Джеймс Скадамор - Клиника «Амнезия» Страница 47

Я просунул голову в дверь. В кабинке стоял запах антисептика.

— Все в порядке? — спросил я.

— Да. Ничего страшного, — успокоила меня Кристина. — Солита упала и ударилась, но все будет хорошо, правда? — Она ободряюще потрепала девочку по щеке.

Сол согласно кивнула, но как только мать взялась накладывать бинт, поморщилась от боли.

— Это моя храбрая девочка! — сказала Кристина.

— Фабиан очень расстроен. Он хочет извиниться. Честное слово, он не собирался тебя обижать, — сообщил я.

— Конечно, — примирительно ответила Кристина, продолжая колдовать над ногой дочери. — Мы знаем, все вышло случайно.

— Нет! Неправда! — неожиданно прокричала Сол, отталкивая руку матери. — Никакая это не случайность! Я не дура. Я же говорила вам. Он толкнул меня! Он специально это сделал!

— Успокойся, крошка. Пожалуйста. Нельзя говорить такие вещи, если их невозможно доказать. Потерпи еще немного. Не дергайся, пока я не закончу бинтовать тебе ногу. А потом мы пойдем и сделаем тебе банановый коктейль. Хорошо?

Задобренная обещанием коктейля, Сол послушно кивнула. Но я видел, что малышку буквально трясет от нанесенной обиды.

— С ней все будет хорошо. Она отойдет, — обернувшись, сказала мне Кристина. — Уверена, это было недоразумение. Честно. Скажи Фабиану, пусть не переживает.

Но в ее голосе было меньше тепла, чем обычно.

Когда я вернулся в бар, то увидел там Салли Лайтфут, которая расплачивалась с Реем. Она вытащила из ботинка комок банкнот и теперь, по ходу пересчитывая их, аккуратно расправляла на столе. Тем временем Рей зачитывал счет:

— Так. Это две ночи, полное питание и жилье, да еще сколько там пива ты выпила? Это все? Ладно. Тогда 15 тысяч сукре. Ах да. Ты рассказала прекрасную историю. Пусть будет 12 тысяч.

У меня сердце разрывалось при мысли, что Салли сейчас уедет. Я попытался придумать что-нибудь такое, что могло бы ее остановить, под любым предлогом. Но на ум так ничего и не пришло, поэтому я стоял и тупо смотрел, как у меня на глазах умирает лелеемое в моем воображении невозможное будущее.

Очевидно, комок банкнот, только что извлеченный из ботинка Салли и столь внушительный на вид, быстро иссяк, оказавшись пустяковой суммой, которой не хватало, чтобы расплатиться. Ветер колыхал несколько лежащих на столе мятых бумажек.

— Остальные деньги в машине, — виновато объяснила Салли. — Для сохранности. Подождите. Я сейчас.

Мы с Реем сидели, глядя из-под навеса из пальмовых листьев на наступающий прилив. Над горизонтом пролетели два пеликана.

— Рей, мне хотелось бы извиниться… — начал я.

— Оставь. Считай, что это дело прошлое. Просто проследи за тем, чтобы твой чокнутый приятель держался от моей дочери подальше. Да я и сам виноват — глупо было отпускать девчонку на целый день с незнакомцем. Уверен, что… подожди-ка!.. — Он прищурился и посмотрел в северном направлении. — Что это он вытворяет теперь?

Фабиану удалось втихаря улизнуть из домика. Он обогнул его и выбежал на пляж. Он стоял лицом к морю, раскинув руки, на торчащих из воды скалах северного мыса, напоминая Иисуса Христа. Причем он явно хотел, чтобы его заметили. И вдруг, как будто мы с Реем, сами того не желая, выстрелили из стартового пистолета, начал карабкаться дальше по валунам у основания скалы, двигаясь в направлении пещеры. Расстегнутая рубашка крыльями развевалась у него за спиной.

— Да он псих, если собрался пройти по этим валунам во время прилива, — с тревогой в голосе произнес Рей. — Готов спорить, на этот раз он убьет себя.

— Я пойду за ним, — решительно сказал я, вставая на ноги.

— Не надо. В любом случае уже поздно! Тебя тоже смоет волной. Я возьму лодку, и мы сможем подобрать… его. Сука! Гребаная сука!

Стоящий на улице «шевроле» взревел и тронулся с места. Под шорох гравия Салли Лайтфут и ее китовый скелет на полной скорости понеслись к шоссе.

— Извини, малыш. Есть более важные дела, — сказал Рей, одним прыжком достигнув барной стойки, и, схватив ключи, выскочил на улицу. — Советую тебе, останови своего приятеля, если хочешь и дальше вместе с ним ходить в школу.

Чертыхаясь, он рванулся к своей развалюхе «ладе».

У него нет никаких шансов, подумал я, улыбаясь при мысли о Салли Лайтфут и ее внезапном отъезде. Затем на автомате последовал за Реем до шоссе, но вдруг вспомнил о Фабиане и повернул обратно на пляж. Синяя рубашка, наполненная ветром, билась на ветру словно парус. Даже издалека я видел, как близко он подошел к краю скалы — пена нарастающих волн уже хлестала его по ногам. Внутри меня поднимался гнев, направленный на трепещущий на ветру кусок синей ткани.

Черт тебя побери, подумал я, тебя и твою пещеру, твои дурацкие истории и клинику для жертв амнезии! Какое-то мгновение я колебался, но потом развернулся и, оставив пляж позади, направился к дороге.

Но, едва пройдя десяток шагов, передумал. Почти не останавливаясь, я сменил направление и, разогнавшись, во весь дух помчался по мокрому песку. Злость и страх придавали мне скорости.

Когда я добежал до скалы, легкие при каждом вдохе отдавались острой болью. Фабиан знал, что так и будет, и делал это намеренно. Тяжело дыша, я залез на скалу и принялся карабкаться дальше. Острые края песчаника больно врезались в ступни сквозь тонкие подошвы. Я взглянул вперед, на Фабиана. Между нами уже плескался прибой. Надо поторопиться. Мало того что я не соперник Фабиану в плане физической выносливости; за последние два дня он проделал этот путь целых четыре раза и успел неплохо его изучить. Сердце бешено колотилось в груди, словно пытаясь вырваться наружу, боль при дыхании стала почти нестерпимой. Скажу честно, я нервничал, не зная, как заставить успокоиться расшалившиеся легкие. Потому что, поддайся я панике, приступ астмы не заставил бы себя ждать, чего, вероятно, и добивался Фабиан.

Я старался дышать глубоко и ровно, в такт шагам. Элементарное на первый взгляд действие — двигаться вперед — требовало неимоверных усилий. Одно неверное движение — и меня собьет с ног ветром или же я упаду на камни или в море. Наконец, собрав в кулак остатки воли, я заставил себя успокоиться. Какое-то время я шел вперед, глядя под ноги, а когда поднял глаза, то увидел, что Фабиан ненамного впереди меня. Вскоре он остановился. Я же замедлил шаг, пытаясь отдышаться. Не хотелось бы, когда я его догоню, говорить с ним запыхавшись. Волны бились о торчащие рядом скалы, обдавая ноги холодными брызгами. Я взглянул на часовенку на краю утеса. Она была совсем близко, я увидел деревянные бревна в тех местах, где краска облупилась. Заметил свежие цветы и в очередной раз задумался над тем, кто и как мог туда вскарабкаться.

— Вернись, ты, идиот! — пытаясь перекричать ревущий ветер, проорал я.

Фабиан демонстративно стоял лицом к морю, давая понять, что не желает говорить со мной до тех пор, пока я не подойду ближе. Но когда из расселины между камней к его ногам, словно гейзер, взлетела волна, он растерянно отпрянул назад. Чем ближе я подходил, тем выше становились волны, хлеставшие его по ногам. Боже, если мы хотим убежать от них, путь к спасению для нас лишь один — вверх. Должно быть, Фабиану пришла та же самая мысль: неожиданно он ухватился за край утеса и попытался вскарабкаться вверх — как раз в тот момент, когда я, казалось бы, уже добежал до того места, где он только что стоял.

— Остановись! Это опасно. Ты же разобьешься! — пытался я остановить его. Фабиан нарочно подвергал себя риску, хотя, с другой стороны, что для него риск? Если кто и представлял для него опасность, так это он сам.

— Ну как, страшно? — с хохотом крикнул он мне с высоты, после чего отпустил руку и соскользнул вниз. А потом, глядя в мою сторону, отчаянно замахал руками, притворившись, будто теряет равновесие. Смысл этого спектакля заключался в том, чтобы показать мне, что он твердо держится на ногах.

Мои ноги моментально сделались ватными, а в коленях началась дрожь. Фабиан схватил увесистый кусок песчаника.

— Фабиан, выслушай меня.

— Что, струсил? Переживаешь за меня, hijo de puta?

Положив руку на плоский участок скалы, он буквально пригвоздил меня взглядом, после чего положил камень себе на руку как раз в том месте, где у него раньше был перелом. Его хохот смешался с воплем боли.

— Ну как, теперь видишь, что я могу сделать с собой?

Он с силой швырнул камень в скалу — так, что во все стороны разлетелись осколки.

— Прошу тебя! — умолял я. — Не надо! Давай вернемся назад и обо всем поговорим. Я согласен сделать для тебя все что хочешь, только не делай этого.

— Нет, мы останемся здесь. К тому же взгляни, начался прилив. И куда ты теперь пойдешь?

Он был прав. Там, где я прошел всего пару минут назад, теперь пенился прибой. Казалось, даже угол горизонта, и тот изменялся по мере того, как прилив набирал силу. Мы оказались в западне: кусочек суши под ногами сжимался с каждой минутой.