Жоржи Амаду - Старые моряки, или Чистая правда о сомнительных приключениях капитана дальнего плавания Васко Москозо де Араган Страница 48

Она сурово спросила:

— Где вы были? Покинули меня здесь одну…

Но он взял ее за руку и заставил вернуться в опустевшую церковь. Они остановились под витражом, через который падал луч света, и капитан достал из кармана коробочку с парой только что купленных обручальных колец. В этот час безмолвия в церкви они скрепили свою помолвку. Но поцеловать ее он смог только на улице: в храме она ему этого не позволила, назвав его атеистом и еретиком. А капитан был попросту счастлив.

В предпоследний день путешествия — на следующий день в три часа «Ита» прибывала в Белем, где ей полагалось простоять ночь и отправиться в обратный путь к вечеру следующего дня, — каприз Клотилде вызвал переполох и смятение на корабле. Она объявила о своем желании увидеть внутренность парохода, спуститься в машинное отделение, в трюмы, осмотреть все служебные помещения. Ведь корабль был домом Васко в течение сорока лет! Это романтичное желание вполне понятно и естественно для невесты, которая интересуется всем, что связано с жизнью ее будущего мужа.

Капитан поцеловал ее и обещал показать судно.

Было ясно: капитан одержим страстью и совершенно не помнит о трудностях, связанных с подобной затеей. Не потому, что на всех дверях висели надписи — «вход запрещен». К капитану и его гостье это, конечно, не относится. Но как он, старый моряк, не подумал об опасных лестницах, о том, что на кочегарах всего только набедренные повязки? Так или иначе за сутки до конца плавания он взял возлюбленную за руку, и они отправились во чрево корабля. Капитан открыл маленькую запретную дверку, за ней зияла пропасть, узенький отвесный железный трап вел вниз.

Кло испустила легкий крик «аи», капитан начал спускаться и подал ей руку. Как они оба не свалились, до сих пор остается тайной и лишний раз подтверждает, что бог покровительствует влюбленным.

Начальник машинного отделения при виде их разинул рот, затем дал краткие объяснения. У котлов поднялся переполох: кочегары и их подручные, почти совершенно голые, пришли в крайнее замешательство, внезапно увидев перед собой даму. Второй машинист схватился за голову. Клотилде в крайнем волнении пожелала собственноручно бросить кусок угля в раскаленную топку. Она задыхалась от жары. Капитан помог ей, сказав, что это напоминает ему то время, когда он служил юнгой и иногда работал в машинном отделении вместе с кочегарами.

Они побывали в трюмах, заполненных товарами.

Срочно вызванный комиссар спустился туда же. Он хмурился. Представьте, что будет, если в голову этого сумасшедшего капитана придет идея организовать экскурсию пассажиров по внутренним помещениям корабля… От него всего можно ожидать… Но капитан, едва поздоровавшись, больше не обращал на него никакого внимания. Комиссар поднялся на капитанский мостик и сказал первому помощнику:

— Твой капитан водит старушку по внутренним помещениям корабля. Они уже побывали в машинном отделении и в котельной. Я снимаю с себя ответственность.

— С каких пор капитан не имеет права показать судно пассажиру? Тем более своей возлюбленной? Пускай себе ходит…

— Они упадут с лестницы и разобьются насмерть…

— Похороним в этом рейсе второго капитана. Рекорд своего рода…

Едва кончился этот диалог, как на мостике появились Васко и Клотилде. Первый помощник и комиссар не могли сдержать смеха. Клотилде выпачкала в угле и лицо, и руки, белая форма капитана тоже пришла в жалкое состояние.

— Я вожу сеньориту Клотилде по судну. Сейчас мы пойдем в радиорубку.

— Не хотите ли показать также приборы?

— Может быть, потом.

Комиссар махнул рукой и спустился по ступенькам.

Васко направился в радиорубку. Отдыхавший на койке радист, увидев капитана, вскочил.

— Это отсюда передают SOS, когда судно в опасности?

— Именно отсюда, сеньора.

«А что если она попросит послать сигнал SOS?» — подумал Васко. Но даже эта мысль показалась ему смешной и нисколько его не напугала. Вот была бы комедия!

По пути он показал ей свою каюту, жилище капитана. Она заглянула, просунув голову в дверь, но не вошла. На столе стояла фотография красивая улыбающаяся дама с посеребренными сединой волосами и с нею два мальчика, один лет пятнадцати, другой постарше.

— Кто это? — заинтересовалась недоверчивая Клотилде.

— Жена и дети покойного капитана.

Когда они спускались с лестницы, она сказала:

— Я действительно хотела бы выйти замуж за капитана…

— А я, я кто такой по-вашему?

— Да, я знаю… Но я хотела бы выйти замуж за капитана и жить на судне. Плавать с ним на его корабле и увидеть весь свет, все города.

— Брать женщину на борт запрещено. Вы не подумали об опасностях? Дни за днями в море, на судне, среди грубых матросов — вы ведь видели сейчас кочегаров? Жена капитана на борту? Как можно!

— Был такой фильм о капитане, который возил с собой на судне жену. Очень хорошая картина, я забыла название.

Капитан улыбнулся. Они поселятся в Перипери, о домике с зелеными ставнями и окнами, выходящими на море; когда-нибудь вечером в уютной тихой комнате она будет сидеть за вязанием, а Васко, покуривая трубку, расскажет ей, как однажды в Турции безумно влюбившаяся в него магометанка спряталась в его каюте и он обнаружил ее, лишь когда судно уже плыло в открытом море. О многом расскажет он ей, о сигналах SOS, о страшных опасностях, о портах, набитых опиумом и контрабандой, о своей жизни, полной приключений, которую он отныне вручает ей, слагает к ее ногам. Завтра он познакомится с ее родными, будет обедать в ее доме и официально попросит ее руки.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Об идеальном и абсолютном, владении наукой кораблевождения

На следующее утро, когда показались льющиеся в море глинистые воды Амазонки и вдалеке послышался шум поророки[22], капитан Васко Москозо де Араган впервые за всю свою долгую бурную жизнь совершил кражу; впрочем, тотчас же после этого он проявил исключительную щепетильность и, поборов сильнейшее любопытство, твердо сдержал свое слово быть скромным.

Кража была совершена в салоне, еще пустом в ранний утренний час, когда капитан начал свой последний обход судна. «Ита» полюбилась ему. Нельзя сказать, чтобы этот рейс изобиловал какими-либо из ряда вон выходящими происшествиями; ни кораблекрушения, ни мятежа команды, ни серьезных осложнений с приборами, когда пришлось бы тут же на месте принимать ответственное решение, например внезапно обезумевшая буссоль или рехнувшийся секстант. На борту не оказалось даже революционеров, как угрожал депутат из Параибы. Зато капитан поддерживал дисциплину, уверенно и спокойно вел судно и нашел здесь подругу жизни. Он вернется с нею в Перипери и будет там жить, окруженный друзьями. Ему нечего больше вешать нос, потому что теперь уж никто не усомнится в подлинности его титула и в том, что он действительно совершил множество подвигов. Вот тут-то капитану и пришла в голову мысль о краже. Он полюбил «Иту», ему хотелось иметь среди мореходных инструментов на большом столе у себя в гостиной сувенир, напоминающий о последнем рейсе, который он проделал в качестве капитана. На обратном пути он будет уже на положении пассажира, конечно, почетного, к нему будут относиться с должным уважением, как к капитану дальнего плавания, сделавшему компании большое одолжение, но все же судьба судна, команды, пассажиров уже не будет в его руках. И Васко захотелось иметь какой-нибудь пустяк, безделушку, которая напоминала бы ему счастливые дни на борту «Иты». Например, пепельницу с эмблемой компании и изображением «Иты». Одна такая пепельница была разыграна в качестве приза накануне, другие стояли на столах для курильщиков. Васко огляделся, вокруг никого не было. Пепельница тотчас исчезла в правом кармане его кителя. А поскольку трудно только начало, другая пепельница тут же оказалась в левом кармане. Это не было внезапным припадком клептомании, просто он вспомнил о своем добром верном друге Зекинье Курвело. Мог ли он привезти ему лучший подарок в доказательство дружбы?

Совершив кражу столь ловко и удачно, капитан не чувствовал угрызений совести. Национальная компания каботажного судоходства богата, две пепельницы не имеют для ее бюджета никакого значения. Конечно, он не украл бы их, если бы на судне продавались такие пепельницы. Но он узнал от самого комиссара, что для премии выделили последний экземпляр из полученной партии. Вот из-за вазы для печенья, не совсем добровольно поднесенной сеньором Стенио, его действительно мучила совесть. А ведь ее-то он как раз и не украл.

И к тому же этот подарок доставил Клотилде большое удовольствие. Накануне вечером, когда они в последний раз любовались луной и морем, она сказала, что догадалась о его любви именно в тот момент, когда он преподнес ей этот шедевр, украшенный влюбленной парой на софе.