Джеймс Клавелл - Благородный дом. Роман о Гонконге. Страница 48

Маленький человечек сцепил пальцы и широко улыбнулся:

— Боюсь, что у меня как у работника есть один большой недостаток, мистер Данросс. Я человек абсолютно пробританский, я против коммунистов и особенно против КГБ — основного инструмента советской внешней политики, открыто и постоянно направленного на то, чтобы уничтожить нас. Так что, если желаете, можете не принимать в расчет некоторые мои наиболее желчные прогнозы. Я категорически против лейбористской партии, в которой доминирует левое крыло, и всегда напоминаю тем, кто хочет к этому прислушаться, что гимн лейбористской партии носит название «Красный флаг». — Алан Медфорд Грант улыбнулся лукавой, эльфовской улыбкой. — Лучше определить свою позицию в самом начале. Я — роялист, верноподданный Её Величества и верю в британский парламентаризм. Вы никогда не получите от меня заведомо ложной информации, хотя мои оценки могут быть тенденциозными. Могу ли я спросить, каких политических вглядов придержиеватесь вы?

— Мы, в Гонконге, далеки от политики, мистер Грант. Никаких голосований, никаких выборов. Мы — колония, отчасти вольный порт, а не демократия. У нас правит монарх, а на самом деле от имени монарха деспотически правит губернатор. У него есть законодательный совет, но это совет соглашателей, исторически проводится политика laissez-faire — невмешательства государства в экономику. Членам совета хватает ума никому не мешать. Они прислушиваются к деловым людям, проводят изменения в обществе очень осторожно и позволяют всем зарабатывать или не зарабатывать, строить, расти, разоряться, уезжать или приезжать, витать в эмпиреях или смотреть на вещи трезво, жить или умирать настолько хорошо, насколько у вас получится. Максимальный налог составляет пятнадцать процентов, но лишь на деньги, заработанные в Гонконге. Мы чураемся политики, она нам не нужна, да и Китай не хочет, чтобы мы проводили какую-либо политику. Он тоже выступает за сохранение статус-кво. Что касается моих убеждений, я — роялист, стою за свободу, за фрибутерство[84] и свободную торговлю. Я — шотландец, я за «Струанз», за laissez-faire в Гонконге и за свободу во всем мире.

— Думаю, мы понимаем друг друга. Прекрасно. Я никогда раньше не работал на частное лицо — только на правительство. Это будет для меня новым опытом. Надеюсь не обмануть ваших ожиданий. — Грант на мгновение задумался. — Как Суэц в пятьдесят шестом, говорите? — Вокруг глаз маленького человечка собрались морщинки. — Ну что ж, имейте в виду, что Панамский канал будет потерян для Америки[85].

— Но это просто смешно!

— О, не надо удивляться, мистер Данросс! Это же так просто. Десять-пятнадцать лет кропотливой работы противника, обилие либеральной болтовни в Америке, а также умелая помощь доброхотов, верующих в изначальную чистоту человеческой природы, да добавьте сюда небольшой объем хорошо просчитанной пропанамской агитации, студентов — предпочтительно, ах, всегда эти студенты, — которых исподволь ловко направляют несколько отлично подготовленных, терпеливых, профессиональных агитаторов, а ещё законспирированных умельцев из КГБ с его финансами и долговременным планированием — и пожалуйста, через какое-то время канал может перейти из рук США в руки противника.

— Советы никогда такого не потянут.

— Не потянут, вы правы, мистер Данросс, но попытаются. Ведь если удастся хотя бы блокировать Панамский канал или внести разлад в его работу, разве это не поможет задушить главного, открыто провозглашенного капиталистического врага во время военных действий или даже кризиса? Одно судно, затопленное в подходящем месте (а таких мест сотни), или поврежденный шлюз — и канал перекрыт на годы.

Данросс вспомнил, как, прежде чем ответить, налил ещё Гранту и себе.

— Вы всерьез полагаете, что нам следует подумать о том, как мы будем действовать в таких чрезвычайных обстоятельствах?

— Да, — изрек маленький человечек с чрезвычайным простодушием. — Я к своей работе отношусь очень серьезно, мистер Данросс. Я выбрал её сам, и она состоит в том, чтобы предугадывать ходы противника. Я не против России, или Китая, или Восточной Германии, или любой другой страны социалистического блока. Напротив, я отчаянно хочу им помочь. Я убежден, что мы находимся в состоянии войны, что враг всех людей — член коммунистической партии, будь то британец, русский, китаец, венгр, американец, ирландец — даже марсианин, — и что все они так или иначе связаны между собой, а ещё что КГБ, нравится это вам или нет, находится в самом центре паутины. — Он отпил из рюмки, которую Данросс только что наполнил. — Великолепное виски, мистер Данросс.

— Это «Лох-Вэй», его делают на маленьком заводике рядом с нашими фамильными угодьями в Эршире. Заводик принадлежит «Струанз».

— Великолепно! — Он с удовольствием сделал ещё глоток, а Данросс сделал заметку на будущее: на Рождество послать Алану Медфорду Гранту ящик этого виски — если первые доклады окажутся интересными.

— Я не фанатик, мистер Данросс, и не подстрекатель. Я в некотором роде репортер и составитель прогнозов. Кто-то собирает почтовые марки, а я собираю секреты...

На миг Данросса отвлекли от воспоминаний фары проезжавшей по наполовину скрытому изгибу дороги машины. Он подошел к окну и, наслаждаясь звуком хорошо отрегулированного двигателя, наблюдал за автомобилем, пока тот не пропал в ночи. Потом сел в кресло с подголовником и снова отдался течению своих мыслей. «Да, мистер Грант, вы действительно собираете секреты», — думал он, поражаясь, как и всегда, масштабам осведомленности маленького человечка.

«„Севрин"... Боже всемогущий! Если это правда... Насколько вы точны на этот раз? Насколько я могу довериться вам и рискнуть?»

На сегодня получили подтверждение два прогноза из предыдущих докладов Гранта. За год до того он предсказал, что де Голль воспрепятствует вступлению Великобритании в ЕЭС, что позиция французского генерала будет все отчетливее приобретать антибританскую, антиамериканскую и просоветскую окраску, что под влиянием извне и по рекомендации одного из своих ближайших советников — невероятно засекреченного агента КГБ — де Голль поведет долговременную атаку на экономику США с помощью золотовалютных спекуляций[86]. Данросс тогда не принял во внимание прогноз, посчитав, что он притянут за уши, и упустил возможность заработать целое состояние.

Недавно, за шесть месяцев до того, как все произошло, Грант предсказал ракетный кризис на Кубе: Кеннеди бросит перчатку, установит блокаду Кубы, окажет необходимое давление и выдержит балансирование на грани войны, а Хрущев отступит. Поставив на то, что расчеты Гранта по времени верны — хотя в момент выдачи прогноза Карибский кризис казался весьма маловероятным, — Данросс заработал для «Струанз» полмиллиона фунтов, купив фьючерсы[87] на гавайский сахар, ещё шестьсот тысяч на бирже плюс шестьсот тысяч для секретного фонда тайбаня и разработал долговременный план инвестиций в гавайские плантации сахарного тростника, чтобы задействовать его, как только будет найден механизм финансирования. «И теперь он есть, — радостно говорил он себе. — „Пар-Кон"».

— Почти есть, — уточнил вслух Данросс.

«Насколько можно верить докладу? Пока что группа Гранта была супервыгодным вложением, несмотря на отдельные отклонения. Да. Но это почти то же, что иметь собственного астролога. Если несколько прогнозов оказались точными, это не значит, что такими же будут все остальные. Свой астролог имелся у Гитлера. И у Юлия Цезаря. Будь мудрее, будь осторожнее, — напоминал себе Данросс. — Что делать? Получается, или сейчас, или никогда. „Севрин"».

Алан Медфорд Грант писал:

В представленных нам документах, которые подкреплены показаниями француженки Мари д'Орлеан, задержанной французской полицией 16 июня, указывается, что Пятое управление КГБ (Дезинформация — ДАЛЬНИЙ ВОСТОК) располагает доселе не известной, глубоко законспирированной разведывательной сетью под названием «Севрин» по всему Дальнему Востоку. О назначении «Севрина» четко говорится в выкраденном документе о его формировании.

Цель: ослабление ревизионистского Китая, который официально признан Центральным Комитетом Коммунистической партии Советского Союза основным противником после капиталистов США.

Действия: Постоянное разрушение Гонконга, как бастиона капитализма на Дальнем Востоке и наиболее значительного источника всей иностранной валюты, иностранной помощи, технического и производственного содействия самого различного рода.

Метод: Долговременное внедрение контролируемых Центром лояльных иностранцев в средства массовой информации, правительство, полицию, экономику и сферу образования, но только с соблюдением особых процедур, по всей Азии.