Сергей Карамов - Ностальгия Страница 47

– А при чем тут… э…э… самолеты? – не понял Тараканкин.

– У нас самое красивое в мире метро, хотя мы нигде не бываем и ничего не видели! – выкрикнул снова Кощей.

Тараканкин укоризненно покачал головой, смотря в сторону Кощея:

– Товарищ…

– Свинья тебе товарищ! – заорал кто-то из задних рядов.

А кто-то из передних рядов добавил:

– Мы ничего не видели, не бывали ни в одной стране мире!

Тараканкин вздохнул, решив больше не обращать внимания на выкрики больных, и продолжал:

– Товарищи пациенты! У нас построено самое справедливое общество в мире – социалистическое общество. Зарплата маленькая, но есть… э-э…, как я сказал, иные фонды выплат, доплат к нашим зарплатам…

– А нельзя ли сразу деньги на бочку? – послышался чей-то возглас с задних рядом.

– И поэтому зарплата выдается нашим гражданам, учитывая это обстоятельство. Вот в связи с этим… э-э… один анекдот…

– Анекдот! Обормот! Живоглот! – выкрикнул Иван Грозный с места, пряча голову вниз, чтобы его не увидели угрюмые санитары.

– Э-э… товарищи! Послушайте! – попросил Тараканкин.

– Свинья тебе товарищ! – снова выкрикнул Иван Грозный, не поднимая головы.

Тараканкин покраснел от злости, обращаясь к санитарам:

– Это такой у вас порядок? Такая идеальная обстановка для лекции, как мне утверждали вчера?

– Вы читайте вашу лекцию, – отозвался один санитар, не смотря на Тараканкина, а другой санитар добавил:

– Пока что лекции мы не слышали.

– Да? Вы не слышите меня?

– Вас-то слышим, а лекции как таковой нет, – уточнил один санитар.

Тараканкин вытащил платок из кармана, вытирая выступивший пот. После короткой паузы он продолжил, не смотря ни на кого и держа голову гордо поднятой кверху:

– Итак, один анекдот… Спрашивают армянское радио: «А сколько у вас получает советский инженер?» Армянское радио подумало минуту, потом отвечает: «А у вас негров линчуют!»

Не послушал своих коллег профессор Тараканкин, которые советовали ему не рассказывать анекдоты в психиатрической больнице. Только через минуты две он понял, что совершил большую ошибку, но исправить свое положение уже не мог…

Больные оживились, осмелели, некоторые повскакали с мест, танцуя и махая руками, другие выкрикивали непонятные звуки и слова, не обращая внимания на профессора и санитаров.

– А вы сколько получаете? – спросил Наполеон профессора, вскочив со стула.

– Что значит, сколько я получаю? – удивился Тараканкин. – Вообще-то это неприличный вопрос…

– А почему он неприличный? – с места спросил Кощей.

– Он много денежек получает, – высказал предположение Иван Грозный.

Тараканкин недовольно поморщился, переждал минуту, собираясь с мыслями, потом решил продолжить:

– Итак, дорогие товарищи…

– Свинья тебе товарищ! – выкрикнул кто-то с задних рядов.

Раздался громкий смех, санитары забегали, ища крикуна, а Тараканкин рассердился:

– Ну, хватит уж! Санитары наведите порядок в зале, иначе я не смогу знакомить ваших больных с социалистическим образом жизни!

«М-да, – подумал Тараканкин, – предупреждали ж меня коллеги… Не стоило ехать в психиатрическую больницу… Не стоило соглашаться на уговоры первого секретаря Сусликова!.. Как он мне надоел, когда звонил и просил прочитать тут лекцию!..

Никто меня здесь не поймет! Все только будут шуметь и смеяться! А этот врач предусмотрительно сбежал, видно, знал, что произойдет…»

Санитары стали грозить кулаками больным, озираясь по сторонам и ходя вдоль рядов, ища крикунов в зале. Все больные поднялись с мест, крича и махая кулаками.

Санитары беспомощно оглядывались, пытаясь усадить больных, что им не удавалось. Через минуты две больные оттеснили санитаров к трибуне лектора, окружили санитаров и лектора со всех сторон.

– Анекдот! Анекдот давай! – орали больные.

К трибуне подошел Наполеон, говоря:

– Слушайте мой анекдот!

– Давай нам новый анекдот! – завопили больные.

– Слушайте! Один спрашивает: «Никто не знает, Брежнев умер или нет?» Ему в ответ: «Правда? Лично умер?»

Раздался гомерических хохот больных, аплодисменты.

– Еще давай! – потребовали больные.

– Еще! – сказал ободренный хохотом больных Наполеон. – Что будет, если Брежнева ударить по голове?

– А что? – спросил Андрей.

– БАМ! – ответил с улыбкой Наполеон.

Вновь раздался гомерический хохот больных.

– Еще желаете?

– Давай!

– Еще… Один спрашивает другого: «Слушай, а когда закончится электрификация всей страны?» «Когда всем будет до лампочки!»

Раздавшийся хохот чуть не оглушил Тараканкина, он зажал уши, испуганно глядя на больных.

– Слушайте мой анекдот, – стал рассказывать Кощей. – Какая самая-самая богатая страна в мире?

– Какая?

– СССР! Шестьдесят лет ее разворовывают, но разворовать полностью не могут.

Больные засмеялись, но не так громко, как ранее.

– Еще давай! – послышалось отовсюду.

– Еще слушайте! – продолжал Кощей. – Спрашивают одного мужика: «Ну, как жизнь?»

Он вяло отвечает: «А как в Мавзолее: не жив, но не хоронят!»

Раздался вновь гомерический хохот больных.

– Еще слушайте! Вопрос на засыпку: можно ли построить коммунизм?

– Конечно, можно, това… – попытался ответить Тараканкин, но больной с одним зубом во рту погрозил ему кулаком:

– Молчи, придурок профессорский!

– Ну, чего дальше?

– А слушайте… Ответ: можно, но построить можно, но выжить в нем – нет.

– Неплохо! – похвалил Кощея больной с одним зубом во рту. – Еще!

– Да! Еще расскажи! – орали все больные, строя профессору разные гримасы и грозя кулаками.

– Слушайте… Знаете самый фешенебельный отель в мире?

– Нет.

– Это Кремль! – произнес, улыбаясь, Кощей.

– Какую несусветную чушь вы несете! – нервно выкрикнул Тараканкин.

– Еще давай анекдот!

– Слушайте… Спрашивают армянское радио:» Скажите, а почему в западных магазинах самообслуживания часты случаи воровства, а ворами оказываются бывшие граждане СССР?» Армянское радио сразу ответило: «Это у граждан, сбежавших из СССР, пережитки социализма в сознании».

Вновь раздался гомерический хохот всех больных. Даже Антон улыбнулся, чему обрадовались Вася и Андрей.

– Молодец, – похвалил друга Андрей.

– Почему меня хвалишь? – удивился Антон.

– Умнеешь ты на глазах. Начинаешь многое понимать!

– А вот я свой анекдот расскажу вам, – смеясь, сказал Иван Грозный, смотря на мрачного Тараканкина.

– И про что ваш анекдот? Может, хватит?

– Нет, не хватит! Слушайте…Приходит американец в наш магазин, спрашивает, почему там не продают черной икры. «А никто не спрашивает», – ответили ему продавщицы. Американец не поверил, простояв возле прилавка почти целый день.

В конце рабочего дня американец в беспомощности развел руками: «В самом деле!

Нет спроса!»

– Ну и что вы хотели этим сказать? – раздраженно спросил Тараканкин.

Вместо ответа он услышал выкрик Антона, протягивающего ему двух рыжих тараканов:

– Вот, дорогой товарищ!

Тараканкин брезгливо поморщился, отходя от Антона и спрашивая:

– Что… что это?

– Это тараканы. Берите!

– Тараканы?

– Да! Рыжие! Дарю!

– Нет… Не надо мне!

– Бери, социалистический наш товарищ, а то фингал поставим! – предупредил больной с одним зубом во рту.

Тараканкин опасливо поглядел на больного с одним зубом во рту, потом перевел взгляд на молчащих угрюмых санитаров, вздыхая. Санитары предпочитали не смотреть в его сторону и не двигаться. Они словно застыли.

– Ну, бери тараканов! От всей души, зуб даю! – потребовал Антон.

– Отстань, псих! – заорал Тараканкин.

Один санитар не выдержал и прошептал Тараканкину, не смотря в его сторону:

– Берите, профессор… А то в самом деле изобьют…

– А вы мне не поможете? – беспомощно оглядываясь, спросил Тараканкин санитаров.

– Силы у нас неравны, – прошептал санитар, – их вон сколько… Не надо было вам свою лекцию терять.

– Я не терял… Я просто ее забыл на столе…

– Привыкли все читать по бумажке?

Тараканкин взмолился, обращаясь к санитарам:

– Ну, помогите мне, товарищи! Что мне делать?!

– Ждать других санитаров, врача.

– Но я брезгую брать этих… э-э… тараканов!

– Бери, раз дают тебе впервые бесплатно что-то, социалистический ты наш! – выкрикнул больной с одним зубом во рту.

– Берите, профессор, а то за последствия я не отвечаю, – прошептал другой санитар, не смотря на обступивших Тараканкина кричащих больных.

– А вы хороши, санитары! – упрекнул Тараканкин санитаров. – Должны были меня защищать!

Оба санитара ничего не ответили профессору и лишь тяжело вздохнули.

Тараканкин вытянул дрожащую правую руку, взял двумя пальцами тараканов у Антона, брезгливо морщась. А другой рукой Тараканкин закрыл свое лицо, тяжело вздыхая.

Однако на этом бедствия профессора не закончились: двое больных пытались заглянуть ему в рот, что-то шепча друг другу. Тараканкин со страхом взглянул на них, чуть вздрагивая.