Всеволод Бернштейн - Эль-Ниньо Страница 46

Крики на обрыве стали громче, женщин и детей там прибавилось. «Партизан» снова дал очередь в воздух.

— Мы должны взять людей, — сказал Дед по-английски.

Камачо сверкнул глазами, жестом подозвал стоявшего рядом Леона, вынул из кобуры пистолет и передернул затвор.

— На корабль! Быстро! — скомандовал он. Леон направил на нас короткий автомат, по его физиономии было видно, что он нажмет на курок с огромным удовольствием.

Мы все посмотрели на Деда. Тот сплюнул и кивнул головой в сторону «Эклиптики».

— Подождите! — сказала Анна. — Сеньор Камачо! У меня есть к вам предложение. Я хочу купить весь ваш груз!

На непроницаемом лице Камачо появилась тень удивления.

— Что? — переспросил он.

— Я знаю, где находится золото нацистов. Я отдам вам половину, но только на определенных условиях.

Камачо приподнял дулом пистолета козырек фуражки и посмотрел на Леона.

— Где золото? — прохрипел Леон.

— Недалеко, — хладнокровно ответила Анна. — Половина ваша. Мои условия такие: золото грузится на ваш катер, меня и господина Манкевича вы берете с собой. Мы отбываем в Ило. Жители Деревни грузятся на траулер, из Ило вы высылаете им навстречу спасательные суда. Груз остается на берегу.

— Где золото? — снова спросил Леон.

— Я сказала, недалеко, — повторила Анна. — Мы туда отправимся, как только сеньор Камачо скажет, что принимает мои условия.

— Анна, ты с ума сошла! — воскликнул я. — Даже если ты найдешь там это золото, они просто убьют вас!

— Не убьют! — спокойно ответила Анна. — Во-первых, будет сотня свидетелей того, что всемирно знаменитый путешественник Яцек Манкевич сел в катер к капитану полиции Камачо. А во-вторых, сеньор Камачо сам сказал, что он человек слова. Не правда ли, сеньор Камачо?

— Сначала я хотел бы увидеть золото, мисс, — сказал Камачо.

— Нет, сначала вы дадите слово, что принимаете условия, — Анна протянула руку.

Камачо посмотрел на Леона и вложил пистолет в кобуру.

— Окей, — он пожал Анину руку.

— Мы пойдем втроем, — сказала Анна. — Вы, я и… — она сделала паузу, — Константин. Нам понадобится компас и три лопаты.

— Я возьму своих людей… чтобы копать… — начал было Камачо.

— Нет, — решительно ответила Анна, — вы, я и Константин. Мы справимся. Костя, ты не возражаешь?

— Ты сошла с ума, — сказал я по-русски.

— Константин не возражает, — перевела на английский Анна.

Лопаты нашлись быстро, и вскоре мы втроем пробирались в грязи вверх по обрыву под взглядами притихших деревенских жителей и молодчиков.

Я нес две лопаты и придерживал Анну за локоть, Камачо ковылял сзади.

— Ты правда знаешь, где золото? — спросил я негромко.

— Не знаю, — ответила девушка, — догадываюсь. Помнишь, Либетрау говорил о шифре, который они придумали в Сталинграде? Узелковое письмо, как у индейцев, помнишь? Там на Лодке тоже узелковое письмо! Там цветные веревки и узлы на них. Синяя веревка, три узла — триста метров на север, зеленая, три узла — триста на восток, понимаешь? Либетрау зарыл золото и путь к нему зашифровал узелками. Прочитать этот шифр мог только Вайль! Он ждал Вайля и приготовил золото для него! По-моему, так.

— Даже если оно там! Зачем ты затеяла это с Камачо? Он негодяй!

Анна засмеялась.

— Костя, Костя… У негодяев лучше получается выходить из сложных ситуаций. Я знаю, что ты не согласишься, но еще раз тебе предлагаю — только тебе, без Михаила Михайловича и без Ивана — давай с нами, для тебя место в катере найдется и твоя доля в этом золоте тоже. Не торопись с ответом! Подумай! То, что Дед натянул эти веревки — это не сработает. Я ничего не понимаю в технике, у меня предчувствие. Михаил Михайлович — хороший человек, но неудачник. Вспомни, как он уронил траулер. Тогда это было смешно, сейчас — нет. Вот и Яцек тоже говорит, что с траулером ничего не получится. И Камачо так легко отказался от груза, потому что не верит, что его удастся вывезти. Подумай!

Анна взяла у меня одну лопату и пошла вперед.

Показалась Лодка, битком набитая народом. Над бортами торчали головы женщин и детей, чумазые испуганные лица. Вокруг — по колено жидкой грязи, и казалось, что Лодка плыла в обратную сторону от моря.

Анна, не обращая внимания на «пассажиров», заговорила с Камачо по-испански, показывая рукой на цветные узлы на такелаже. Выслушав ее с серьезным видом, Камачо достал компас и начал отсчитывать шаги. Анна пошла за ним, я остался около Лодки.

— Спускайтесь! — крикнул я «пассажирам» по-русски. — Здесь нельзя оставаться! Опасно! Бу-бу-бум! — изобразил я грядущее природное бедствие. — Идите на траулер! Траулер! Гоу! Люди в Лодке смотрели на меня со страхом. Никто не пошевелился.

— Костя! Иди сюда! — раздался крик Анны.

Я нашел их недалеко, склонившимися над неглубокой ямой. В яме лежал деревянный ящик из-под боеприпасов, хорошо сохранившийся, местами осталась даже зеленая краска и фрагменты немецких надписей с орлами и свастикой.

— Я была права! — торжествующе произнесла Анна.

— Камон! Камон! — нетерпеливо замахал Камачо, показывая мне, что я должен подхватить ящик.

Ящик был тяжелым, килограммов пятьдесят. Одна из ручек подгнила и тут же сломалась. Мы вдвоем с трудом вытащили ящик из ямы.

Камачо обхватил ящик руками и кивнул мне, чтобы я брался за ручку.

— Стоп! — сказал я. — Нужно уговорить этих людей в Лодке, чтобы они спустились вниз и пошли грузиться на траулер! Анна, ты должна помочь уговорить их! Услуга за услугу…

— Как же я их уговорю, они — фанатики!

— Ты только помоги мне с переводом.

Анна обратилась к Камачо по-испански. Он отрицательно замотал головой.

— Скажи, что они помогут тащить ящик, если вчетвером взяться — быстрее вниз дотащим!

Аргумент подействовал.

— Пять минут! — буркнул полицейский.

Мы с Анной встали перед Лодкой под настороженными взглядами испуганных людей. Я отряхнул одежду, сделал шаг вперед и выкрикнул:

— Товарищи! Вы думаете, то, что происходит сейчас — это Последняя буря. А это не Последняя буря, это нормальное природное явление. Ученые называют это Эль-Ниньо. Такое случается раз в семь-восемь лет. В этом году просто сильнее обычного. Такое же сильное было сорок пять лет назад. Тогда сошел сель и смыл деревню, которая стояла на этом самом месте. Некоторые из вас, может, помнят это. Сейчас здесь тоже может сойти сель. Вероятность очень велика. Лодка не спасет вас от селя. Поэтому, пожалуйста, покиньте это сооружение и идите на берег. Там мы все погрузимся на траулер. Пожалуйста!

Анна закончила переводить. Люди в Лодке продолжали смотреть на нас, никто не тронулся с места, не произнес ни единого слова.

— Бесполезно, — сказала Анна. — Нужно уходить!

— Подожди, — мне пришла в голову мысль. — Спроси их, куда они собираются плыть на этой Лодке?

— Это и так известно, — ответила Анна. — Либетрау, дон Карлос, рассказал им о чудесной стране на Западе, где много золота, где все люди веселы и счастливы.

Меня осенило.

— Вы хотите плыть в чудесную страну на Западе? Так мы же как раз оттуда! Страна огромная — на полпланеты! Можно плыть на запад, можно на восток, все равно попадешь в нее. На одной стороне ее день, а на другой ночь. Золота, еды, рыбы — там всего вдоволь. Я же вам кино про нее показывал! Синема! Помните? Это же про нее! Только в кино там война была, а сейчас нет, все спокойно! Последний раз дону Карлосу вашему мой дед навалял, и все успокоилось. Люди веселые, счастливые, любят друг друга. А еще там лежит снег, много снега — ну вы сами видели, в кино. Там нас ждут. И вам тоже будут рады. Там всем рады. Как только вы погрузитесь на наш траулер, мы возьмем курс прямо домой! Только нужно торопиться!

Словно в подтверждение моим словам, раздался мощнейший удар грома.

Женщины в Лодке заголосили, все внутри пришло в движение, и люди стали прыгать с бортов.

На Пляже мы появились шумной толпой, ожидавшие на обрыве смешались с теми, кого мы выманили из Лодки. Поднялся неимоверный гвалт.

В толчее и суматохе я даже не заметил, как Камачо и его люди быстро погрузились на катер. Попрощаться с нами никто из них не подошел. И Манкевич не подошел. И Анна. Да нам и не до прощаний было. Дед, со всех сторон окруженный жителями Деревни, объяснял, что нужно делать, чтобы быстро, без суеты и паники, загрузиться на «Эклиптику». Объяснял по-русски, при помощи жестов и единственного иностранного слова «компрендо». Деревенские слушали внимательно, услышав «компрендо», всякий раз согласно кивали головами, и изредка обменивались между собой короткими репликами.

— С собой брать только самое необходимое, еду, воду, теплые вещи. Компрендо? Вот и отлично!

Дед закончил речь, хлопнул в ладоши и сказал:

— За дело! Шутов со мной, на «Эклиптику». Ты, студент, остаешься здесь, смотри, чтобы не было давки и чтобы слишком большие тюки не тащили. Только самое необходимое! Мадам, с животными нельзя! — Дед увидел, как пожилая женщина тащила за собой козу. — У нас траулер, а не Ноев ковчег! Нельзя! Ноу энималс!