Марлон Брандо - Тигр Железного моря Страница 47

Пираты были готовы поднять мятеж, ведь фортуна изменила им. Быстро согнали вместе команду «Чжоу Фа» и наиболее состоятельных пассажиров. Ин Коу закричал, что убьет всех офицеров «Чжоу Фа» (по его злобному взгляду в сторону Энни было ясно, что угроза распространяется и на него). Вообще-то Ин Коу счел бы наилучшим выпотрошить капитана Бристоу и преподнести его внутренности мадам Лай. Но на этот момент ее нигде не было видно. Возможно, она решила, что ей не стоит присутствовать при таком постыдном исходе дела.

Вполне могла разразиться бойня, если бы не верный дисциплине старший пушкарь Тан Шипин — весьма ответственный и осторожный по долгу своей профессии человек. Как опытный моряк, он сейчас выступил вперед, забрался на один из ящиков и поднял вверх меч, подобранный на палубе.

— Вы что, сошли с ума?! — закричал он, обращаясь к товарищам. — Вы забыли, что сейф еще полон? Вы не понимаете, что серебро может быть спрятано? Его только нужно хорошенько поискать!

Здравый смысл слов пушкаря и дикая жадность утихомирили закипевшую пиратскую кровь, и они, как крысы в поисках сыра, бросились обыскивать корабль. Тан не ошибся: в сейфе за ящиками обнаружили десять тысяч долларов в золотом эквиваленте. Эти деньги предназначались для подкупа в Шанхае какого-то военачальника. Нечто вроде чаевых! Находка вдохновила пиратов на более тщательный обыск пассажиров, у которых нашлись и дорогие украшения, и карманные деньги, и даже целая коллекция изысканных и драгоценных портсигаров (конечно же, несколько пассажиров оказались окровавленными).

Мадам Лай снова появилась на мостике, во-первых, чтобы поздравить своих людей с добычей, а во-вторых, для личной оценки объема добычи. Она не желала говорить с Энни. По ее мнению, надо быть полным идиотом, чтобы выстрелить в себя. Он поставил свою жизнь на карту за четверть стоимости чугунных болванок да еще около двух с половиной тысяч долларов наличными и жалкой горстки драгоценностей.

Энни же терзался мыслью, что во многом по его вине погиб Стодди Макинтош, напомнивший ему о прошлом и невольно показавший, как могла бы сложиться его собственная жизнь. После смерти Стодди Энни собрал его немногочисленные пожитки. Самой примечательной среди этих вещей оказалась выцветшая, с изломами, фотография парусника «Фермопилы». Мальчишками они плавали под его парусами. Радующий глаз старый корабль еще мог бы стать достойным участником в гонках «Катти Сарк» по Индийскому океану…

Энни охватил ужас. Ведь его игра обернулась трагедией.

Теперь его довольно грубо препроводили на палубу, где Ин Коу набирал заложников. В их число уже вошли три богатых китайца. Пират намеревался взять у их деловых партнеров выкуп не менее ста тысяч долларов. Ин Коу решил также захватить двух офицеров — казначея Гарри Стоукса (бандит заметил искоса брошенные гомосексуалистом в его сторону страстные взгляды) и… гуайло!

— Ты, — прошипел Ин Коу в лицо Энни, даже не пытаясь скрыть злобу.

Итак, Долтри, Стоукса и троих китайцев доставили на одну из джонок. Надвигалась ночь. Невидимые Волки методично разрушили радиоаппаратуру, а затем вывели из строя паровой двигатель, оставив «Чжоу Фа» и его пассажиров свободно дрейфовать в открытом море.

Конечно, команда потом отремонтирует двигатель, и пароход более или менее благополучно доберется до ближайшего порта, а пассажиры наперебой начнут рассказывать, как их до нитки обобрали и как чуть ли не всем перерезали горло. Вот так-то и множились легенды об ужасах пиратских налетов.

Пока же ночь опускалась на едва колеблющуюся морскую гладь, и джонки спешили к своему флагманскому кораблю. Чуть за полночь они встали на якорь в лагуне острова Пратас, неподалеку от «Тигра Железного моря». В благоприятное время года это было чудесное место, но сейчас Энни Долтри не покидало чувство, будто он попал к вратам смерти.

— Энни, как ты думаешь, что с нами будет? — Гарри Стоукс, наверное, в десятый раз задавал этот вопрос.

Они сидели запертыми в крошечной каюте. Гарри и в голову не приходило приставать к Энни. Тем не менее он донимал его бессмысленными вопросами, на которые не было ответа. Так он пытался убедить самого себя, что не находится в камере смертников.

Вдруг дверь каюты открылась, и двое пиратов сделали Энни знак следовать за ними.

— Да поможет тебе Бог, — пробормотал ему вслед Гарри.

— И тебе, дружок.

Энни привели в каюту мадам Лай Чойсан. Она ждала его, стоя в приглушенном свете единственной лампы. Сейчас ничего соблазнительного в ее облике не наблюдалось.

— Капитан, — Лай вздохнула, — мы потерпели неудачу. Ты предал меня?

— Я?

— Об этом все спрашивают.

— Потому что я — гуайло? Единственный белый во всей этой затее? Ты что думаешь, я сам себе подписал смертный приговор?

— Думаю, ты мог. Ты разговаривал с компанией? Ты предупредил их?

— Если бы я предупредил их, что бы я за это получил? Медаль? Или еще какую-нибудь награду? Или какие-то пять тысяч долларов? Чтобы из-за этих жалких денег твои ребята снесли мне голову? И это вместо того, чтобы получить четверть от четырехсот тысяч? Отказаться от такой суммы? Ведь ты умна! Как же ты могла такое подумать?

Мадам Лай молча смотрела на него, затем отвела взгляд куда-то вдаль, словно пыталась мысленно сравнить этого человека со всеми теми, кого она знала.

— Может быть. Мне казалось, что я вам нравлюсь, капитан.

— Нравитесь?

— Да, вам нравится китайская женщина?

Энни задумался.

— Это слово не совсем здесь подходит, — сказал он.

Этот разговор мог бы стать более теплым и интересным: Энни заметил на столе вино. Но в этот момент в каюту проскользнул мистер Чун с плоским кожаным чемоданчиком в руках. Лицо Чуна было напряженно-сосредоточенное, ибо, несмотря на то что он принес важные вести, он пытался скрыть свои чувства.

— Что? — едва скрывая нетерпение, спросила мадам Лай. — Серебра нет?

— Селебло, думаю, было пликлытие.

— Прикрытие? Но чего?

— Вот этого, — прошептал мистер Чун. И он положил чемоданчик на стол. — Я нашел это под койкой пассажила втолого класса. Я облатил внимание, кожа осень новая. Осень холосий английский кожа. Я думать — почему?

С этими словами мистер Чун открыл чемоданчик и ближе придвинул лампу. Дно чемоданчика было устлано белой ватой. На ней изумительно ровными рядами лежали жемчужины. Вздох облегчения вырвался из стесненной груди мадам Лай. Это были не обычные жемчужины. Белые, дымчатые, кремовые; размером с ноготь, фалангу пальца, шарик рулетки! Прибавляя еще большую ценность этой дивной коллекции, сверху лежали двенадцать крупных зеленовато-черных жемчужин, самых дорогих из всех, что может подарить море.

— Сколько? — спросила мадам Лай, так как знала: Чун уже все подсчитал и, возможно, одну или две спрятал в собственный карман.

— Тли сотни и восемь, я ситать два лаза.

— Стоимость? — на правах законного партнера вмешался в разговор Энни.

— Плимелно… Сетыле сотни тысясь доллалов. — Чун помолчал и тихо добавил: — Амеликанских.

Мадам Лай вместе с Чуном занялась оценкой жемчужин и расчетами, испытывая тончайшее наслаждение от прикосновений к каждой бусине, определяя вес, обмениваясь тихими замечаниями о достоинствах.

Энни вышел на палубу «Железного тигра», осторожно огибая тела убитых. Он испытывал смешанные чувства и предпочитал не знать, сколько членов команды корабля, охранников-сикхов и пиратов погибли из-за трехсот восьми жемчужин. Энни не стал принимать участие в процедуре оценки: голова его не была счетной машиной, как у мистера Чуна.

Дойдя до гакаборта, он остановился у ящика с канатами, где любила сидеть и отдавать приказания мадам Лай. Энни снял форменную одежду с «Чжоу Фа» и бросил ее в море. У него была другая одежда — пиратская. Хотя она была ему тесна, Энни сразу почувствовал себя увереннее, облокотился о гакаборт и закурил последнюю сигарету.

В ближайшее время он собирался либо пополнить запас сигарет, либо бросить курить, если доживет до счастливого момента.

Мадам Лай подошла незаметно, будто подкралась.

— Грустите, капитан?

Он не слышал ее шагов. Можно было подумать, что она передвигается как бесплотный дух. Но ее темно-красный халат, завязанный очень свободно, оставлял достаточно намеков на сладостную плотность тела.

— Мне жаль, что погиб мой друг Макинтош, — сказал Энни.

— Три месяца назад вы даже не знать о его существовании.

— Тогда, дорогая, я не знал и о вашем существовании.

— Вы хотите сказать, что пожалели, если бы я получила пулю?

Энни внимательно посмотрел на нее. Как всегда, она была красива, но в то же время от нее осязаемо веяло смертью, как от взгляда змеи.

— Возможно, — ответил Энни. — Надо увидеть, чтобы точно знать.