Ник Хоакин - Пещера и тени Страница 47

— Вы только полюбуйтесь, господин мэр, как она лжет! — воскликнула мать. — Ну нет, Флора, меня тебе не одурачить! Я своими собственными глазами видела, как ты ждала на углу возле магазина, когда парни сбежали вниз.

— В котором часу это было? — спросил Почоло.

— Почти в семь, господин мэр, — ответила женщина, тощая ведьма, закутанная в мешковину, как в тогу, конец которой свисал с плеча, прикрывая грудь. На мешке еще можно было прочесть, что он из-под муки. — Мы живем ниже этажом, господин мэр, и, когда я услышала, как они бегут вниз, я приподняла картон на нашем окне, чтобы посмотреть, что делается на улице. Аба! Эта Флора была там, стояла на углу у магазина чуть не по колено в воде.

— Но, миссис, — взорвалась вдруг девушка, — что вы могли увидеть при таком сильном дожде?

Миссис ударила кулаком по столу.

— Я увидела тебя! — заорала она. — И сразу почуяла недоброе. Поэтому и вышла в коридор позвать своего сына, Бенджи. А его и нет. Соседки сказали, что он убежал вместе с парнями из «КК». Наку, господин мэр, моему Бенджи всего шестнадцать лет, он худой как щепка, а они тащат его в такой ураган на свою сучью демонстрацию! Он погибнет, мой бедный мальчик, или нам снова придется вызволять его из тюрьмы, как в прошлый раз. Пусть мы бедняки, но нас не таскают по тюрьмам, как этих сук из «КК»!

Рухнув на стул, женщина положила руки и голову на стол и заплакала.

— Вот видите, как они, господин мэр, — сказала девушка по имени Флора. — Все, что мы делаем, мы делаем ради этих людей, чтобы вырвать их из ада трущоб, в котором они живут. Мы стараемся воспитывать в них политическое сознание, а они в ужасе затыкают уши. Стараемся организовать их, а они бегут в полицию. Но как их винить? Они совершенно запуганы, их превратили в забитых животных. Они ценят только собственную безопасность. Хотят одного — чтобы их оставили в покое, умирать от голода…

— Перестань оскорблять меня! — крикнула женщина, вдруг выпрямившись. — Аба, мы едим рис, а не листья и не траву и всякую дрянь, как вы! Смотри, если через час моего Бенджи не будет дома, я действительно побегу в полицию, и тебя арестуют, и всех вас! У нас дом был мирный, а потом вы, дьяволы из «КК», появились здесь и начали совращать наших детей! Я предупреждала Бенджи, я знала, что вы дьяволы и готовы совратить даже такого глупенького мальчугана, как он. Ему только шестнадцать…

— Миссис, мне тоже только шестнадцать, но я вовсе не глупенькая, — возразила Флора. — Бенджи присоединился к нам, потому что у него раскрылись глаза, чего не скажешь о его родителях. А теперь, если вы извините меня…

— Ну нет уж, погоди! — воскликнула эта противница молодежного активизма, вскакивая на ноги. — Ты думаешь, мы дрожим перед такими, как ты, потому что вы образованные и ходите в университет? Ишь какая вежливая! Имей в виду, Флора: в этом доме есть и другие родители, они тоже волнуются и такие же злые, как я. Сейчас они все собрались внизу. И если что-нибудь случится с нашими детьми, мы придем сюда и…

— Миссис, — сказал Почоло, — позвольте мне предупредить, что за это я могу приказать арестовать вас.

— Аба, господин мэр! — чуть не задохнулась женщина. — Ведь вы власть, и вы становитесь на сторону этих… этих хуков!

Но голос власти, конечно, вселил страх в ее сердце, и она ударилась в слезы:

— Нас жалеть надо, да-да, жалеть, а нам никто не сочувствует! Значит, меня арестуют только за то, что я не хочу, чтобы мой сын Бенджи погиб, а хочу, чтобы он стал инженером? Мы бедны, мы теряем наших детей, а нам… нам нельзя жаловаться…

Продолжая горестно причитать, она затянула на шее конец своей тоги и стала, как краб, спускаться по приставной лестнице.

— Спасибо, господин мэр, — сказала девушка. — Я была бы рада вам помочь…

— Думаю, ты можешь помочь нам, юная леди. Если скажешь правду. «КК» действительно идет к пещере сегодня вечером?

— Но я ведь объяснила, меня здесь не было, когда они…

— Нет, Флора. В такую погоду не раздают листовки на Лунете. Их просто некому раздавать…

— Меня здесь не было…

— Правильно. Как говорила эта женщина, ты ждала внизу, на углу. Что тебе сказали ребята?

Девушка опустилась на скамью и, опершись локтями на стол, сжала голову ладонями.

— Пожалуйста, не надо, господин мэр! Ну прошу вас! Я же ничего не знаю. А если бы знала, думаете, сказала бы? Можете арестовать меня…

Джек сел рядом с ней.

— Флора, никто никого не собирается арестовывать. Мы просто ищем одного юношу. Ты его знаешь — Андре Мансано. Сын сенатора. Мы уже искали его везде и не могли найти. Он ведь был здесь сегодня?

Она подняла голову:

— Зачем он вам нужен?

— Андре рассорился с родными, и они беспокоятся, как бы он не наделал глупостей. Он грозил чуть ли не возглавить марш к пещере.

— Вот и ищите его там.

— Мы искали, — сказал Почоло. — Ждали там несколько часов, но никто не появился. Потом мы отправились ко мне в мэрию, и я заметил, что пикетчики покинули свои посты. А чтобы они ушли — для этого нужно кое-что посерьезнее урагана. Значит, они присоединились к походу на пещеру. Но каким путем идут? Никто их не видел, хотя я приказал полиции смотреть в оба.

— Может быть, никакого марша и нет, господин мэр.

— У пещеры действительно нет. Потому что к ней никого не подпустят и на сотню ярдов. Флора, жандармы посланы охранять все дороги к пещере, им приказано остановить любое шествие. Так что скажи нам, где собираются ваши парни, откуда они идут. Мы сможем предупредить их. В любом случае демонстрация ничего не даст.

— Тогда почему вы хотите остановить ее?

— Я уже говорил, — сказал Джек, — мы беспокоимся за Андре…

— Как мать Бенджи, — хмыкнула девушка. — Но ни о Бенджи, ни об Андре не надо беспокоиться. Они не беспомощны, они знают, что делают. Собственно, это они больше всех настаивали на марше, невзирая на тайфун.

— Так Андре был здесь? — спросил Джек.

— Ну да, был, — пожала плечами девушка. — Он пришел, когда здесь были почти все. С ним пикетчики и несколько ребят из «Самбаханг Анито», он сам обошел их и собрал — в такую бурю. Бедный Андре был в ужасном состоянии, прямо кипел от возмущения. И он уговорил всех не откладывать марша к пещере.

— Это было около шести часов? — спросил Почоло.

— В начале седьмого. Но во время обсуждения меня послали вниз позвонить — надо было связаться с другими группами. А когда я стояла на углу, они все высыпали на улицу.

— Что они сказали тебе? — спросил Джек.

— Сказали, что я должна остаться здесь, чтобы оповещать всех, куда идти.

— И куда же? — спросил Почоло.

Девушка помедлила, но не потому, что колебалась, ибо на губах ее играла лукавая усмешка.

— На рынок, здесь, в Киапо, — ответила она.

— Значит, собираются на площади Миранда?

— Нет. Я же сказала: на рынке Киапо. Только незачем туда ходить, господин мэр. Они не собираются, они уже собрались. Они уже на марше. Собственно, несмотря на ураган, они уже должны быть у вас, господин мэр.

— Но это невозможно! Их бы заметили, мне бы сообщили. Все дороги туда под наблюдением. Я бы уже знал.

— Каким образом?

— В полицейской машине, что ждет внизу, есть радио. Если бы демонстранты были обнаружены, мне бы немедленно сообщили.

— Тогда, наверно, — улыбнулась девушка, — они стали невидимками. Должно быть, богиня пещеры сделала их невидимыми.

— Сколько их там?

— Ну сотня, около того.

— Как это сто человек могут отправиться от рынка Киапо и исчезнуть из виду по дороге в мой город? Если бы они обратились в рыб…

Почоло вдруг умолк, судорожно глотнул, а потом рассмеялся. Он наклонился к девушке:

— Ах ты, чертенок! Чуть было… Ну да ладно, и на том спасибо, Флора. Джек, пошли!

Ниже на лестнице обитатели трущоб с удивлением уставились на мэра Гатмэйтана, стремительно шагавшего мимо. На последнем лестничном марше Джек догнал его.

— Поч, Поч, в чем дело?

— Ты не понял? Я думал, девчонка шутит, пока не представил себе рынок Киапо. Он же на берегу реки, и там швартуются баржи, на которых привозят рыбу, зелень, бревна, щебень, песок. Андре, должно быть, заарендовал одну или две баржи, чтобы их доставили к пещере. Они на марше, но невидимы, ибо плывут по реке!

— В такой ураган?

— Ну, видимо, им приходится нелегко, но я вполне допускаю, что сейчас они уже на подходе. А поэтому надо торопиться. Мы должны успеть к пещере раньше их.

Пройдя врата нищеты, они пригнувшись бросились через бурлящие потоки к полицейской машине, которая почти утопала в воде у тротуара.

Дождь, относимый сильным ветром, не падал на землю, а тек над ней сплошным потоком, будто море накатывалось по воздуху. Крыши и стены домов сотрясались от боковых ударов, с треском рушились и падали рекламные щиты. Горизонтальные струи воды тараном били по деревьям и столбам — это был уже не ливень, а приливная волна. Город представлял собой скопление закупоренных клетушек под толщей воды, на поверхности которой бушевал вихрь. Мрак, как в подводной лодке, сменился почти чернильной темнотой, когда отключилось электричество. Во тьме машины двигались медленно, точно вброд, или вообще застревали по дверцы в воде. Кое-где с домов сорвало крыши, трущобы просто снесло; скваттеры[99] на берегу реки оказались затоплены, и их надо было выуживать амфибиями. Дрожа от холода и сырости, продрогшие жители столицы шарили на полках в поисках рождественских свечей, а то и вовсе обходились светом молний.