Джоанн Харрис - Небесная подруга Страница 48

Тернер показал Элис револьвер. Оружие показалось ей древним, но было отлично начищено: деревянная рукоятка лоснилась, как любимая клюшка крикетиста, а свет, сочившийся сквозь узкое окно, играл на гладкой металлической поверхности холодными серыми отблесками.

— Как бы ни было тяжело, я его сохранил, — с гордостью сказал Тернер. — Когда все продал, когда жена ушла, когда меня хотели объявить сумасшедшим. Когда пил по-черному и когда завязывал. Я его сохранил. Всегда помнил, что в один прекрасный день он мне пригодится. — Он махнул Элис пистолетом, улыбаясь кривой полубезумной улыбкой. — Иди наверх. Я буду присматривать за улицей. Старый алкаш не вызовет подозрений. Когда эти твари придут, я их остановлю. А ты делай свое дело. Сама знаешь, что нужно.

Элис колебалась, и Тернер поторопил ее.

— Иди же! Поговорим потом. Я много лет ждал. Ждал и гадал, не умру ли раньше… Но теперь это не важно. Важно одно: у нас с тобой есть работенка, и ее надо сделать. Будь осторожна. Ошибиться нельзя. Надо убить всех, кто может ее призвать. Всех.

Поднявшись в каморку, о которой говорил Тернер, Элис выглянула в окно. Ей показалось, что она видит темный силуэт старика на фоне стены. Он прятался в тени, поджидая гостей.

Каморка располагалась под самой крышей; наверное, когда-то здесь был мезонин. В уцелевшее застекленное оконце Элис видела большую часть улицы. Холодало, сквозь разрушенную крышу на чердак смотрело серое вечернее небо. Элис взяла одно из одеял Тернера, укрыла ноги и стала ждать. Она нашла фляжку с чаем и несколько шоколадных батончиков, согрелась, и часам к десяти вечера ее повело в сон.

Неожиданно в полудреме она уловила движение внизу и инстинктивно отпрянула. Потом, очень осторожно, снова приблизилась к окну и посмотрела на улицу через пыльное стекло. Заметила какой-то отсвет в тени, словно бледное лицо, поднятое к свету. Кто-то украдкой рассматривал дом.

Элис почувствовала тошноту и возбуждение. «Только не сейчас! — отчаянно подумала она. — Я не готова!» Осознание реальности обрушилось на нее: одна в логове детей ночи, никто об этом не знает, единственная защита — дурацкий ножик. Если она умрет, ни один человек не узнает, что с нею случилось.

Элис заставила себя встряхнуться. «У меня перед ними преимущество — внезапность. И ведь Дэниел справился с ней, в этом самом доме. Они не знают, что я здесь. Мне ничто не грозит. С другой стороны, у Джинни есть друзья, готовые помочь…» От одной этой мысли Элис пробил озноб. Она заставила себя выглянуть наружу. Да, там кто-то стоял — ее пристальный взор, обостренный паникой, различал человеческую фигуру.

Она достала нож, взвесила его в ее руке — смехотворный, словно бутафорский. Тем не менее его тяжесть успокаивала, и тошнота немного отступила. Элис начала действовать.

Держа нож перед собой, она спускалась по лестнице, напрягая зрение в темноте. Дюйм за дюймом — подошвы беззвучно касались подгнивших досок, сердце колотилось где-то в горле, как барабан. Элис принуждала себя ровно дышать, вопреки сильнейшему искушению замереть и прислушаться, чтобы не пропустить ни единого звука. Раз-два, вдох — выдох. Стараясь перешагнуть сломанные ступеньки, она выбросила все прочие мысли из головы, сосредоточилась на дыхании, на пульсации крови и так дошла до нижней площадки. В доме никого не было.

Значит, они снаружи. Она видела только один силуэт, но могут быть и другие. Выйти и встретиться с ними? Все в ней сопротивлялось этой идее, но Элис понимала: промедление будет им на руку. Если бы незаметно выбраться из дома! Может, удалось бы застать их врасплох. К тому же на улице остался Тернер со своим оружием. Мысль о том, что старик недалеко, что его заслуженный револьвер ждет своего часа под розовым шерстяным шарфом, и подбодрила Элис, и заставила еще сильнее нервничать. Что они вдвоем могут сделать против Розмари и ее дружков? Пьяный безумный старик и ненормальная художница, не верящая в здравость собственного рассудка?

Элис представила себе Тернера, притаившегося в тени. Чтобы не думать, какой он старый и дряхлый, опять сосредоточилась на дыхании. Рукоять ножа в ее ладони стала скользкой от пота, но сознание неожиданно сделалось холодным и ясным. Элис вышла в узкий переулок вдоль торца здания. Изначально, должно быть, здесь был проход с улицы на задворки или место для мусорных баков, а теперь его запрудила груда старых консервных банок, деревянных обломков и прочего мусора. Пробираясь к выходу из проулка, Элис споткнулась, услышала, как под ногой хрустнул какой-то осколок, и застыла. Прижалась спиной к грязной стене и огляделась по сторонам, сжимая рукоять ножа.

Вокруг никого не было.

Элис подобралась ближе к выходу из переулка, перегороженному припаркованной машиной, и осмелилась выглянуть на улицу… Она собиралась с духом, чтобы увидеть поджидавших ее детей ночи, но там не оказалось никого. И что теперь делать?

Элис снова осторожно огляделась. Лезвие ножа пронзало ночной воздух, когда она поворачивалась.

— Тише! — прошипел Тернер. — Хочешь, чтобы тебя услышали? Пригнись!

Оба притаились за автомобилем.

— Я кого-то заметила, — прошептала Элис.

Тернер кивнул.

— Оставайся на месте и не шуми. Они не должны тебя увидеть. Обо мне не беспокойся.

Он развернулся, сделал несколько шагов и вышел на свет уличного фонаря.

Элис досчитала до десяти и снова нырнула в укрытие, осторожно посматривая на улицу из-под ржавого днища машины. Поле зрения было ограничено, и примерно минуту она не различала ничего, но была уверена: теперь-то они точно здесь. Она чуяла их всем телом — ступнями, касавшимися земли, руками, упиравшимися в грязь, носом, обонявшим запах лежалого мусора и разложения.

Дети ночи где-то рядом.

Когда они появились, Элис не испытала шока — только сердце на миг замерло, потом забилось с удвоенной силой, а в ушах загудело, как всегда при избытке адреналина.

Неожиданно у нее в голове, вызывая неуместный смех, раздался приглушенный призыв: «Время, джентльмены!»[20] Затем верх взяла хладнокровная и рациональная Элис, как тогда, на ярмарке. Нет, уже не время — поздно паниковать, подумала она. Она вглядывалась в узкий просвет под днищем машины, пока не увидела детей ночи.

Пришли все, кроме Джинни. Конечно же, Джинни осталась с Джо, а ее приспешники отправились ночевать в убежище. Элис узнала Рэйфа по светлым волосам, Джаву — по высокому росту и легкому клацанью мотоциклетных ботинок. Звуки странным образом усиливались в тихом ночном воздухе, и казалось, что она может определить каждого из спутников Джинни по шагам. Элис рассмотрела Элейн, державшуюся в тени, и Антона около нее. Дети ночи подошли ближе, уличный фонарь облил их лица и плечи тусклым, неверным светом. Джава почти беспечно оглянулся по сторонам, и Элис вздрогнула, уверенная, что он ее заметил.

Его взгляд остановился, сосредоточился на чем-то или на ком-то. Тернер? Элис услышала шаги старика и протиснулась под машиной вперед, чтобы как-то наблюдать за происходящим. Осмелилась бросить быстрый взгляд из-за грязной покрышки и успела заметить несколько силуэтов, сгрудившихся под фонарем рядом с домом, — компания что-то обсуждала. Тернер направился к ним шаткой походкой пьяницы, что-то бормоча, словно разговаривал сам с собой. Потом произнес громко, как уличный попрошайка:

— Эй, ребята! Подайте старику на чаек!

Элис не увидела, но услышала, что они обернулись посмотреть на него. Голос Джавы сказал:

— Старина, вали отсюда побыстрее.

— Ну вы чего? — заныл Тернер. — Жалко, что ли, монетку? Десять пенсов, всего-то десять пенсов.

— Ты глухой? — Голос стал жестче. — Убирайся прочь, не лезь.

Элис поняла, что Тернер подошел к ним совсем близко, почти вплотную. Он что-то жалобно лепетал.

— Я тебя предупредил… — начал Джава, находившийся вне поля зрения Элис.

Потом донесся тихий звук удара, будто кого-то толкнули; шорох подметки, проехавшейся по мостовой. Затем — выстрел. Кто-то закричал.

Тернер выстрелил еще раз. Новые звуки: суматоха, топот бегущих ног, два выстрела один за другим. Крики.

Звук бьющегося стекла. Не забывая об опасности, Элис вскочила на ноги и метнулась из проулка на улицу, держа нож наготове. Кроме круга тусклого оранжевого света под фонарем, все тонуло в темноте, но она нашла Тернера, скорчившегося у припаркованной машины. Пистолет выпал у него из рук. Рядом оседал на землю Рэйф, его окровавленные пальцы цеплялись за машину, оставляя смазанные отпечатки-пентаграммы на стеклах. Слева послышался какой-то звук. Элис вскрикнула, почти вслепую полоснула ножом — и лезвие вспороло ткань. Она ощутила прилив энергии, бросилась на того, кого только что задела, и на краю светового круга узрела Антона с Заком, отползающих в тень. Глаза у них светились, как у котов, Антон шипел, показывая зубы. Дети ночи растворились во тьме.