Семен Данилюк - Мужские игры Страница 46

- Успокойся. Нашла время.

- Но ты дослушай! Деньги либо приносят благо, либо разрушают. Главное, что в душе. Мы не должны погружаться в корысть!

- Хорошо, не погружайся. Тебе причитаются сто двадцать тысяч. Раздай их своим монастырям, церквам, если тебя это успокоит. Только не заблуждайся: те же попы и монахи их же и разворуют. Та еще публика!

- Не милостыню, нет! - Юля возбужденно приподнялась на кровати. - Я всё продумала: надо создать фонд детских домов. Сначала на мои деньги. Я буду их вкладывать в проекты - это-то я умею, а прибыль штучно распределять. Это и будет благо. И тогда Бог меня простит.

- Хотел бы я знать, за что ему тебя прощать. Да и карать тоже. Похоже, других дел у него нет, как развлекаться над слабыми. - Ты что, в Бога не веришь? - со страхом спросила Юля.

- Да черт его знает.

- Значит, не веришь. Но ты уверуешь!

- Хотел бы, - тяжело признался Забелин.

- Уверуешь. Обязательно. А пока я за тебя буду молиться, - заволновалась Юля.

- Спи же, наконец! - притворно рассердился он. - Вот уж не подозревал, что такая болтунья.

Через десять минут, утомленная приступом, Юля спала на боку, жадно обхватив его руку, а Забелин, сидя подле, недоуменно рассматривал затянутое первым загаром личико зачем-то входящей в его жизнь девочки.

Требовательный звонок заставил быстро схватить мобильник.

- Да, - пробормотал он.

- Докладаюсь. Подлец Петруччио действиями войск под моим руководством разбит и повержен. Сдал-таки Наталье договоры. Потрясен?

- Ну.

- Что за бестактное "ну"? Я ему на блюдечке институт подношу, а он нукает. Завтра начинаем скупку. Не слышу фанфар. Где ласкающий моё старческое ухо звук бубна? Эй, чего ты там бормочешь?

- Это я тебя так поздравляю. Только тихо.

- Что значит "тихо"? Нет уж, изволь благодарить азартно и с подобающим умилением.

- Пошел к черту.

- Меня-то за что? - расстроился на том конце женский голос.

- Наталка? Погоди, откуда вы вдвоем в два ночи?

- А ты догадайся, недоумок, - выкрикнул издалека Макс. В трубке слышалась борьба.

- Стар! - Аппаратом овладел-таки сильнейший. - Стар, я тебе одному большую тайну скажу. Я в нее просто фантастически... Просто!

- Дай же мне, дурашка! - Что-то щелкнуло, и Москва отключилась.

В то время как притихшая Юля бесцельно бродила по неуютной, чужой квартире на Ленинском проспекте, всё не решаясь заняться обустройством своего нового жилища, Забелин отправился на окраину Москвы, в образованный хрущевскими пятиэтажками дворик.

В одной из пятиэтажек размещалась районная поликлиника. Со всеми атрибутами зачуханной районной поликлиники - сбитой набекрень надколотой вывеской, вытертым дерматином на распахнутой, прижатой кирпичиком входной двери, пустой урной, пространство вокруг которой было густо усеяно окурками, огрызками фруктов и окровавлеными кусочками ватки.

Мимо безликих, безысходно затихших вдоль стен людей Забелин добрался до кабинета с табличкой "Главный врач Сидоренко А.И.". При этом фамилия главврача была выведена от руки на пожелтевшем листочке, когда-то наспех втиснутом под оргстекло.

За столом расположился коротковолосый здоровяк в белом халате, с интересом смотревший на размещенные напротив стеллажи медицинской литературы. В лице его была просветленная задумчивость мыслителя.

- Ба, какие люди! - При скрипе двери он поспешно нажал на лежащий под рукой пульт - посреди стеллажей меж книгами оказался втиснут цветной телевизор. - Вот уж редкий гость.

- Похоже, нет ничего более постоянного, чем временное. - Забелин показал на табличку.

- Тоже помнишь? Два года, почитай, как сюда заманили отсидеться после... ну ты в курсе, как меня тогда подставили. - Главврач увлек гостя на диван. - Такие сволочи. Обещаниями искормили. Евтух лично чуть не каждую неделю в грудь себя бьет, завздрав еще с полгода как поклялся отдать мне наркологическую больницу и...

- Так и клянется.

- Да уж и не так даже. К нему недавно пришли мужики из вашего, банкирского брата, я одному из них дочь из наркоты вытащил, и по-простому так спросили: "Чего хочешь?"

- В смысле - сколько?

- Да вообще. Просто - чего, мол, хочешь? Чего мужика в запаснике держишь? Когда больницу дашь? И ни с места. То у него симпозиум, то жена заболевает.

- Веришь?

- Выжидает, падлюка. Меня ведь человеком Евтуха числят. А сейчас ходят слухи, что влияние его на Лужка падает. Что тот вроде бы как другой кошелек завести собирается. Вот и затаились. Никто из говнюков этих добра не помнит. Забыли, как в приемной у меня толклись. Теперь решили, что навсегда рухнул. Торопятся, расфасовывают бездарный блатняк по хлебным местам. А я доктор наук - и сижу в этом сраче. Главное, какую команду подобрал. Огурец к огурцу. Все направления можем перекрыть, причем на уровне - супер! И ждут. Ни один не уходит. Мы им деньги копеечные задерживаем... - Он в сердцах ткнул на распластавшуюся на столе ведомость на зарплату. - А они ждут.

Дверь без стука открылась, и вошел один из "огурцов" - худощавый пожилой врач с блестящими быстрыми глазами.

- Ну, ты чего? - игнорируя посетителя, обратился он к Сидоренко. - Пить-то будешь? Все собрались. И водка стынет.

- Мой зам... Васильич! Ты б хоть гостя постеснялся. Вваливаешься промежду прочим. И вообще... Иди отсюда!

- Не будешь, стало быть! А я огурчиков маринованных присовокупил, - странный гость удалился, расстроенный.

- И не лезь ко мне! - крикнул вслед Сидоренко. - Понадобится - сам приду!.. Упала, упала дисциплина. Это как на войне, когда боя нет. Кстати, сам-то не хочешь коньячку? Или, как всегда, за рулем?

- Как всегда. Я к тебе за советом.

- Ну, этого добра навалом.

- Проблема у меня. И серьезная.

- Тоже понятно. Было б что попроще, сподобился бы я разве тебя увидеть? Сейчас бы в Минздраве околачивался.

- Понимаешь, есть некий человек, есть болезнь.

- Некий или некая? - прозорливо уточнил Сидоренко. - Не мнись, сыпь по тексту.

- Тогда некая. И выяснилось... очень дорогая некая.

Слушал Сидоренко с не сходящим с круглого лица выражением понимания. Когда Забелин умолк, ушел с дивана и, водрузившись на привычном месте, некоторое время молчал, неприязненно поглядывая на ведомость.

- Собственно, по описанию - моя больная. Я лично все эти эпилептические очаги в принципе отрицаю. Психиатры, они ведь вообще никого никогда не вылечили. Метода простая - глушат психотропными, пока человек или не сшизуется от таблеток, или в эпилептический статус не впадет. Тогда прямая дорога на погост. Я считаю, причина в другом: за счет искривлений позвонков периодически перекрывается доступ кислорода в головной мозг. Если позвоночник точно восстановить, то и причина приступов уйдет. Есть у меня пара толковых врачей мануальщиков. Массажи, иглоукалывание, бешафит. Лекарства исключительно на травах. На самый край - аккуратненько депакинчика подпустим.

Он задумался.

- Я заплачу, - по-своему понял его молчание Забелин.

- Да о чем речь? Сейчас медицина, как проститутка на панели, дешевеет. Так что не обанкротишься. Просто делаем на свой страх и риск. Гарантировать ничего нельзя. Методом, так сказать, проб и ошибок. Конечно, аккуратненько, но...

- Когда начнем?

- Так я и говорю, начать можно. Но и ты понимать должен - помочь мы поможем в любом случае. Настроение, общий тонус, прочее. Но - вылечим ли? Всё ведь на ощупь. А болезнь серьезная, с такими перепадами настроения, что мало не покажется. Такой человек подле тебя - это, доложу, тот еще подарочек. Так вот - тебе это нужно?

- Нужно! - Забелин, заканчивая разговор, поднялся.

Подобно тому, как катализатор разгоняет неспешную химическую реакцию, так страшный эпилептический приступ, поселивший в нем боль за Юлю и страх потерять ее, добавил зарождающимся чувствам недостающей остроты, что преобразовало их в новую магическую смесь. И название ее больше не вызывало в нем сомнения. Любовь.

Глава 8

Аукцион

- Там вас дедок какой-то дожидается странноватенький, - предупредил Забелина встретившийся у входа Дерясин.

В поднявшемся навстречу с дивана человеке с подрагивающим лицом и впрямь ощущалась какая-то старящая его безысходность.

- Александр Борисович! - удивился Забелин. - Вот уж не ждал. Прошу. Чай? Кофе?.. Или коньячку?

- Да. Именно. - Петраков с плохо скрываемым нетерпением дождался, когда ему наполнят бокал. - Ну, прозит.

- Прозит. Мы же с вами, если не считать случайной встречи в институте, лет десять не сталкивались.

- Десять лет не виделись. А сталкиваемся в последнее время постоянно.

Забелин внимательно пригляделся к хитренько улыбающемуся Петракову.

- Знаю, кто на самом деле институтик наш обхаживает, - Петраков намекающе кивнул на логотип "Возрождения", одновременно многозначительно повертев опустевший бокал. - Да не скажу никому, не бойтесь. Он хохотнул. Но глаза за очками не радовались.