Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы Страница 47

Все помутилось в голове у Шехвар. Она выпустила из рук феникса, который не только воспрянул из пепла, но превратился в человека, почти миллионера, и скоро станет депутатом меджлиса! Что же она натворила! Какую совершила глупость! Надо было слушаться повитуху, которая советовала ей не торопиться с разводом. А еще лучше вообще не обращаться в суд. Она могла бы вытребовать у него кругленькую сумму за свое согласие на развод, поправила бы свои дела и не жила бы больше из милости у повитухи.

— Недавно меня разыскивала молодая красивая женщина. Не знаете случайно, кто она?

Молодой человек точно не знал, но подумал, что это могла быть Сэма из ночного клуба. Он полистал блокнот и назвал клуб и имя, под которым там Сэма выступала.

Сердце Шехвар взволнованно забилось. Воспоминания о времени, проведенном в обществе повитухи и Сэмы, на какой-то миг вытеснили ее мысли о Кудрете. Она выйдет сейчас отсюда и помчится к повитухе. Можно себе представить, как та обрадуется, когда узнает адрес Сэмы!

Так оно и получилось. Когда час спустя повитуха услыхала от Шехвар эту новость, она радостно бросилась к ней и, целуя, сказала:

— Нынче же вечером сходим в ночной клуб!

— В ночной клуб?

— Да. А что?

— Женщинам туда ходить неприлично…

— Попросим гарсонов, чтобы ее вызвали.

— Может, лучше письмо написать?

— Нет. Когда еще оно к ней попадет. Да и попадет ли? Могут не передать из ревности. Поклонников у нее хоть отбавляй. Сами пойдем и, как это говорится, накроем льва в его же логове!

Повитуха в тот день с трудом дождалась вечера — минуты считала. На радостях весь день пела песни. Давно уже никто не видел ее такой веселой. Поглядывая изредка на часы, она проклинала медленно тянущееся время. Сели ужинать. На столе стояли разные закуски и бутылка «Клубной» ракы. По радио передавали сообщения о ходе предвыборной кампании, но женщин это нисколько не волновало, так же как и политическая деятельность Кудрета.

«Что будет, то и будет, — думала Шехвар. — Если суд еще не вынес решение о разводе, можно отказаться от иска. Если вынес, все равно от Кудрета не отстану. Подам на алименты. Пусть платит из тех тысяч, которые ему достались от новой жены. А что он стал политическим деятелем, так это еще лучше. Если откажет мне, всю жизнь ему испорчу, богом клянусь!»

Женщины пили до позднего вечера, потом взяли такси и отправились в ночной клуб. Швейцар справился, кем они приходятся Сэме и зачем она им понадобилась.

— Мы ее родственницы, — ответила повитуха. — Я — тетя.

Швейцар приказал гарсону:

— Сходи к Розе (так здесь звали Сэму) и передай, что к ней пришла тетя, срочно ее вызывает!

Гарсон побежал выполнять поручение. Эту розу ночного клуба он нашел в кабинете патрона. Полуобнаженная, она сидела на тахте и пила виски. Когда гарсон сообщил ей о приходе тети, Сэма вздрогнула. У нее действительно была старая тетка, которая вместе с ее матерью жила в Еникапы[63]. Но что могло ее привести сюда? Ведь каждую неделю, на худой конец раз в две недели, Сэма навещала их, справлялась о здоровье и оставляла немного денег. Неужели что-нибудь случилось с матерью?

— Почему же ты не пригласил ее сюда? — спросила Сэма.

— Швейцар велел позвать вас.

«Да, наверняка что-то случилось с матерью», — снова подумала Сэма и, торопливо накинув жакет, выскочила из кабинета. У дверей стояли пьяные повитуха и Шехвар. Первым желанием было повернуть обратно, но, чтобы не давать повода к лишним разговорам, Сэма, как ни в чем не бывало, подскочила к повитухе, обняла ее:

— Прошу вас, тетушка, входите! Ты почему, скотина, заставил моих гостей ждать у порога! — накинулась она на швейцара.

Швейцар, который и в самом деле чем-то напоминал животное, не обиделся, напротив, даже расплылся в улыбке. Как и большинство сотрудников ночного клуба, он был неравнодушен к Розе.

— Я приглашал, они не захотели…

Женщины подтвердили, что так оно и было.

— Входите же! — еще раз пригласила Сэма.

Женщины переглянулись. Разве это прилично? Не лучше ли им подождать у входа? Сэма оденется и, может быть, уедет вместе с ними на такси.

Словно угадав их мысли, Сэма сказала:

— Еще рано, я не могу уйти. Да заходите же, родные! — и, взяв их за руки, потащила за собой. — В клубе полно клиентов с туго набитыми кошельками. И все словно на подбор — здоровые как быки. Может, вам кого-нибудь подыщем?

Повитуха вдруг остановилась:

— Куда же ты пропала? Почему не заходишь?

Сэма стала оправдываться, ссылаясь на то, что у нее нет ни минуты свободного времени.

— Кстати, недавно я заглянула к Шехвар, но не застала ее дома. Справлялась о ней у какой-то молодящейся старухи, та посоветовала сходить к тебе и даже сказала, где ты живешь.

— Сама хорошо знаешь, где я живу. Увидела, что Шехвар переехала… Могла и ко мне разок зайти.

Сэма расхохоталась и пригласила их в кабинет патрона.

— Знакомься, дорогой. Это — моя тетя, а это — ее подруга.

Они пожали друг другу руки, после чего Сэма шепнула патрону на ухо:

— У меня тяжело заболела мать. Помнишь, я тебе говорила, что ей недолго осталось жить? Может, отпустишь меня сегодня пораньше?

Патрон, широкоплечий, крепко сбитый и очень элегантный, ответил:

— А что делать с ливанцем?

Сэма пожала плечами:

— Что делать? Ничего. Спросит — скажете, что заболела и ушла.

— Ладно. Дамы пусть посидят, а ты иди к нему. Повертись немного, выкинь какое-нибудь коленце и иди с богом!

Расцеловав патрона в обе щеки, Сэма бросила: «Я сейчас» — и убежала.

Воцарилось молчание. Патрон сразу заметил, что обе женщины под хмельком и что та, которая представилась тетей, никакая не тетя. Неизвестно, что это за птички. Да и Сэма… Таких розочек, как она, в клубе хватает.

Сэма не заставила себя долго ждать. Она обманула ливанца, великолепно разыграв номер с недомоганием.

— Пошли, тетушка!

Женщины поднялись. Сэма еще раз поцеловала патрона в обе щеки.

— Ты не сердишься?

Она вышла вместе с Шехвар и повитухой. В жакете золотистого цвета, надетом поверх темно-синего платья, Сэма вполне могла бы сойти за приличную даму.

Они сели в такси.

— Куда поедем, уважаемые? — спросил шофер.

Повитуха басом сказала:

— Ты, Сэма, наш кавалер, куда прикажешь, туда и поедем, — и громко расхохоталась.

— Вези в Эмиргян! — распорядилась Сэма.

Повитуха косо взглянула на нее.

— Ты что, тетушка, сердишься?

— Ох и получишь ты у меня сейчас, шлюха, за тетушку!.. Боишься к себе домой везти, что ли?

— Конечно, боюсь, — фыркнула Сэма. — Чего доброго, лишите меня невинности!

— Тс-с! — Шехвар кивнула в сторону шофера.

Машина плавно неслась к Эмиргяну по прохладным ночным улицам. Через четверть часа они уже сидели за уютным столом в одном из чайных садиков, пили чай и разговаривали о Кудрете.

— Вас уже развели?

— Пока нет, но… — вздохнула Шехвар.

— Что «но»? — спросила Сэма.

— Завтра пойду и откажусь от иска!

— Вряд ли судья примет твой отказ, — заметила повитуха.

— Почему?

— Да что это — малярное ведро? Развожусь, не развожусь. Это тебе суд, а не игрушка!

— Вы когда в последний раз были в суде? — поинтересовалась Сэма.

— Подала заявление и больше не заходила.

— А если суд уже вынес решение?

— Меня оповестили бы!

— Совсем не обязательно! Вынес судья решение — и все!

Шехвар умолкла, раздумывая над тем, как ей действовать дальше. «Надо бы написать Кудрету, попросить, чтобы прислал немного денег, раз женится на богатой, а я осталась одна с тремя детьми. Написать надо спокойно и как бы между прочим заметить, что в своем заявлении о разводе я не прошу от него никакой помощи ни для себя, ни для детей, но надеюсь, что он не оставит нас на произвол судьбы».

В машине, стоявшей у обочины дороги, Шехвар увидела целующуюся парочку. Но теперь такие вещи ее уже не трогали. Мужа она больше не любила, и все же известие о том, что он женится, задело самолюбие и даже пробудило в ней ревность… Упустила она свое счастье, не удержала. Такого мужчину любая подхватит. Высокого роста, красивый, веселый! А язык как подвешен! Кого угодно заговорит, не то что какую-то там молоденькую провинциалку!

Не удивительно, если в один прекрасный день он станет депутатом меджлиса. В этом мире все возможно. А вот для нее нынешний год ужасно невезучий.

Шехвар так расстроилась, что чуть не плакала. «Счастье само шло ко мне в руки, а я его отпугнула. Нечего было торопиться с разводом. Но откуда я могла знать, что все так обернется? Глупая гордость заговорила во мне, когда я узнала, что его арестовали и посадили в тюрьму. Ведь дед-то у меня пашой был!»

Шехвар вздохнула и вдруг ощутила решимость. «Не сдамся! — подумала она про себя. — И унизительных писем не буду писать! Пригрожу ему! Согласится давать мне кругленькую сумму — оставлю в покое. Не согласится — поеду к нему вместе с детьми!» Эта мысль принесла Шехвар облегчение. Именно так она и поступит.