Василий Песков - Полное собрание сочинений. Том 14. Таежный тупик Страница 47

Михаил Гусев: «Антарктида научила меня осторожности и предусмотрительности в подходе к неизведанному… Научила лучше разбираться в людях, отделять наносное, поверхностное от сердцевины… Осознал: максимальное удовлетворение от работы получаешь, выполняя ее в экстремальных условиях… Ни о чем не жалею».

Сергей Кузнецов: «Глубоко почувствовал: Антарктида ничего не прощает… Своим делом тут надо владеть в совершенстве. Я стремился к этому и раньше. Но тут получил особую школу».

Валерий Струсов: «Чувство Родины было для меня понятием книжно-газетным. Теперь хорошо понимаю, что значит это чувство для человека…»

Дмитрий Дмитриев: «Из трех моих зимовок на «Востоке» эта, конечно, наиболее трудная.

Как никогда раньше, ощутил степень риска, какому подвержен каждый полярник, проникающий в глубь Антарктиды…

Эта зимовка укрепила во мне решение никогда больше не возвращаться в Антарктиду, не испытывать судьбу в этой суровой, враждебной всему живому пустыне. Впрочем, подобные мысли посещали меня всякий раз, когда возвращался из Антарктиды».

Валерий Головин: «Научился лучше понимать людей. И, несмотря ни на что, верить в человека, в свои собственные силы… Трудности пережиты большие. Но в Антарктиду, если меня пошлют, снова поеду. И попрошусь на «Восток».

…И вот Одесса. На пристани много людей с цветами. Играет оркестр. Много людей на палубах теплохода. И вдруг между берегом и медленно, боком, пристающим к нему кораблем, сквозь шум винтов и звуки оркестра, как искра — ликующий детский крик: «Папа!!!». И сразу же множество голосов с двух сторон: «Коля!.. Люба!.. Нина, Нина!.. Борис!.. Папа!!!». Объятия. Слезы.

Женские руки нежно гладят мужскую рыжую бороду: «Толя, милый, вернулся…». Это прилетевшая из Ленинграда с двумя ребятишками жена повара Анатолия Калмыкова не может сдержать своих чувств.

«Как с фронта…» — говорит стоящая рядом со мной старушка, вытирая платком бегущие слезы. И верно. Как с фронта.

Митинг. Прилетевший из Москвы старый полярник Е. И. Толстиков приветствует прибывших из Антарктиды. Все. Дома. Слегка растерянные и счастливые зимовщики принимают цветы из рук окруживших их ребятишек.

В Одессе сегодня плюс 14, а на «Востоке», как сообщили со станции по моей просьбе, было минус 69.

Фото автора. Одесса. 13,14 апреля 1983 г.

Канарейка

(Окно в природу)

Моря соленые не от того, что в них когда-то плавала селедка. А Канарские острова называют так не потому, что это родина канареек.

В переводе с латинского Канарские — значит собачьи острова. Так их назвали первооткрыватели, пораженные обилием и величиною обитавших тут псов.

Не случайно, однако, представление о Канарах для многих связано с канарейкой.

Благословенные певчие птицы начало свое ведут отсюда, с Канар, встречаясь, впрочем, также и на островах Азорских.

Ступая недавно на один из Канарских островов (их тринадцать, семь населенных и шесть — безлюдных), я ожидал увидеть диких аборигенов, от которых пошло великое разнообразие ныне существующих канареек. Увы, собак я увидел, правда, обыкновенных, ленивых, изнывающих от жары, спящих под ногами у проходивших людей.

Увидел воробьев, до предела нахальных, хватающих пищу с тарелок на уличных столиках.

Видел голубей, чаек. С канарейками не повезло. Ни одной! Целый день мы колесили с другом по острову, я держал фотокамеру наготове. Нет! Не догадался спросить: почему же нет? Возможно, природа Канар изменилась, и острова перестали быть раем для птиц и людей, о котором пишут историки и древние моряки. Тринадцать вулканических островов изнывают от жажды. Воду тут ищут, как золото или нефть, прорубают в горах километровые штольни, чтобы выудить в недрах земли тощий ключик воды.

С водой обращаются, как с драгоценностью. Где она есть — там очажок жизни и зелени: пальмы, бананы, лимоны, плантации помидоров. Но эту зелень видишь лишь редкими островками. И она вся нуждается в постоянном поливе. Самостоятельно борются с сушью лишь кактусы, уродливые и величественные спутники многих пустынь.

Но были Канарские острова и более зелеными, и более богатыми жизнью. Пением канареек встречали они моряков-путешественников и солдат-завоевателей. Неутомимое, громкое, очень приятное пение европейским пришельцам пришлось по душе, а птицы, названные канарейками, оказались неприхотливыми, легко переносящими неволю.

Канарейки были, наверное, главным товаром, который в древности увозили с Канар. В Испанию уплывавшие корабли были уставлены корзинами с серо-зелеными птицами, и, поразительное дело, корзины эти пели в пути множеством голосов — птицы не тяготились неволей.

Вначале по дорогой цене — князьям, королям, шахам, султанам, вельможам — продавался драгоценный товар. Но постепенно канареек научились разводить в неволе. И стали выходцы с атлантических островов домашними, любимыми птицами на всех континентах от Испании до Японии и Китая, от Норвегии до Новой Зеландии. И уже не богачи, а бедняки повсюду заводили веселых, жизнерадостных птиц, помогавших людям скрашивать серую повседневность.

С канарейкой экспериментаторы-селекционеры сделали то же самое, что и с собаками, голубями, — вывели множество разных пород, часто с предками совершенно не схожих. Селекция шла по двум линиям: выводили канареек разных по цвету и формам и выводили мастеров пения. Результаты поражают воображение!

На Канарах, не увидев диких аборигенов, я увидел множество совершенно не похожих на своих прародителей птиц. Едва ли не каждый дом в Лас-Пальмасе (столица Канар) выставляет на балкон клетки с канарейками, и весь город полон канареечных трелей. Турист, сходящий на берег, сразу же понимает, куда он попал.

Песни разные, сложные и простые, но все без исключения звонкие, жизнерадостные. Наблюдая за птицами, я подумал, что канарейка, пожалуй, единственная из живых существ, которая не только не тяготится неволей, но даже славит ее.

Пейзаж на Канарах.

Канарейка в каюте у зеркала.

Что касается внешности и окраски певцов, то трудно было поверить, что перед тобой, в сущности, одна птица — канарейка.

Серовато-зеленые, лимонно-желтые, коричневые, малиновые, соломенного цвета, однотонные и со странной помесью всех цветов сразу, птицы и формой существенно различались. Были с венчиком на голове, с какими-то буклями по бокам, были размером вдвое крупнее всех остальных. Против моего номера в гостинице в изящной клеточке на балконе азартно музицировали две, размером не меньше скворца, оранжевые с пестринкой птицы. Они ничем не походили на маленькую, лимонного цвета птицу, живущую у моего соседа в Москве, на Масловке. Но пение было одинаковым — канарейки!

В России канарейки в числе разных иных европейских новинок появились в петровское время. И сразу же неутомимая голосистая птица стала любимицей у народа. А лет через сто у городских жителей клетка с канарейкой была такой же почти обязательной принадлежностью дома, как нынче транзистор и телевизор. Существовали специальные хозяйства для выращивания птиц — «канареечные заводы», владевшие секретами производства и обучения птиц. Особо такими заводами славились Павлово на Оке, местечки в Калужской области, уездные городки Брянщины — Стародуб, Сураж, Новозыбков. Канареек привозили на главную ярмарку России — в Новгород и продавали тут многими тысячами. «Канароводство в России в некоторых районах было если не самым главным, то во всяком случае одним из очень существенных источников побочных доходов населения».

Русские канарейки славились особенным «овсяночным напевом». Мастера обучать канареек пению добивались больших успехов.

В учителя канарейкам привлекали соловьев, жаворонков, коноплянок, славок. Шел отбор наиболее способных и голосистых певцов. Югетка с канарейкой была непременной принадлежностью каждого трактира. В этих прибежищах бедняков канарейка заменяла оркестр. И, понятное дело, каждый трактирщик старался заполучить певца первоклассного. Послушать пение птиц собиралось много людей. Среди них, мы знаем, бывали Горький, Шаляпин.

Канарейка сделалась столь приметной деталью быта городского небогатого люда, что стала именоваться «символом мещанства».

В борьбе с мещанством канарейке не поздоровилось. Она исчезла. Мещанство, увы, оказалось живучим. У него появились символы новые и куда более дорогие, чем клеточка с канарейкой.

Справедливости ради надо сказать, канароводство подорвано было не только борьбой с мещанством, две мировые войны (до канареек ли было!) во всем мире разрушили эту некогда процветавшую отрасль. Сейчас канареек разводят только любители. Но разводят повсюду, во всех странах, в том числе, как видим, и на Канарских островах.