажир, находящийся на нашем судне, мы должны считаться только с этим. Прошу вас не участвовать больше в подобных разговорах.

— Я бразильский гражданин и имею право говорить, о чем мне угодно и где мне угодно.

Васко Москозо де Араган взглянул на раскинувшееся впереди море, он твердо стоял на палубе своего корабля:

— А я капитан. И я вам приказываю. Спокойной ночи. — Второй помощник отошел пораженный. («Этот тип начал заноситься».) Помощник не знал, как поступить. Сначала он хотел было вернуться в салон, но гнев сенатора и угроза пожаловаться компании заставили его призадуматься. В конце концов помощник решил, что следует немного проветриться, и отправился на капитанский мостик.

Васко вернулся в салон, где Клотилде озабоченно искала его. Он подошел к ней.

— Подождите меня минутку, я сейчас вернусь…

Сенатора нигде не было видно, и капитан направился в игорный зал. Парламентарий сидел там, мрачно уткнувшись в журнал.

— Сенатор, приходите в салон составить нам компанию. Ваше отсутствие очень заметно.

— Я не расположен выслушивать оскорбления и угрозы. Я сенатор республики.

— Не беспокойтесь. Я уже принял необходимые меры.

— Тогда прекрасно. Вы меня не знаете, я очень вспыльчив. Если бы я стал слушать дальше варварские рассуждения этого юноши, то не смог бы сдержаться и дал бы ему по физиономии.

— Забудьте об этом. На судне, где я командую, экипаж хорошо вышколен. В Индии меня прозвали Железной Рукой…

Он танцевал с Клотилде до полуночи. Рассказал ей этот инцидент со всеми подробностями, потом — одно тянет за собой другое — о своем участии в борьбе монархистов против республиканцев в Португалии из благородного чувства признательности к королю дону Карлосу I. Он плавал из Португалии в Индию, и матросы прозвали его Золотым Сердцем и Железной Рукой, так как обычно он был мягок, как бриз, и держался с командой дружески, но в случае неповиновения бриз превращался в жестокий неумолимый ураган, вот почему ему дали такое прозвище.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

О помолвке и клятвах в вечной любви, или о том, как капитан при свете луны бросил якорь в сердце Клотилде

В Натале капитан трепетно произнес первые слова о помолвке и свадьбе. Они шли вдвоем вдоль пляжа Черного Песка, и красота пейзажа, очарование города были столь велики, что они не могли не ощутить их и не прийти в восхищение. «Ита» задержалась в порту ненадолго и рано утром должна была выйти в Форталезу. Капитан и Клотилде спешили увидеть все. Клотилде всякий раз взвизгивала от восторга при виде изгибов пляжа, белых домиков, крепости Трех Волхвов и серебряной реки, сверкающей под лучами солнца.

— Вы столько всего видели, столько красивых мест, что, должно быть, уже устали и вас больше ничто не удивляет, не правда ли? — сказала Клотилде, когда они остановились полюбоваться кокосовыми пальмами на фоне песчаных дюн.

— Да, я повидал немало, весь свет. Но когда ты один, многого не замечаешь. Просто не хочется смотреть…

— Ах! — вздохнула Клотилде. — Это правда… Просто не хочется.

— Тяжко тому, кто одинок.

— Ах!

— Скажите мне, вы не думаете, что если бы когда-нибудь…

— Что?

— Если бы вы когда-нибудь встретили человека, умудренного жизнью и одинокого… С любящим сердцем… Вы не согласились бы связать с ним свою жизнь, иметь свой дом, быть счастливой?

— Я боюсь. Мне кажется, я никогда не буду счастливой…

Она наклонила голову и погрузилась в воспоминания. Капитан мучительно подыскивал слова. Ни разу в жизни он не просил руки ни одной женщины, его единственным опытом подобного рода был вальс, который он танцевал с Мадаленой Понтес Мендес, но тогда дело не дошло до предложения. Что ей сказать и как?

— А я, если бы встретил девушку, которая мне понравилась бы и которая смогла бы понять старика, я…

— Это вы-то старик? Что вы!

— Так вот, которая могла бы…

— Капитан! Капитан!