Дороти Херст - Тайны волков Страница 47

Соннен продолжал:

— Вы знаете, что дичь уходит, а мы не можем за ней последовать. Я спросил у Милсиндры, почему нам не разрешают выходить из Долины вслед за дичью. Она сказала, что это нарушит Равновесие, поэтому мы должны остаться в Широкой Долине. Но есть способ прокормиться, пока дичь не вернется.

— Какой способ, Соннен? — Рисса заговорила так резко, что я укусила себя за плечо сильнее, чем рассчитывала, и почувствовала вкус крови.

— Вы знаете, что в Совете верховных идет борьба за власть, — сказал Соннен, глядя на Риссу, — между Зориндру и Милсиндрой, которая хочет занять его место. Если мы поддержим Милсиндру и ее сторонников, они позаботятся, чтобы у нас было достаточно еды, пока дичь не вернется. Мы сумеем выкормить щенков.

— Но именно Милсиндра выгнала дичь из Долины! — крикнула я.

Я была одной из самых младших и наименее влиятельных на сборе, но не смогла промолчать.

— Это всего лишь слова, — ответила Пирра. — Но откуда нам знать, что ты говоришь правду? Я слышала, так бывает не всегда…

Я моргнула. Я привыкла к обвинениям в глупости и безрассудстве, в гордости и излишней спешке, но еще никто не называл меня лгуньей. Уннан стоял рядом с Пиррой, и на его куньей морде читалось удовлетворение. Он прижался к своему новому вожаку и взглянул в мою сторону с такой ненавистью, что я лишь уставилась на Уннана в ответ. Наверное, до тех пор я не понимала, как сильна его злоба.

— Я тоже видел, что верховные выгоняют дичь из Долины, — вмешался Пелл. — Все Скалистые это видели. И вороны.

Пирра рассмеялась.

— Я доверяю Скалистым не больше, чем воронам. Те и другие не думают об интересах волков.

— Ты же знаешь, Соннен, — заговорил Рууко, — что именно верховные велели нам оставаться с людьми. И волки Широкой Долины умрут, если мы не справимся.

Соннен спокойно посмотрел на Рууко и Риссу. Его спутница подошла и встала рядом. Голос Кринны зазвучал удивительно мягко для вожака.

— Условия изменились, — сообщила волчица. — Милсиндра и Кивдру сказали, что, если мы поможем им в борьбе за власть, они вернут прежние порядки, когда волкам не позволялось ни подходить к людям, ни убивать их. Верховные снова будут хранить людей, а мы — жить в мире. Все пойдет, как раньше.

— Предложение относится и к вашей стае, Рууко, — добавил Соннен. — Я об этом позаботился.

— И ты поверил верховным? — спросил Тревегг. — После того как четыре луны назад они солгали нам и попытались убить?

Он стоял рядом с Рууко и Риссой, которые враз замолчали. Я не знала, о чем они думали. Милсиндра сказала, что не остановится ни перед чем, чтобы победить, но мне и в голову не приходило, что она обратится за помощью к малым волкам. Тревегг посмотрел на Рууко и Риссу, ожидая поддержки. Не дождавшись, старик шагнул вперед и оказался нос к носу с Древесным.

— Дело не ограничивается борьбой верховных за власть, Соннен, — произнес он, как сказал бы вожак подчиненному. — Думай не только о том, чтобы наесться в грядущем году.

— Я понимаю, старый волк, — ответил Соннен. — Ты такого плохого мнения о стае Древесной Тропы, что считаешь, будто мы способны пожертвовать своей честью и жизнью всего волчьего рода, лишь бы набить брюхо?

Он опустил голову и отступил.

«Да, — подумала я, ощутив ужас, — ты бы пожертвовал».

— Слова Милсиндры и Кивдру лишь подтверждают то, что давно нас беспокоит, — сказала Кринна. — Что единственный способ жить с людьми, как пытается сделать ваша молодая волчица, — это отказаться от волчьей сути. Так случалось каждый раз, когда волки и люди сходились вместе.

Вот оно, противоречие. Но ведь Древесные о нем знали, когда соглашались помочь. Все волки знали.

— Верховные говорят, если ваш щенок и дальше будет продолжать в том же духе, — подхватил Соннен, — то мы ослабнем и люди вновь захотят поработить волчий род. Но это немыслимо. Слишком большой риск для безопасности стай. Ты ведь выражала людям покорность? — спросил он у меня.

— Да, немного… — ответила я, испугавшись прямого вопроса. — Чтобы они не боялись.

— Немного? — перебил Уннан. — Да я же сам видел. Человечий вожак схватил ее и потряс, как добычу, а она ничего ему не сделала. Она лизнула ему руку.

Я нигде не видела и не чуяла Уннана в тот день. Значит, он прятался и шнырял вокруг, как всегда. Я начала догадываться, зачем он здесь.

Рууко заворчал. Я обернулась и увидела, что они с Риссой смотрят на меня. Мы утаили от вожаков некоторые события в Старом Лесу.

— Она дрельшик, — сказала Пирра, позабыв про вежливость.

— Так говорит Милсиндра? — уточнил Тревегг, и от гнева в голосе старика зазвучал низкий рык. Рууко и Рисса молчали. — Эта волчица скажет что угодно, чтобы получить желаемое. Быстрая Река меньше трех дней назад потеряла одного из своих лучших молодых волков. И вы твердите нам про риск?

— Вы не единственные, кто теряет волков! — Пирра метнулась вперед, и на мгновение показалось, что сейчас она нарушит нейтралитет и набросится на Тревегга. Спутник ударил Пирру плечом в бедро, и она остановилась прямо перед Тревеггом, который не двинулся ни на волосок. — Девять ночей назад исчез Ивван, самый сильный щенок из моего последнего помета. Сразу после того как ваша волчица поохотилась с людьми. Он исчез. С волками так не бывает. Точно так же пять лун назад пропал ваш щенок. — Она кивнула в сторону Рууко и Риссы. — Отчего вы, потеряв щенка, позволили дрельшику-полукровке оставаться в стае? Теперь добыча уходит, и пропал Ивван!

Она двинулась к Рууко и Риссе. Вожак Быстрой Реки заступил ей дорогу.

— Мы никогда не считали Каалу опасной, Пирра, — заметил он. — Ты заходишь слишком далеко.

Холодная ярость в его голосе заставила Пирру остановиться и ощетиниться.

— Но Каала все-таки виновата в том, что исчез твой щенок, Рууко? — спросил Соннен.

Вожак промолчал.

— Да, виновата, — сказал Уннан. — Она не любила нас троих и подстроила, чтобы лошади насмерть затоптали Реела. Потом пропала Борлла. Вот почему я ушел из стаи Быстрой Реки. Она бы сделала что-нибудь и со мной. Она дрельшик.

— Она приносит несчастье, Рууко, и это правда, — почти добродушно произнес Соннен. — Никто тебя не винит, что ты ее оставил. Ни один вожак не захочет выгонять волка из стаи, особенно щенка. Но мы должны поступить так, как будет лучше для наших стай и для Широкой Долины. Приближается Рождающая Луна, и нужно готовиться к появлению щенков. Мы поддержим Милсиндру. Мышееды и стая Озера тоже. Присоединяйтесь и вы.

— А что значит «поддержать», Соннен? — спросил Тревегг. — Если вы причините вред Каале или помешаете ей ходить к людям, вам придется иметь дело с Франдрой и Яндру. И клянусь, они не станут нежничать.

— Мы не тронем молодую волчицу, — сказал Соннен. — Мы пообещали Милсиндре и Кивдру, что примем их сторону, если случится стычка. А насчет того, чтобы помешать Каале ходить к людям… это не наша забота.

— То есть? — поинтересовался Рууко.

Ему ответила Пирра:

— Дичь ушла, и мы голодаем. Ты не сумеешь защитить свою территорию, потому что будешь слишком занят, пресмыкаясь вместе с юной Каалой перед людьми. И начиная с сегодняшнего дня, мы больше не разрешаем тебе охотиться на наших землях, чтобы кормить людей.

— Они хотят, чтобы твой щенок потерпел неудачу, Рууко, — добавил Соннен, опуская глаза. — Если ты потеряешь б о льшую часть земель, то не прокормишь стаю и не поможешь молодой волчице выполнить задание верховных. Прими предложение Милсиндры. Ваша стая и щенки останутся жить, и все пойдет, как раньше.

Я пришла в ярость. Стаи сплошь старались лишь для себя, но твердили, что это на благо волчьего рода. Вот идиоты. Верховные провалили свою задачу — присматривать за людьми — еще задолго до того, как я вытащила Тали из реки, задолго до битвы на равнине Высокой Травы. Милсиндра уже раз солгала — и солжет еще. Но другие волки ничего не хотели слышать. Тревегг продолжал спорить, уверяя, что на Милсиндру и Кивдру нельзя положиться, но Пирра просто ухмылялась, а Соннен и Кринна избегали взгляда старого волка. Рууко и Рисса смотрели друг на друга и молчали, явно искушенные предложением Соннена.

Молодым волкам не дозволяется перебивать вожаков, но я уже не боялась.

— Я могу доказать, что Милсиндра не права, — сказала я.

Пирра, которая объясняла Тревеггу, что отметина на моей груди — еще один признак дрельшика, замолчала и яростно уставилась на меня.

— Уже слишком поздно! — рыкнула она.

Прежде чем я успела продолжить, вмешался Пелл: